«Игры престолов» средневековой Руси и Западной Европы - Дмитрий Александрович Боровков

в своих руках церковную и светскую власть в Чехии. Однако после смерти князя-епископа Пржемысл Оттокар вернулся на пражский престол, уступленный ему младшим братом Владиславом III, который остался маркграфом Моравии. Благодаря начавшейся после смерти Генриха VI войне за германскую корону между его братом Филиппом Штауфеном и Оттоном IV из рода Вельфов Пржемысл Оттокар получил в 1198 г. от Филиппа королевский титул. После того как он еще более упрочил свое положение в империи, оказав поддержку сыну Генриха VI Фридриху II, Пржемысл Оттокар осуществил реформу престолонаследия, в результате которой титул короля стал переходить от отца к сыну (1216), что привело к снижению внутридинастической конкуренции[568].

Рассмотрев перипетии династической борьбы в роду Пржемысловичей, можно сделать вывод о том, что радикальные меры устранения соперников преобладали в политической практике до начала XI столетия. Примером может служить не только убийство св. Вацлава Болеславом I, но и попытка убийства Ольдржиха Болеславом III Рыжим. Сам Ольдржих, отстранив от власти старшего брата Яромира, ограничился сначала его изгнанием и лишь затем – ослеплением. Преемники Ольдржиха отказались и от этой меры, так что в политическом обиходе остались либо тюремное заключение, либо изгнание конкурентов, часто прибегавших к помощи германских королей – феодальных сюзеренов Чехии, – вмешательство которых, впрочем, не всегда приводило к нужному результату.

В этом отношении политическая культура Чехии представляется более прогрессивной, чем Венгрии, где король Кальман Книжник (1095–1116) ослепил своего младшего брата Альмоша и его сына, будущего короля Белу II, или в Польше, где Болеслав III Кривоустый лишил зрения брата Збигнева. По-видимому, постепенная гуманизация династической борьбы в Чехии и готовность к политическим компромиссам, при сохранении тенденции к консолидации удельных княжеств Моравии под властью пражских князей, была обусловлена влиянием культа св. Вацлава, который, по всей видимости, оказал на Пржемысловичей большее морально-этическое воздействие, чем культ св. Бориса и Глеба на Рюриковичей. Несмотря на дискредитацию братоубийства в древнерусской традиции, некоторые из них так и не отказались от физического устранения своих родственников-конкурентов. Что касается феномена братоубийства в целом, приведенные факты позволяют говорить о различном отношении к нему, зависевшему от присущих средневековому историописанию агиографических топосов, обусловленных степенью влияния церковной традиции.

Приложение Crescente fide

Легенда Crescente fide, получившая название по первым словам латинского текста (Crescente fide christiana…), наряду с «Востоковской легендой» считается одним из древнейших памятников Святовацлавского цикла, датируемых примерно 970-ми гг. Crescente fide известна в двух редакциях, имеющих некоторые текстологические расхождения, – баварской (Život Sv. Vázlava // Fontes rerum Bohemicarum. Т. 1. Praha, 1872. S. 183–190) и богемской. Настоящий перевод, представляющий богемскую редакцию легенды, сделан по изданию: J. Ludvíkovský. Nove zjištený rukopis legendy Crescente fide a jeho význam pro datování Kristiána. Listy filologické / Folia philologica, 1958. Čis. 1. S. 58–63. Дополнения, необходимые для лучшего понимания текста, помещены в квадратных скобках.

Начинается изложение мученичества святого мученика Венцеслава.

1. В те дни, когда распространялась христианская вера, склонившийся к Богу герцог богемцев по имени Боривой вместе с войском, а также и всем своим народом, оставив поганых идолов, принял крещение. И его сын Спитигнев в городе Праге воздвиг церковь Святой Марии Богородицы, а также другую, в честь Святого Петра, князя апостолов, в которых по божьей милости щедро творились многие благодеяния. И после того как упомянутый достойный муж ушел из этого мира, все народы, которые подчинялись ему, сойдясь, выбрали юного его брата по имени Вратислав герцогом и князем на его место. Он также весьма преуспевал в христианской вере, построил церковь во имя Святого Георгия, мученика Христова. Его старший сын, блаженный Венцеслав, побуждаемый Богом, в юном возрасте постоянно желал научиться буквам. Его отец, стремясь исполнить желание его души, послал его в город, называвшейся Будеч, чтобы там он изучил Псалтырь у одного почтенного пресвитера по имени Уцино. Тогда блаженный Венцеслав охотно начал развивать способности ума, день ото дня все лучше и лучше преуспевая. После же отец его по имени Вратислав ушел из этого мира. Тогда сошлись все народы той провинции и выбрали блаженного Венцеслава герцогом вместо его отца и постановили возвести его на трон.

2. Тогда вышеупомянутый юноша, оставаясь на княжении, мало отступил от обучения. Он был верным и разумным, и искренним в беседе, и справедливым в суде. И когда его судьи хотели кого-то приговорить к смерти, упомянутый юноша, если его никаким способом не мог освободить, всегда находил выход, используя какой-либо повод, напоминая прежде сказанное в Евангелии: «Не судите и не судимы будете» [Мф. 7,1]. Он также разрушил тюрьмы и снес все виселицы, был милосердным отцом сиротам, утешителем притесняемых и вдов, кормил голодающих, поил жаждущих и своими одеждами голых одевал, заболевших посещал, мертвых погребал, чужеземцев и пилигримов как своих близких охотно принимал. С почетом прислуживая пресвитерам и клирикам, к тем, кто сбился с пути, выказывал искренность, а кроме того проявлял смирение, терпение, кротость, снисходительность и любовь. Ни у кого-либо из людей он ничего не отнял силой и обманом, и свое войско украшал не только вооружением, но и одеждою. Совершая это и тому подобное, от самого первого опыта он духовно следовал к созерцательной жизни. И во время сорокадневных постов по оледенелым и крутым путям без обуви ходил пешком к церквам из города в город, так что на его одеждах появлялась струившаяся кровь. Сделав власяницу, он носил ее снизу, поверх надевая дорогие одежды, мало довольствуясь пищей, постоянно бодрствуя, не переставал возносить благодарения одному Богу. И, поднимаясь ночью во время жатвы, тайно шел в поле и жал пшеницу, и носил на своих плечах к своему дому, и перемалывал на мельнице, и готовил муку, и также, взяв кувшин, с одним клиентом ненастной ночью отправлялся к воде… во имя Отца и Сына и Святого Духа, когда же приносил в дом, то смешивал с упомянутой мукой и из этого выпекал облатку. Подобным же образом в ночной тишине спешил в свои виноградники с верным слугой и, взяв виноград, тайно нес в свою келью, и там, подавив его на давильне, хранил в бутыли. Поэтому о том, что он делал, никто не знал, чтобы через это священники принесли жертву Господу.

3. Но и это, как известно со слов верных людей, он скрывал, молча, опуская не надлежащим образом, ибо уже предчувствовал вдохновение Бога для будущих [дел]. Но из многих других его пророчеств одно стало известно, что каждый день, поднимаясь на верх дворца и смотря вдаль из окна, как рассказал один