Русско-японская война, 1904-1905: Итоги войны. - Александр Куропаткин

21—22-го числа мною принимаются меры, дабы сделать последнюю попытку вырвать победу из рук японцев. В надежде на огромную убыль в предшествовавших боях в армии Куроки и на отличный состав войск 1-й армии, я после переговоров по телефону с командующим 1-й армией решил значительно ослабить состав этой армии, чтобы сохранить у Цуэртуня силы, достаточные для оттеснения армии Куроки. В мой резерв решено было направить всю 72-ю дивизию, бригаду 2-го Сибирского корпуса и 18 батальонов из 1 -й армии и 4-го Сибирского корпуса. Командующий 1-й армией предупредил меня, что если мы не будем иметь быстрого успеха на правом фланге, такое ослабление может быть опасно для 1-й армии. Сознавая полную справедливость этого предупреждения, я тем не менее признал необходимость рискнуть на это ослабление по следующим причинам:

1. В подчинении генерала Линевича и за отделением вышеперечисленных сил оставалось 105 батальонов отличных войск.

2. Противник именно против войск 1-й армии, судя по донесениям командующего 1-й армии, должен был понести огромную потерю.

3. Японцы к этому времени перевели на правый берег Хуньхе вслед за армией Ноги почти всю армию Оку, и мы должны были двигаться вперед для прорыва расположения противника или, подобно японцам, передвигаться вдоль фронта для усиления наших войск на правом берегу Хуньхе.

Как видно из содержания 3-го тома, надежды наши не оправдались: передвижение резервов к Цуэртуню совершилось медленнее, чем то было предположено, а противник, воспользовавшись ослаблением войск на фронте 1-й армии, прорвал это расположение. На том участке нашей позиции у Киузана, где совершился прорыв, в расположении командующего 1-й армии должно было находиться [418] из оставшихся под его начальством войск четыре полка, а оказалось лишь 10 рот Барнаульского полка{58}.

При этой обстановке, которая сложилась, наше отступление, по моему мнению, вышло запоздалым на один день. Вместо ввода в бой всех прибывших к Цуэртуню подкреплений, часть их (отряд генерал-лейтенанта Зарубаева) пришлось сохранить как последний резерв на случай, если бы японцы сделали попытку совершенно замкнуть огненное кольцо, которым все теснее сжимали части 2-й, 3-й и отчасти 1-й армий.

В особенности в последние бои под Мукденом был разобран по всему фронту боя 4-й Сибирский корпус. Причина к тому была определенная. Против весьма сильных позиций этого корпуса у Эрдагоу противник не наступал, и силы его были весьма незначительны. 32 отличных батальона 4-го Сибирского корпуса могли на этом участке быть употреблены командующим 1-й армии для перехода в наступление или совместно с войсками 1-го армейского корпуса, или с войсками 2-го Сибирского корпуса, или для общего перехода в наступление всеми войсками армии. В особенности благоприятный случай для перехода в наступление войск 4-го Сибирского корпуса представлялся, когда японцы вели яростные атаки на войска 2-го Сибирского корпуса. Движением вперед войска 4-го Сибирского корпуса брали во фланг и даже в тыл атаковавшие нас войска. Японской гвардии угрожал полный разгром. Но мы не воспользовались благоприятным случаем. Отсюда произошло то, что войска 4-го Сибирского корпуса, не имевшие против себя противника, как бы составили резерв 1-й и 2-й армий.

Наибольшая перемена частей была у нас 23—25 февраля на случайном северном фронте 2-й армии с центром у с. Сантайцзы. Но части эти попали в руки весьма энергичного и храброго начальника генерала Лауница, и он с ними, самоотверженно действуя, отбивал все атаки японцев [419] и выручил бездействующие войска 2-й армии, которым Ноги вышел в тыл. 25 февраля генерал Милов, начальствуя арьергардом, в составе которого был один Люблинский полк 8-го армейского корпуса, мужественно и успешно выполнил тяжелую возложенную на него задачу — прикрытие отступления 2-й и 3-й армий.

Надо иметь в виду, что полковая организация при смешении корпусов в большинстве случаев была сохранена. Это давало в бою твердые соединения, которые в энергичных руках, всюду, даже бок о бок с частями других дивизий и корпусов, дрались хорошо. Сохранение полковой организации было столь же важно и для продовольствия войск. Обоз 1-го разряда (с походными кухнями и патронами, двуколками) сохранялся при полках. Патроны пополнялись, и пища готовилась во многих случаях, несмотря на перемешку, часто своевременно. Близость запасов от Мукдена обеспечивала пополнение израсходованных полковых запасов.

Наконец, прибавим, что и у японцев во время, например, случайного для двух сторон кровопролитного боя 14 января у м. Синапу (близ Сандепу) при небольших относительно силах, выставленных японцами, оказались действующими против войск 1-го Сибирского корпуса части пяти японских дивизий.

