Ангелы ада. Смерть любопытной . Палач: Новая война - Питер Кейв

Короткие, прицельные очереди. Этот урок нужно непрестанно вдалбливать в головы новобранцев. Прицелься, нажми и отпусти.

Но в большинстве случаев им просто не удавалось усвоить этот урок. Звук их стреляющего оружия внушал им уверенность в правильности того, что они делают.

Волан невесело улыбнулся, видя неэффективность их огня, и сильнее нажал на педаль газа.

Он находился в десяти ярдах от бегущей фигуры, когда понял, что это была та девушка.

Волан выругался, выворачивая руль и одновременно давя на тормоза.

Девушка просто стояла, глядя, как прямо на нее, разбрызгивая грязь, мчится тяжелая машина.

В последний момент она попыталась отпрыгнуть в сторону, но, поскользнувшись, упала в грязь. Грузовик резко остановился возле нее.

Она стояла на коленях, крича:

— Возьмите… меня… с собой!

Слова рикошетом ударили его по ушам. Он затянул ручной тормоз, соскочил на землю, зная, что то, что он делает, сущее безумие, что сейчас ему нужно было не спасать ее, а продолжать рваться к воротам, на выход. В конце концов, она ведь была одной из них, не так ли?

Но ее жалобный крик о помощи достучался до сердца Волана. Карие глаза, побелевшие от страха, беспомощно уставились на него.

Палач выругался, наклонился, подхватил ее на руки и одним быстрым и точным движением забросил ее в кабину. Затем он снова очутился за рулем, отпустил тормоз и направил машину к воротам. Тяжелые колеса грузовика месили грязь и разбрызгивали ее кусками в разные стороны.

Впереди сквозь один все еще работающий с точностью метронома «дворник» Волан разглядел стоявшего у ворот часового. Парень опустился на одно колено и нацелил свой автомат на приближающийся грузовик.

Дождь бил в разбитую половину лобового стекла, струи воды попадали в лицо Волану. Одной рукой он удерживал непослушную баранку, а другой вытащил большой автоматический пистолет «Магнум» сорок четвертого калибра. Палец опустился на спусковой крючок, а потом легкое нажатие послало пулю прямо в грудь боевика. Разрывная пуля разодрала грудную клетку часового, не позволив ему сделать выстрел, и отбросила его на столб шлагбаума, как тряпичную куклу. Ворота выросли перед ними. У Волана оставалось время только на то, чтобы обхватить руками девушку и пригнуть ее вниз на тот случай, если стекло рассыплется еще раз.

Мощный грузовик прорвал своей массой проволоку и деревянный остов ворот и смял их, как спичечный коробок.

Они прорвались!

Позади еще слышались сердитые выстрелы, безуспешно пытавшиеся достать их.

Волан направил машину вниз по спуску, стремясь как можно быстрее укрыться за первым крутым поворотом дороги. Через секунду они уже были вне зоны видимости лагеря арабов.

Его нога плотнее прижала акселератор, машина взревела и понеслась вниз по крутому и извилистому спуску.

Позади остались рваные, разодранные в клочья трупы, в изобилии валявшиеся на территории лагеря и доказывавшие, что Палач все еще был специалистом высшего класса в своей профессии.

ГЛАВА 16

Волан притормозил и включил фары. Дорога прижималась к склону горы, выписывая крутые повороты и зигзаги. На всем ее протяжении нельзя было развить нормальную скорость из-за очень узкого полотна.

Проехав полмили, он остановился. У него в запасе было время, по крайней мере десять минут. Волан нс думал, что за это время они будут в состоянии организовать сколько-нибудь стоящую погоню. Палач повернулся к девушке, скрючившейся на сиденьи рядом с ним.

— Отлично, — подколол он ее, — чем объяснить, что ты так внезапно изменила свою точку зрения? Ты ведь могла уйти со мной раньше, не подвергая себя такой опасности, как сейчас.

Он заметил, что она поежилась, и не только от озноба.

— Они… Ахмад узнал, что… что ваш шпион…

— Лакония?

— Вы его так называете? Мы этого не знали. Ахмад обнаружил, что его нет… Ахмад сумасшедший. Он бы убил меня, если бы узнал, что я… помогла вам.

Волан промолчал, он вынужден был доверять этой девушке. Да, он уже доверился ей один раз до этого, и она выдержала испытание, но сейчас он шел в бой. Здесь речь шла уже о доверии другого рода, и он должен был твердо знать, что оно существует, причем доверие абсолютное! До сих пор, по крайней мере, она рассказала ему лишь о том, что убежала из лагеря, потому что опасалась за свою жизнь.

Этого было недостаточно.

