Институт экстремальных проблем - Саша Камских

— Нет уж, Наталья Викторовна, нынешнюю молодежь в этих вопросах лучше не трогать. Не только не послушают родителей, а сделают все наперекор. Пусть сами разбираются. — Под медоточивыми голосами таились ядовитые интонации – у обеих дочери развелись после нескольких лет замужества и теперь в одиночку, правда, не без помощи своих родителей, растили детей.

Со двора Катюшка уходить никак не хотела – дома нельзя бегать, прыгать, визжать и бросаться в дядю Диму снегом, зато там нужно будет сначала обедать, а потом ложиться спать. Ни того, ни другого Кате совсем не хотелось. Быстро догадавшись, что из дяди можно вить веревки, она пропускала мимо ушей его уговоры пойти домой. Бабушка позвонила проверить обстановку и устроила им обоим разнос, узнав, что они до сих пор не пообедали.

— Я подозревала, что вас нельзя оставлять вдвоем! — возмутилась Алла Николаевна. — Ты такой же безответственный, как трехлетний ребенок! Немедленно домой, все мокрое повесишь на сушилку в ванной, Катю переоденешь в сухое. Обед приготовлен, стоит в холодильнике. Записка, чем кормить ребенка, под магнитом. Разогрей, накорми ее и поешь сам. Дай телефон Кате! — под конец разговора скомандовала она.

— Почему ты не слушаешь, что дядя Дима тебе говорит? — строго спросила бабушка у внучки. — Завтра ты дома останешься не с ним, а со мной! Дядю Диму я вместо себя на работу отправлю.

— Бабушка, я буду слушаться и тебя, и дедушку, и дядю Диму! — отчаянно завопила Катюшка на весь двор так, что бабушка чуть не оглохла. У Вадима тоже зазвенело в ушах. — Только не отправляй его на работу!

— Досталось нам с тобой на орехи! — Вадим усадил девочку на плечи и пошел домой.

По дороге до квартиры и во время переодевания ему пришлось подробно объяснять малышке, что им досталось и о каких орехах идет речь.

На кухне Вадим открыл холодильник и, сверяясь с оставленной мамой запиской, начал вытаскивать бесчисленное, как ему показалось, количество мисок и кастрюлек с приготовленной едой. Катюшка внимательно наблюдала за этим процессом. «Разогреть в микроволновке», — на нескольких посудинах была такая пометка.

— Катюха, — Вадим оглянулся на девчушку, — покажи мне, как с печкой обращаться. У меня дома такой нет, я не знаю, что с ней делать. И вообще, дядя Дима тупой.

Теперь уже трехлетняя малышка, сияя от радости, что и она может чему-то научить такого большого дядю, подробно объясняла Вадиму, какую нужно взять посуду, каким переключателем поставить время, а каким режим, как закрыть и как открыть печку.

Обед понравился Кате тем, что дядя не запрещал ей разговаривать за столом, не подгонял и не ворчал, как мама или бабушка, что она медленно ест и нужно десять раз все подогревать. А лучше всего было то, что дядя Дима после обеда не отправил ее спать. Они устроились вместе на большом диване, и дядя стал рисовать ей разных зверюшек. Страницы альбома очень быстро заполнились белками, зайцами, медвежатами и, конечно же, Вадим не мог не нарисовать Ветку и не рассказать малышке историю лосенка. Катя прыгала от восторга по диванным подушкам, а потом потребовала нарисовать ей принцессу из сказки.

Рука Вадима сама собой вывела тонкие черты лица, пышные волосы, спадающие на плечи, большие глаза с фантастически длинными ресницами. Катюшка замерла от восхищения и тихо прошептала:

— Золушка… Нет, еще красивее!

Медведев посмотрел на рисунок и вздохнул:

— Ее зовут Светлана, она работает вместе со мной.

— Принцессы не работают, — не очень уверенно сказала Катюшка.

— Она не принцесса, а самая обычная девушка, — снова вздохнул Вадим и тут же спохватился: — Нет, не обычная, а самая красивая, самая умная, самая добрая девушка на свете. Ее все любят.

— И ты?

— И я. Но мы поссорились. Я поступил очень плохо, и она на меня обиделась.

