Покрышкин - Алексей Тимофеев

Неоднократно Вершинин вызывал Покрышкина в штаб, и он прилетал на своей «кобре». Должен сказать, что не все в штабе понимали, зачем командующему обсуждать, да еще так долго, вопросы тактики с комэском. Причем Александр Иванович говорил сибирской скороговоркой, некоторые слова было трудно понять. Я слышал, как Вершинин сказал Покрышкину: «Да ты говори по-человечески…» Командующий сидел за обедом с летчиками в цветущем саду, Александр Иванович — рядом с ним.

Слышал я в машине от Вершинина, что Покрышкин записывает часть сбитых им самолетов на своих ведомых, учитывая их вклад в победу. Говорил командующий с начальником штаба армии и о взаимоотношениях Покрышкина с командиром полка Исаевым: «Им трудно друг друга понять. Один летает в бой несколько раз в день, а тот не летает да еще наговаривает на него. Надо их развести»».

К. А. Вершинин, которому тем летом исполнилось всего 43 года, стал позднее Главным маршалом авиации. Отличали его природные ум и хватка крестьянина — плотогона, родом он был из той же Вятской губернии, что и родители Покрышкина. В Военно-воздушной академии Вершинин получил отличное образование, занимал до войны штабные и командные должности в ВВС. Затем, осознав, что «быть летчиком куда сложнее и тяжелее, чем кажется, когда руководишь полетами», за месяц на Каче выучился на пилота. В 1938 году направлен на должность помощника начальника по летной подготовке Высших авиационных курсов усовершенствования летного состава. Затем становится начальником курсов. Летал в основном на бомбардировщиках. В сентябре 1941-го полковник Вершинин назначен командующим ВВС Южного фронта. Умный и добросовестный генерал, он все же не был летчиком в душе, переводом из пехоты, где прослужил десять лет, поначалу был недоволен. А разгадать динамику воздушного боя, никогда в нем не участвуя, до конца все-таки невозможно…

К 1943 году командующий ВВС Новиков, его штаб и командармы уже многое поняли. Командующий, который битву над Крымской с 29 апреля по 10 мая наблюдал сам с КП у главной радиостанции управления, энергично внедрял в ВВС новшества в тактике. 11 мая Новиков собрал в Пашковской командиров дивизий и корпусов 4-й воздушной армии, дал положительную оценку действиям авиации. По материалам совещания был издан специальный информационный сборник штаба ВВС. Командующий затронул и вопрос о летчиках-асах: «За совершенствование лучших летчиков, летчиков — мастеров воздушного боя должны немедленно взяться сами командиры соединений. Летчик-ас пока что рождается у нас сам, в боевой работе, его никто не готовит. Кто воспитал Покрышкина, братьев Глинка, Семенишина? Они сами выдвинулись! Кое-кому из них даже мешали, их не понимали, одергивали. Генерал Науменко мне рассказывал, что Покрышкина за его трудный, строптивый характер одно время кое-кто хотел даже из авиации отчислить. Хороши бы мы были, если бы потеряли такого орла!»

Творческая работа развернулась в частях действующей армии на всех уровнях. Без этого никаким мужеством и самоотверженностью нельзя было победить изощренного в военном деле врага. Русский народ брал свою судьбу в собственные руки. Мыслящие летчики в полках с такими командирами, как И. М. Дзусов или вскоре ставшим дважды Героем Советского Союза В. А. Зайцевым, смело принимали на вооружение эшелонирование по высоте, вертикальный маневр, свободную охоту.

На все проведенные бои Покрышкин вычерчивал схемы. Ему, как вспоминают летчики, была интересна каждая встреча ветерана полка или новичка с противником, он расспрашивал о всех деталях боя. «Понял, какая цена знаниям? Жизнь!»— внушал Александр Иванович молодым. На земле его часто видели погруженным в раздумья, склонившимся над листами альбома по тактике, углубленным в свои мысли так, что он никого не замечал, не слышал оклики друзей…

Уважение к Покрышкину летчиков было незыблемым еще и потому, что все знали: главное для него выполнение боевой задачи и жизнь ведомых, а не увеличение престижного счета сбитых самолетов. Вот он по-товарищески спорит с Пал Палычем Крюковым, доказывает, что нельзя совершать маневр на максимальной скорости, ведомые отстанут: «Ты иногда жалуешься, что тебя ведомые бросают. А бросаешь ты их сам». Вот Покрышкин, брошенный звеном Речкалова, ведет бой один с десятью «мессерами», спасая ведомого Табаченко. «Твое счастье, Речкалов, что не было «юнкерсов», и Табаченко был ранен легко…» Став знаменитыми, и Речкалов, и Дмитрий Глинка нет-нет да и увлекались, нарушая боевой порядок в желании увеличить число лично сбитых вражеских самолетов.

А потери росли и в дни затишья. Отбивая атаку группы «мессершмиттов» на аэродром, был сбит друг Покрышкина Николай Искрин. Бравый волгарь в кубанке, весельчак и гармонист, он успел заслужить звание Героя Советского Союза, сбил 10 самолетов лично и один в группе. Своенравная «кобра», как говорили летчики, не любила тех, кто покидал ее с парашютом. Ударом о стабилизатор Искрин раздробил ногу. После ампутации ступни воевать он больше не смог.

… Энергия столкновения страшных сил была столь велика, что вызвала еще один «девятибалльный» шторм. С 26 мая по 6 июня прошло третье воздушное сражение над Кубанью. Началось наступление. От нового командующего Северо-Кавказским фронтом талантливого полководца И. Е. Петрова (13 мая он сменил генерала И. И. Масленникова) потребовали решить задачу, оказавшуюся непосильной даже для Г. К. Жукова. В авиационной подготовке участвовали 338 самолетов. Штурмовики поставили дымовую завесу. Пехота продвинулась вперед. Под грохот снарядов и гул сотен моторов над головами солдат в несколько ярусов на встречных курсах летели штурмовики Ил-2, пикировщики Ю-87, бомбардировщики Пе-2 и Ю-88, на самом верху — стаи истребителей…

И вновь разгромить армию Руоффа не удалось. Наши войска отвоевали у немцев три — пять километров, но на исходе дня по наступающим в течение 20 минут нанесли удар 600 немецких бомбардировщиков! С разных направлений наплывали тучи «юнкерсов». Застигнутые на открытом пространстве пехотинцы залегли, а потом начали отступать. Во фланг им вышли немецкие танки. Правда, красноармейцы были уже не те, что в 1941-м, паники не возникло, два танка были подбиты огнем из трофейных орудий.

Немцы вновь преподнесли жестокий урок: как надо, не замыкаясь в масштабе фронта, вести маневр авиацией. К 25 мая существенно уступая на Кубани по численности 4-й воздушной армии (700 самолетов против 924), на следующий решающий день они сосредоточили на главном участке до 1400 самолетов! Более половины всех сил люфтваффе на Восточном фронте! Наших истребителей и зенитной артиллерии оказалось недостаточно, чтобы перехватить «юнкерсы» на подходе. На полях книги «Советские Военно-воздушные силы в Великой Отечественной войне» в этом месте осталась пометка А. И. Покрышкина: «Неправильно использовали ИА» (истребительную авиацию). Генералы в мае 1943-го опять не смогли воспользоваться дельными советами комэска…