Как будто прочитав его мысли, Сорайя, запинаясь, продолжила:

— Я… не могла больше там оставаться. После того, как вы ушли… после того, как я имела возможность подумать, что они сделали с… с Лаконией, как вы его называете, я начала понимать, что нет никакой разницы между ними и… и… дикими животными!

Она буквально выплюнула последние слова.

— Еще с того времени, когда я была маленькой, меня учили, что израильтяне — звери. Что они украли арабскую землю… убивали арабов. Что мы вели против них джихад — священную войну. Но мы ничем не лучше, чем они. Мы даже хуже, верно ведь? Пытать людей так, как пытал Ахмад Лаконию! Закладывать бомбы в магазинах, на оживленных улицах!.. Как мы можем, прикрываясь именем Аллаха, делать то, что совершаем, и еще при этом гордиться своей верой?! — взорвалась она.

Волан снова промолчал. Он дал девушке возможность излить душу. Ее чувства вылились в бессвязный поток слов, как будто выворачивая себя наизнанку она могла очиститься от той грязи, в которой была вымазана.

— Я… я больше не могла выдерживать все это. Я не могла верить ничему, что проповедовал Хатиб. Ложь! Кругом ложь! Спинни заявил, что все это было затеяно ради денег, и Хатиб согласился с ним. Но я-то ведь знаю, что это не так! Хатибу нужна власть! И это все! И ему наплевать, как он ее добьется! Он будет убивать… разрушать… и опять убивать! До тех пор, пока не станет влиятельной фигурой в арабском мире! Даже наше святое и правое дело — он предал его тоже! И все во имя своей личной выгоды! — девушка судорожно вздохнула. — Я ненавижу его! Я ненавижу все, за что он борется!

— А все, за что борешься лично ты? — тихо спросил Волан.

Девушка горделиво подняла голову и посмотрела ему в глаза. Ее голос отдался эхом в темной кабине грузовика.

— Нет! Я все еще верю в свой народ… Я считаю, что мы должны по праву вернуть то, что у нас отобрали. Я верю в родину для палестинского народа. Но добиваться ее надо не таким путем. Не с помощью убийств… террористических актов… бомб и уничтожения неповинных людей! Мы должны сесть за один стол и обо всем договориться. Как разумные люди. Только так мир может когда-нибудь прийти в нашу страну!

— Ты поможешь мне остановить их? — спросил Болан.

— Хатиба?

— Его и других.

Это была последняя и окончательная проверка.

Сорайя прикусила губу. Ответ на вопрос занял у нее длительное время. Затем она медленно кивнула.

— Д-да. Я должна.

— Тогда объясни мне, в чем суть плана Хатиба. Он направил антенігу на космический спутник, не так ли?

— Да.

— Зачем?

— Потому что с ее помощью он получает сведения о местонахождении, о каждом галлоне сырой нефти США в мире: где она перекачивается или как перевозится.

— Ну, одно это делает его слишком сильным и опасным зверем в моих глазах. Как он смог расколоть наши шифры, используемые в спутниках?

— Люди Спинни — именно они покупают информацию у вашего правительства и именно они оплачивали доставку спутников на орбиту пять лет тому назад.

— Ты хорошо все знаешь об этой договоренности? — Болан в упор взглянул на девушку.

— Нет. Только то, что Хатиб одержим идеей уничтожить спутник. Это предел его мечтаний. Сейчас Спинни хочет, чтобы он вместо этого уничтожил Панамский канал… взорвал его ракетами «Скад Б», которые нам, я имею в виду людей Хатиба, передал Спинни. Они все безумцы. Сначала я думала, что это будет великое деяние во имя нашего народа, но сейчас — сейчас я вижу: это сумасбродство, все вышло из-под контроля.

— Точно так же думаю и я, барышня, — пробормотал про себя Болан. Его все больше начинал беспокоить размах планов, вынашиваемых Хатибом. Никакими обычными военными средствами нельзя было предотвратить или сорвать эту сумасбродную акцию. Это должен был сделать он сам — собственными силами — и прямо сейчас.

Дождь продолжал стучать по железной крыше кабины и барабанить по брезентовому тенту кузова. Сквозь этот постоянный и монотонный шум чуткие уши Волана уловили новый звук, звук автомобиля, медленно спускающегося по крутой и извилистой дороге.

Спинни говорил, что ему нужно как можно быстрее добраться до Пуэрто Обалдиа. Но, похоже, Спинни ехал не один. По звукам можно было судить, что он едет в сопровождении вооруженного эскорта.

Волан включил зажигание и сдвинул грузовик с места. Он знал, что может гораздо раньше, чем они, добраться до подножия горы и обеспечить себе отход. Он водил машшгу лучше, чем любой из его преследователей. Или же он мог бросить грузовик на дороге и вместе с девушкой пойти к Лаконии.