Пираты Короля-Солнца(ч1-5,по главу19) - Марина Алексеева

– Жан еще себя покажет, – сказал Шарль-Анри, – Вот увидите!

– Может, увидим, может, нет, – пожал плечами Серж, – Скорее всего, не увидим. Скорее всего, король не сегодня-завтра вызовет Жана ко Двору, а Двор, скорее всего, его обломает. И вы, вернувшись во Францию, чего я от всей души вам желаю, Шарль-Анри, не узнаете в придворном надушенном маркизе, или, быть может, герцоге, своего приятеля по коллежу, мечтавшего в детстве о морских путешествиях. Да какой мальчишка не мечтал об этом в детстве!

Оливье встал, вонзил свою шпагу в мачту на уровне полутора метров и выкопал из букета самую большую и пышную розу.

– Что это делает наш магистр? – спросил Люк.

– Sillence!* – прижал палец к губам Оливье,- Вы очень много болтаете, и очень много лишнего. Потом сами будете жалеть.

… * Sillence! – Молчание! /англ./

…

– Это у них еще Франция из головы не выветрилась. И Двор Короля, – усмехнулся Гугенот.

– Франция не должна выветриваться из головы! – закричал де Линьет, – Никогда!

– Да я не о том, уважаемый виконт, – сказал Гугенот, – Но Двор должен выветриться. Чем скорее, тем лучше для всех нас. Впрочем, чем дальше мы будем от Франции, тем больше наши разговоры будут приобретать восточный колорит.

– А розу эту,- сказал Оливье, – Я прикреплю к гарде моей шпаги. Вспоминайте древних римлян. Эти ребята умели пить! Взглянув на висящую над пиршественным столом розу, благородные патриции говорили себе: ''Стоп!'' и, как бы ни бухали, но прикусывали себе язык во время самых разнузданных оргий.

– Кыф! – сказал Гугенот, – Это я по-арабски.

– Кыф!!! – со смехом закричала компания.

– А еще, – сказал де Невиль, – Тут, на гарде шпаги, моя роза. Роза Невилей. На гербе. Мы пируем под розой Прованса, которая настоящая и розой Невилей, которая металлическая. О, я уже очень хороший, если заговорил о розе моих предков.

– Ты уже говорил это. Мы все видим, какой ты хороший, – пробормотал Гугенот, – Люк, как вам нравится эта композиция? Шпага, вонзенная в грот-мачту и роза в крестообразной гарде.

– Роза и крест, – сказал Люк, – Поэтично. Художественно. Но все-таки в роли Пиратов вы более оригинальны. Римлянами нынче никого не удивишь. Вернее, псевдоримлянами.

– Посмотрите не розу и не болтайте лишнего, – заявил де Невиль и уселся под своей шпагой.

– Ай, де ми, – сказал Люк, качая головой, – Что твой дамоклов меч. Не будь темно, сделал бы набросок, может, пригодился бы когда. Но я вас запомню, господин де Невиль. Вы не боитесь сидеть под такой острой шпагой? Судя по блеску, она у вас очень остро отточена. Что бритва или мой резец.

– Свое оружие не ранит, – смеясь, сказал де Невиль, – Но вы так и не рассказали нам, как вас встретил герцог де Бофор.

– Отлично встретил, – сказал Люк, – Я пришел в резиденцию герцога как есть, в своей перекрашенной одежде и стоптанных башмаках. Хотя Рауль мне заплатил за картину, я очень торопился и решил приодеться потом, когда улажу вопрос с герцогом. Правда, сначала мой внешний вид эпатировал бофоровскую свиту, но я сказал: ''Я художник, и у меня записка от графа де Ла Фера''. Тогда меня сразу пропустили. И я предъявил Бофору свои бумаги вместе с атосовой запиской.

– Дворянскую грамоту? – спросил Гугенот.

– Нет. Я же говорил вам, шевалье, Бофор не знает. Я предъявил свое свидетельство ''витражных дел мастера'', единственный документ, который мог подтвердить мою профессию.