Объяснения причин перемешки частей приведены выше, но оправдания во многих случаях я не признавал достаточными. Поэтому, донося государю императору о том, что главным виновником неудачи наших войск под Мукденом я признаю себя, мною в числе моих ошибок указано, что я не боролся в достаточной мере против перемешивания частей войск со своими помощниками, и по ходу боя сам вынужден был способствовать увеличению этого перемешивания.

Настоящую главу закончу, поместив ниже дословно мое прощальное обращение к офицерам 1-й Маньчжурской армии.

В этом обращении под живым впечатлением пережитого и прочувствованного во время войны мною в главных [420] чертах приведены те недочеты, которые препятствовали нам в срок, до заключения мира, победить японцев. Но указывая наши недочеты, я отметил и сильные стороны войск, которыми командовал, дававшие нам полное основание верить в наш конечный успех.

Офицерам 1-й Маньчжурской армии

Через несколько дней 1-я Маньчжурская армия расформировывается, и я покидаю главные войска, которыми имел высокую честь командовать два года.

На войска 1-й Маньчжурской армии выпала с самых первых дней войны тяжелая задача сдерживать напор превосходных сил противника, дабы дать время сосредоточиться прибывающим из России подкреплениям.

Бои под Тюренченом, Вафангоу, Ташичао, Янзелином, Ляньдяньсянем и затем многодневные сражения под Ляояном, Шахе и Мукденом выпали на долю войск 1-й армии и заслужили им почет среди войск других армий.

Во многих случаях войска 1-й армии твердо отстаивали вверенные их обороне позиции и отступали только по получении на то приказания. С особой гордостью различные части 1-й Маньчжурской армии могут вспоминать участие в следующих боях: 11-й и 12-й Восточно-Сибирские стрелковые полки — бой под Тюренченом, полки 1-го Сибирского корпуса — бой под Вафангоу, полки 4-го Сибирского корпуса — бой у Ташичао, полки 3-го Сибирского корпуса — бой у Ляньдяньсяня, полки 1-го, 2-го, 3-го и 4-го Сибирских корпусов — тяжелый бой под Ляояном, на левом берегу Тайцзыхе. Полки Томский, Барнаульский, Иркутский, Выборгский и 4-й Восточно-Сибирский стрелковый — бой на Шахе, под Хамытаном. Отдельные части 1-го и 3-го Сибирских корпусов — бой в сентябре в горной местности у Тайцзыхе. Полки 19-й, 20-й, 36-й Восточно-Сибирский стрелковый, Семипалатинский и три полка 26-й пехотной дивизии Вильманстрандский, Нейшлотский и Петровский — бои 3 октября за сопки Новгородскую и Путиловскую. Полки 1-го Сибирского корпуса — бои у Сандепу. Полки 71-й пехотной дивизии — февральские бои [421] под Мандандзянем. Вся 6-я Восточно-Сибирская стрелковая дивизия, 9-й Восточно-Сибирский стрелковый полк, а также Выборгский полк — бой у д. Кудяза и Мадандзян. 10-й, 11-й и 12-й Восточно-Сибирские стрелковые полки, Красноярский, Енисейский, Царицынский полки — бой у Гальулина. Полки 2-го Сибирского корпуса — бой с японской гвардией у Каадолинсана. Полки 1-го армейского корпуса — бои у Люцзятуна, Новгородской сопки, на позиции у р. Хуньхе и у Цуаванче. Полки 4-го Сибирского корпуса: Томский, Семипалатинский, Барнаульский, части Омского и Тобольского полков — бои на позиции у р. Хуньхе, а также у Цуэртуня и у Тава. 1-й Восточно-Сибирский стрелковый и Самарский полки — бой у Цуаванче, 34-й и 35-й Сибирские стрелковые полки — бой у Юхуантуня. Сибирские и Забайкальские казаки во многих случаях, особенно под Ляояном и Мадандзяном самоотверженно помогли другим родам оружия. Артиллерия дружно помогала пехоте. Многие полки постоянно действовали с одной и той же батареей, взаимно выручали друг друга и сливались с ними в одну боевую семью. Саперы, не жалея себя, работали сами и учили пехоту работать.

При относительно слабом составе 1-й Маньчжурской армии, в среднем боевом составе до 100 000 штыков при 2400 офицерах, по 1 марта 1905 г. потеряли: офицеров убитыми 395, ранеными 1733, нижних чинов убито 10 435, ранено 56 350, что составляет убыль в боях убитыми и ранеными: офицеров 91 % и нижних чинов 67 % среднего боевого состава. В отдельных частях потери убитыми и ранеными составляли: в 34-м Восточно-Сибирском стрелковом полку офицеров — 89, нижних чинов — 3243, в 36-м Восточно-Сибирском стрелковом полку офицеров — 73, нижних чинов — 2531, в 3-м Восточно-Сибирском стрелковом полку офицеров — 102, нижних чинов — 2244, в 4-м Восточно-Сибирском стрелковом полку офицеров — 61, нижних чинов — 2170, в 23-м Восточно-Сибирском стрелковом полку офицеров — 50, нижних чинов — 2290, в 1-м Восточно-Сибирском стрелковом Его Величества полку офицеров — 71, нижних чинов — 1929. [422]