Россия — Советский Союз, 1946–1991 гг. - Евгений Спицын

Многие члены высшего советского руководства, и прежде всего сам Л.И. Брежнев, были активными сторонниками крупных капиталовложений в аграрный сектор экономики, которые превысили пятую часть всех инвестиций в народное хозяйство страны. В результате этого сельское хозяйство впервые заняло почетное место в ряду приоритетных отраслей народного хозяйства, обогнав даже легкую промышленность. По официальным данным только в годы девятой и десятой пятилеток туда было направлено более 380 млрд рублей, что составляло 78% всех капиталовложений в сельское хозяйство страны за все годы советской власти. За счет этих средств началось осуществление грандиозных программ по комплексной механизации, автоматизации и электрификации сельского хозяйства, мелиорации и химизации почв и т.д. Но брежневская аграрная стратегия, консервирующая прежнюю структуру совхозно-колхозного производства путем значительных финансовых инъекций, не смогла решить его глубинных проблем, и прежде всего отчуждение крестьянина от земли и основных средств производства.

В годы девятой и десятой пятилеток были развернуты большие работы по мелиорации сельскохозяйственных земель, началось строительство грандиозных оросительных каналов — Большого Ставропольского, Северо-Крымского, Каракумского и других, а также создание многоцелевых систем для обводнения и орошения наиболее проблемных пахотных районов страны в рискованной зоне земледелия.

В 1974 г. под давлением российского руководства, прежде всего, нового председателя Совета Министров РСФСР М.С. Соломенцева, ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли совместное постановление «О мерах по дальнейшему развитию сельского хозяйства Нечерноземной зоны РСФСР», которая была рассчитана на 15 лет и предполагала резкое увеличение капиталовложений в социально-экономическое развитие 29 областей и республик РСФСР. Огромные денежные средства не смогли существенно улучшить ситуацию в исконной российской деревне, поскольку львиная доля этих средств шла на «широкую мелиорацию земель» и «комплексную механизацию и химизацию производства», но отнюдь не в социальную сферу и механизацию самых трудоемких сельскохозяйственных производств. Более того, эта ситуация усугублялась массовой ликвидацией «неперспективных» деревень, которые с точки зрения ряда либеральных экономистов, в частности, академика Т.И. Заславской, препятствовали развитию агропромышленной интеграции и концентрации сельскохозяйственного производства в стране.

Настоящим бичом народного хозяйства оставались отвлечение на «шефскую помощь» селу во время уборочной страды до 20% всего активного населения страны и огромные, до 30―40%, потери урожая. Сельское хозяйство все меньше и меньше справлялось с задачами продовольственного снабжения страны, и с середины 1970-х гг. в разряд дефицита все чаще попадали мясо, колбасы, сыры и молочные продукты. Вместе с тем следует отметить, что, несмотря на все противоречия экономического развития страны на этапе раннего «развитого социализма», экономический потенциал, созданный в годы восьмой и девятой пятилеток (1966—1975), оказался равен потенциалу, на создание которого в стране ушли предыдущие полвека. Если в 1922 г. доля СССР в мировом промышленном производстве составляла всего 1%, то в 1975 г. она выросла до 12,5%.

Победе директивной экономики над политикой экономических реформ способствовала и «холодная война», прежде всего, постоянно растущее соревнование с США и Китаем в области наращивания военного потенциала, что вело к существенной милитаризации народного хозяйства СССР. По оценкам большинства специалистов (Н. Симонов, И. Быстрова), военные расходы поглощали почти пятую часть валового национального продукта страны. По заказам военно-промышленного комплекса работала значительная часть всех машиностроительных заводов страны, и оборонка постоянно снижала реальные возможности интенсификации отраслей гражданского производства, примиряла с нерациональным расходованием сырья, электроэнергии, экстенсивным капитальным строительством, растущей диспропорцией в развитии отраслей народного хозяйства. Кроме того, колоссальные средства поглощали и сами Вооруженные силы СССР, численность которых в 1965―1975 гг. возросла с 3,7 млн до 4,2 млн военнослужащих.

Замедление темпов экономического роста плачевно отражалось и на многих социальных программах, и общем уровне благосостояния советских людей. При росте национального дохода в 3,2 раза реальные доходы населения за этот период выросли лишь в 2,3 раза. С середины 1970-х гг. стал постоянно увеличиваться разрыв между объемом и товарным покрытием денежной массы, что постепенно привело к товарному голоду, который поначалу распространялся на особо престижные товары и предметы длительного пользования, а с годами затронул практически всю сферу товаров и услуг.