– Но, молодой человек, мне не нужны витражисты. Какие к черту витражи на войне с арабами? – фыркнул герцог.

– Разве, герцог, завоевав эту страну, вы не будете строить храмы? Тогда и витражист сгодится.

Какие-то важные вояки смотрели на меня как на безумца, а герцог усмехнулся и покачал головой.

– Я, – сказал герцог, – Нарвался еще на одного романтика. И откуда вы беретесь на мою голову?

– У меня к вам записка от вашего друга, графа де Ла Фера.

– Это другое дело, – сказал герцог, – Из-под земли, что ли, милейший Атос выкапывает этих романтиков? Ну, посмотрим, на что вы способны. По записке Атоса я не понял, знаком ли мой любезный друг с вашим творчеством.

– Нет, герцог, не знаком, – честно ответил я, ибо портрет гризетки был для меня обычной работой. Я был способен на большее!

Герцог хлопнул в ладоши. Вошел известный вам милашка-паж Анри де Вандом.

– Что вам угодно, монсеньор? – спросил паж.

– Дай твою акварель и кисти этому господину, – велел герцог, – И поживее, у меня много дел собралось напоследок.

– Слушаю, монсеньор,- ответил паж и вскоре пригласил меня в соседнюю комнату, где стоял маленький мольберт, предназначенный для акварели. Рядом с мольбертом, на столике – стакан с водой и акварельные краски. Все это было… школярское какое-то, несерьезное. Но я не знал, что герцог устроит мне экзамен и свои краски не взял. Я предположил, что сейчас герцог велит мне изобразить этого очаровашку-пажа. Но герцог выбрал не пажа. Он подошел к окну, выглянул во двор. Там было полно народу, в основном солдаты. Какая-то веселая компания под самым окном играла в кости. Парень, которому особо везло в игре, привлек внимание герцога. Это был здоровый рыжий великан, по комплекции не уступавший громиле Портосу.

– Викинг! – позвал его Бофор.

Парень вскочил.

– Поднимись суда!

Детина явился и предстал перед нами. В куртке из буйволовой кожи, с рыжими кручеными усами, с длинной бородой, этот малый сразу заполнил пол – комнаты. Даже Бофор рядом с ним казался юношей. Генералы его сразу как бы стали меньше ростом.

– Изобразите мне этого парня. Но не в куртке, а в гвардейском мундире. Вот, как на господине Д'Аржантейле, полковнике Королевского Полка. И без бороды! Сможете?

– Запросто. Садитесь, сударь.

Я взял карандаши – дело пошло. Через полчаса портрет был готов. За моей спиной то и дело останавливались люди – и начальство, и слуги, и гонцы, и всякий народ.

– Они вас не отвлекают? – спросил герцог.

Все эти бездельники ужасно мне докучали. Но я решил терпеть.

– Отнюдь, – сказал я, – Наш брат художник ко всему привык.

– Похож? – спрашивал всех рыжий.

Все говорили, что похож. Только паж нашел, что в разрезе глаз что-то не то, и в форме носа. Очень дотошный мальчишка, между прочим. Но, справедливости ради, скажу, что замечания были по существу.

– Герцог, этот портрет может быть рекламой нашей экспедиции, – заметил какой-то важный господин. Шишка из морских.

– Д'Эстре, наверно, командующий флотом, – сказал де Невиль, – Простите, что перебил. Продолжайте.

– А что продолжать? Я написал сверху красной акварелью текст, предложенный господином…как вы сказали? Д'Эстре? Господином Д'Эстре: ''Солдат! Хочешь разбогатеть? Вступай в армию Бофора!" – шрифт сделать не проблема. Генералы – или кто там, я не очень-то различал, все казались на одно лицо. Они были зрители, я меня интересовала моя модель с рыжими усами – так вот, зрители дивились, что я этот шрифт сделал а-ля – прима, без линейки и карнадаша. А потом начали наперебой предлагать: