В ледовитое море. Поиски следов Баренца на Новой Земле в российcко-голландских экспедициях с 1991 по 2000 годы - Япъян Зеберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неустанный, упорный и временами упрямый исследователь, авторитетный и вдохновляющий лидер, искусный картограф – эти определения могут показаться штампами, но именно они составляют фундамент славы Виллема Баренца.
Якоб ван Хеймскерк и Геррит де Вейр
Сегодня, в 20-е годы XXI века, мы гораздо отчетливее представляем себе Якоба ван Хеймскерка, хотя его слава основана преимущественно на героической смерти и держится за счет названий улиц и военных кораблей. Якоб ван Хеймскерк (1567–1607) вырос в Амстердаме, который был в то время под властью испанцев. Его отец, парусный мастер, умер, когда Якобу было 14 лет.
Чтобы получить представление о строгости его нравов, нужно заглянуть в судовой журнал, который он вел как капитан «Гелдерланда» [Gelria, 1601–1604]. Ван Хеймскерк подчеркивал важность ежедневной молитвы для поддержания дисциплины на кораблях, а также празднования воскресенья как дня отдыха и отказа от пьянства и других пороков. «Благочестивый и честный» – так охарактеризовал его Гуго Гроций, которому пришлось защищать Ван Хеймскеркa с позиций (тогда еще неписаного) международного морского права, когда тот захватил португальское судно. Гроций нашел лицо и одежду ван Хеймскерка «исключительно благородными».[93]
В ходе третьего арктического плавания 1596–1597 годов штурман Баренц и шкипер ван Хеймскерк руководили экспедицией совместно. Они были открыты для предложений, писал де Вейр, «поскольку всегда охотно участвовали в обсуждениях», но важные решения они принимали вдвоем, отсылая команду поупражняться на свежем воздухе (9 мая 1597 года). Будучи шкипером, Ван Хеймскерк позволил Баренцу сосредоточиться на составлении карты Арктики. В последние месяцы на Новой Земле, когда Баренц был физически слаб и не вставал со своего ложа, ван Хеймскерк получил обширные полномочия. Он надеялся сохранить корабль, и члены экипажа не решались прямо попросить его готовиться к отплытию. Вместо этого они обратились к Баренцу, как старшему, с просьбой убедить капитана.
Геррит де Вейр (ок. 1570 – до 1627), как и Якоб ван Хеймскерк, брал уроки навигации у Роберта Робертца Ле Каню, который держал свою школу в таверне «Лейдстар», недалеко от амстердамского Харлеммермер-Порта. Геррит де Вейр, очевидно, был несколькими годами моложе ван Хеймскерка, которому в 1596 году исполнилось 29 лет. Они состояли в родстве, поскольку старший брат Геррита Альберт де Вейр (1564–1620), секретарь городского совета Амстердама, был женат на кузине ван Хеймскерка. В то же время ван Хеймскерк в сентябре 1604 года женился на кузине де Вейра, дочери бургомистра города Харлема [см. приложение 2]. В промежутках между плаваниями ван Хеймскерк жил в доме Альберта де Вейра на Аудезейдс Ахтербургваль. Семья де Вейров принадлежала к числу видных граждан Амстердама – Альберт стал городским прокурором и даже был посвящен в рыцари королем Англии в 1610 году. В длинном философском обосновании, которое Геррит включил в свою работу, чувствуется влияние его отца Эллерта де Вейра (1541–1599), известного памфлетиста и одного из соавторов исторического сборника «Хроники Голландии, Зеландии и Фрисландии», который переиздавался на протяжении всего следующего столетия. Среди археологических находок в Благохранимом доме был экземпляр этого сборника. По-видимому, Геррит де Вейр взял с собой в плавание книгу отца.
Портрет Якоба ван Хеймскерка в рыцарских доспехах с гравюры XVII века
Портрет Яна Хёйгена ван Линсхотена с фронтисписа его книги, изданнойв 1601 году
Дороги Яна Хёйгена ван Линсхотена
К началу нидерландской арктической эпопеи Ян Хёйген ван Линсхотен (1562–1611), 32-летний путешественник из Энкхаузена, уже был известен как летописец попыток добраться до Ост-Индии, «Катайского и Синского царств». В возрасте 16 лет он приехал в Севилью, чтобы «увидеть и путешествовать в далекие страны в поисках приключений». По улицам Севильи ходили люди изо всех концов обширной колониальной империи, даже встречались «индейцы» из Патагонии «крупного телосложения, с грубыми руками и ногами». Он прожил за границей 13 лет. В 80-х годах, получив место помощника нового архиепископа, он переехал на Гоа, где располагалось португальское колониальное правительство западного побережья Индии. Молодой клерк усердно записывал всё, что происходило перед его глазами. Он составил списки лучшей рыбы и фруктов, а также воска, индиго, тропической древесины, опиума, рубинов и алмазов. Когда Дирк Герритц Помп вернулся домой после нескольких лет, проведенных в Японии, он снабдил Яна Хёйгена подробными сведениями о Дальнем Востоке. Главный труд Яна Хёйгена «Итинерарио», написанный им между 1592 и 1595 годами («для любителей странностей»), станет эталонным произведением для грядущего столетия. Когда он был уже опубликован, Ян Хёйген обратил свой взор на Арктику, «хотя я только недавно вернулся из стран Ост-Индии, едва закончил их описание и лишь недолго наслаждался своим Отечеством и компанией оставшихся друзей» [L’Honoré Naber 1914, 27]. И в первом, и во втором плавании Ян Хёйген ван Линсхотен принял участие как торговый комиссар на вице-адмиральском корабле, разыскивая проход через Вайгачский пролив.[94][95]
Северо-Восточный проход
Видя, что на войне наступило затишье, а в Арктике по-прежнему нет никакого продвижения, Балтазар де Мушерон из города Мидделбург в Зеландии приступил к решительным действиям. Конкуренты наседали со всех сторон. Много лет он вкладывал средства в поиски Северо-Восточного пути в Азию. Наконец, в декабре 1593 года принц Мориц Оранский дал де Мушерону рекомендательное письмо, назначив его организатором предполагаемой экспедиции. Де Мушерон брал на себя четверть всех расходов и получал право на восьмую долю прибылей. Провинция Голландия (Амстердам) сразу же опротестовала это установление. Амстердамцы оспорили и маршрут, ссылаясь на неудачные попытки англичан в 1550-х и 1580-х годах. Они хотели испробовать путь вокруг полюса, основываясь на авторитетном мнении Планциуса о том, что за долгое полярное лето море успеет очиститься ото льда.[96]
«Мыс Табин» фигурирует во всех сообщениях и наставлениях как самая северная точка Тартарии. Никто не был уверен, как далеко на востоке он