Конечно, ряд высших советских руководителей, в том числе А.Н. Косыгин, К.Т. Мазуров и Н.К. Байбаков, прекрасно сознавали рост негативных тенденций в экономическом развитии страны. Поэтому в 1979 г. группа видных аналитиков под руководством заместителя председателя Совета Министров СССР, бывшего председателя Государственного комитета СССР по науке и технике академика В.А. Кириллина подготовила доклад о состоянии и перспективах советской экономики, который содержал вполне реалистичную картину ее довольно тяжелого положения. Главный вывод авторов доклада состоял в констатации двух основных положений:

1) СССР стал безнадежно отставать в разработке и внедрении передовых технологий, особенно в сфере машиностроения;

2) проблемы дальнейшего развития страны нельзя решить без радикального и структурного реформирования всей прежней экономической системы.

Следует отметить, что предложения «группы академика В.А. Кириллина», как и все более ранние проекты реформ, были так или иначе связаны с представлениями о необходимости расширения роли элементов рыночных отношений в социалистической экономике, а позднее — с необходимостью замены плановой экономики саморегулирующейся рыночной экономикой. Поэтому эти предложения вызвали лишь раздражение и недовольство большинства членов Политбюро, и в январе 1980 г. академик В.А. Кириллин был отправлен в отставку. По всей видимости, это обстоятельство и стало одной из причин обострения болезни самого А.Н. Косыгина, который во второй половине 1970-х гг. уже перенес ишемический инсульт и первый инфаркт.

Именно тогда ближайшее брежневское окружение, прежде всего, самые влиятельные члены «днепропетровского клана», стали готовить отставку главы правительства. В 1978 г. на пенсию был отправлен член Политбюро ЦК, первый заместитель председателя Совета Министров СССР К.Т. Мазуров, который считался прямой креатурой А.Н. Косыгина. Тогда же в состав Политбюро ЦК был введен другой первый заместитель председателя Совета Министров СССР Н.А. Тихонов, который во время болезни премьера стал фактически исполнять функции главы правительства. В октябре 1980 г. Пленум ЦК освободил А.Н. Косыгина от всех занимаемых им партийно-государственных постов и новым председателем Совета Министров СССР был назначен Николай Александрович Тихонов, который, как и его земляк Л.И. Брежнев, крайне подозрительно относился к любым радикальным экономическим реформам в стране.

Поэтому дальнейшее развитие народного хозяйства страны пошло по уже традиционному руслу замещения экономических рычагов управления чисто административными методами хозяйствования. В июле 1979 г. вышло постановление ЦК КПСС «О дальнейшем совершенствовании хозяйственного механизма и задачах партийных и государственных органов», которое вновь делало основной упор на дальнейшее повышение роли государственного плана как «важнейшего инструмента государственной политики». В частности, предлагалось улучшить систему плановых показателей, «чтобы они всемерно побуждали все трудовые коллективы страны на борьбу за повышение производительности труда, максимальное использование основных фондов, за экономию материальных ресурсов» и т.д. Число обязательных плановых показателей было увеличено в сотни раз, а их конкретное содержание было подробно расписано в новом постановлении ЦК КПСС «Об улучшении планирования и усилении воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы», принятом тогда же, в июле 1979 г. Параллельно с этим еще более усложнялась и дифференцировалась отраслевая структура управления советской экономикой. Если в 1974 г. существовало только 44 общесоюзных и союзно-республиканских отраслевых министерств, то к 1981 г. их число составило более 100 министерств.

Попытки интенсифицировать экономику страны посредством очередного составления многочисленных программ автоматизации и комплексной механизации, носивших чисто административно-бюрократический характер, оказались малоэффективными, поскольку они не влияли на уровень заработной платы и рост благосостояния советских людей. Не удавались и попытки реанимировать трудовой энтузиазм, поскольку многочисленные трудовые почины, вахты, встречные обязательства и работа по бездефектному методу имели мало общего с ударничеством довоенных лет и трудовым энтузиазмом первой послевоенной пятилетки, а чаще всего были «инициативой» самих партийных органов и быстро угасали в бюрократической рутине.