Александр Дюма Великий. Книга 2 - Даниель Циммерман

Пруссаки между тем уже не на Рейне, они в Эльзасе и Лотарингии. 2 сентября Наполеон Малый капитулировал в Седане. 4 сентября в Париже провозглашена Республика. Узнав об этом, Александр ничего не сказал, он закрыл глаза, и две слезы скатились по его щекам. В результате очередного приступа его практически парализовало, это скорбное зрелище надо было скрыть от всеобщего обозрения. 12 сентября дочь и Адольф Гужон везут его в Нёвиль-ле-Дьепп, в местечко под названием Пюи, где у младшего Дюма была вилла[184]. Что же это была за болезнь? Цирроз, на мысль о котором наводил раздутый живот, исключается, поскольку другие симптомы его не подтверждают. Сифилис весьма мало вероятен, хотя младший Дюма его предполагает: «Отца привезли ко мне полностью парализованным. Скорбное зрелище, хотя подобной развязки можно было ожидать. Не доверяйте женщинам, вот вывод». Отсюда и последующие протестантские проповеди в пользу оздоровления нации, пораженной распутством, этим «вибрионом», разрушающим живые силы до такой степени, что становятся возможными поражение и Коммуна! Что касается Александра, то, основываясь на свидетельствах его современников, а также на изучении последних его фотографий, врачи сегодня выдвигают две гипотезы. Очевидно, то был диабет, вызванный ожирением и полнокровием, гипертония повлекла за собой поражение сосудов, откуда дрожь, различные инфекции, ларингит и нарыв, а затем и неподвижность до следующего приступа, от которого ему уже не оправиться. Либо же он страдал недостаточностью функций щитовидной железы, откуда дрожь, отеки лица и рук, подавление деятельности мозга, блуждающий взгляд, неодолимая сонливость. Но безусловна гипертония, как и у Мари-Луизы, спровоцировавшая серию сосудистых кризов[185]. Но как бы то ни было оба его законных наследника не станут описывать его прикованным к постели, хотя и надо было «иногда помогать ему, как ребенку». Напротив, его конец они представят безболезненным, спокойным, христианским, то есть приличным.

Приехав в Пюи, он говорит сыну: «Я хочу умереть у тебя». Затем он якобы выразил желание в последние свои минуты видеть священника, что полностью противоречит его свободомыслию, проявленному много раз в последние годы. Но так или иначе, находясь в глубокой коме, он был соборован. Зато можно считать весьма вероятным, что в какой-то момент он действительно напомнил о своем желании быть похороненным в Виллер-Котре, рядом с Генералом и Мари-Луизой. Что и было сделано в 1872 после временного погребения на кладбище в Нёвиле, раскинувшемся над дьеппским портом. Таким образом, по свидетельству младшего Дюма, последние три месяца жизни Александра были спокойными. Конечно, в основном он спит, работать ему не хочется, и чаще всего он играет в домино со своими внучками. Но если он парализован, как же передвигает он кости, — спросим мы. Да все в том же прекрасном настроении. «Он никогда не терял ни разума, ни даже остроумия», — напишет младший Дюма своему другу. И вот вам доказательства: два луидора лежали у его постели на ночном столике. Однажды он взял их и сказал, показывая сыну: «Все говорят, что я был мотом; ты даже написал об этом пьесу. Видишь, как все заблуждаются? Когда я впервые приехал в Париж, в кармане у меня было два луидора. Взгляни… Они все еще целы». В другой раз младший Дюма сказал ему, что горничная считает его очень красивым. Улыбнувшись, Александр отвечал: «Не разуверяй ее», реплика вполне в его духе, которой очень хочется верить.

Пюи расположен в долине между двумя холмами. Места стоянок пещерного человека, несколько рыбацких хижин и современные виллы. Вилла младшего Дюма банальна и, по его собственному свидетельству, напоминает «железнодорожный вокзал». Построена она на западной стороне холма, и вид оттуда открывается ни с чем не сравнимый. Комната Александра выходила на море. В сентябре при хорошей погоде его кресло выносили на террасу. В октябре и ноябре это было уже невозможно из-за дождей и бурь, и он оставался в доме. О чем он думал, если сознание еще не покинуло его? О вторжении пруссаков во Францию? О своем друге Гарибальди, сражающемся с ними в Бургундии во главе итальянского легиона? О своем неисчислимом, по выражению Гюго, творчестве? Он не знает, что однажды исследователи[186] займутся переписью его произведений. И получат 646 известных названий, не считая «Жака Простака», 4056 главных персонажей, 8872 второстепенных, 24 339 эпизодических, целый город в 37 267 жителей, порожденный Александром.

6 декабря 1870 пруссаки вошли в Дьепп. Накануне в десять часов вечера умер Александр. Через сто двадцать два года некий молодой человек заплачет, дочитав последнюю страницу «Графа Монте-Кристо». Что случилось? — спросит обеспокоенная мать.

— Ничего! Я просто не хочу, чтобы оно закончилось.

Париж — Нёвиль ле Дьепп — Пюи

Александр Дюма

ЖАК ПРОСТАК

КОММУНЫ

(957–1374)

Есть во Франции разумное существо, которое до поры до времени никак себя не проявляет, ведь и земле надо вспороть кожу, чтобы получить урожай.

Речь о французском народе.

В VII, VIII, IX веках искать его бесполезно. Он не показывается. Как будто даже и не шевелится. Жалоб его не слышно.

А между тем, в это время он повсюду, и по нему ходят ногами. Его попирают. Именно он возводит королевские дворцы, крепости для баронов и монастыри для монахов.

Три власти тяжким бременем лежат на нем.

Короли, сеньоры, епископы.

И вдруг к 957 году, то есть шестьдесят лет спустя после того, как во Франции обнаружились национальные интересы, заставившие на выборах предпочесть Эда Карлу Простоватому, странная, невероятная и неслыханная молва распространяется в сердце Франции.

Будто бы епископ Камбрейский, вернувшись в свой город после посещения короля, нашел ворота запертыми.

Жители организовались в коммуну.

Хотите ли знать, что такое коммуна? Писатель XII века Гибер де Ножан расскажет нам об этом в истории своей жизни.

«Ну так вот, — говорит он, — что понимали под сим мерзостным и новейшим словом. Оно означает, что сервы отныне станут платить своему господину полагающийся ему оброк лишь раз в году, а ежели совершат они какое преступление, то поплатятся за него лишь незначительным штрафом. Что до иных денежных поборов, кои принято было взимать с сервов, так они совершенно упраздняются».

Как раз этого и попытались добиться жители Камбре в отсутствие своего епископа.

Вы прекрасно понимаете, что достойный прелат никак не мог согласиться с подобной гнусностью. Он вернулся к императору, изложил ему суть дела, получил от него войско из немцев и фламандцев, с ним и вернулся в мятежный город. Войско было большое. Коммуна силу еще не набрала. Многие из тех, что вошли в организацию, испугались собственной смелости. Убоявшиеся жители открыли ворота.