Вадим говорил, а сам в это время рисовал длинное платье со шлейфом и высоким кружевным воротником. Катя завороженно следила за движениями карандаша.

— Не похоже…

Медведев критически оценил свое творчество и достал из сумки фотографию, которую всегда носил с собой, редкий снимок, когда даже Сергей Томский оказался среди ребят. Всегда фотографировал он, а в тот раз доверил свою камеру Кириллу Задонцеву, который тоже знал толк в этом деле. В центре стояла стройная светловолосая девушка в темно-голубом комбинезоне с эмблемой института на нагрудном кармане, у ее ног лежал Казан и, задрав морду, смотрел на нее. Высокие Вадим и Илья, чтобы попасть в кадр, присели рядом с собакой, а около Светланы стояли Сергей и Петрович.

Катюшка внимательно разглядывала снимок, пока Вадим рассказывал ей, кто есть кто.

— Она очень добрая и очень-очень красивая! Вы помиритесь! — радостно сказала девочка.

— Ты так думаешь? Она простит меня? — Медведев переспросил, так хотелось ему лишний раз услышать несколько слов в подтверждение своих надежд.

— Ты ей скажи: «Я больше так не буду!» – посоветовала малышка. — Она простит тебя, улыбнется и поцелует. И больше вы никогда не будете ссориться.

— Катенька, ты умница! — обрадовался Вадим. — Я так и сделаю!

Заметив, как восторженно Катюшка смотрела на Свету, Вадим оставил фотографию ей, но попросил не показывать снимок никому.

— Я так спрячу, что никто не найдет, даже бабушка!

Потом Вадим читал племяннице сказки Андерсена и дошел до «Гадкого утенка». «Нет, Света гадким утенком никогда не была, — подумал он, — но нужно было как следует присмотреться, чтобы разглядеть ее нежную красоту, которая, не будучи подчеркнута косметикой, не бросалась в глаза. Какой я, к черту, художник, если не заметил этого? Примитивный самец, которому нужны тонны теней, туши и помады, чтобы посчитать женщину привлекательной!»

Медведева отвлекли от этих размышлений настойчивые требования Катюшки: «А дальше что?»

«Гадкий утенок» был дочитан, а после него Вадим принялся за «Снежную королеву». Сам он даже и не помнил, когда в последний раз читал эти сказки, и сейчас где-то на заднем плане сознания росло недоумение. «Как можно называть их детскими? — поражался Медведев. — В них заложен такой глубокий смысл, ответы на вопросы, которые ищут и никак не могут найти взрослые. Может, это происходит потому, что они вовремя эти сказки не прочитали? Или прочитали, но ничего не поняли и все забыли, как я? Сколько же в нас осколков того волшебного зеркала, которые мешают видеть добро и красоту?!» Он вспомнил недавний сон, свои попытки отогреть Светлану, спасти ее от стужи. Как бы он хотел, чтобы его помощь понадобилась любимой наяву! Он даже в мыслях не мог допустить, чтобы с девушкой случилось что-нибудь плохое, но мечтал хотя бы перенести ее на руках через большую лужу во дворе старой базы, как это сделал однажды Денис, а он стоял, смотрел на них и молча завидовал Зорину.

Катюшка все время теребила дядю: «А дальше?», но он то и дело замолкал, потому что отвлекался от книги и уходил в свои мысли. Вадим кое-как дочитал сказку, потом пришла с работы мама, приехал из института отец, и нужно было отложить на время в сторону свои проблемы, общаться с родителями, которые, особенно мама, не могли наглядеться на него.

Вадим никак не мог заснуть; он постоянно думал о Светлане. «Прочитала ли хоть одно письмо? Может, посмеялась над моей писаниной и выкинула в мусор… Нужно было все-таки набраться смелости и перечитать, что я понаписал», — не находил он себе места. Днем разговоры и прогулки с родными, возня с племянницей немного отвлекли Медведева от этих мыслей, но ночью, когда он остался один, тоска навалилась с неимоверной силой. Он опять казнил себя за то, что послушал Ирину, и уехал, не повидавшись и даже не поговорив со Светланой. «Кретин! Извинился SMS-ками! Если своим умом жить не можешь, то и чужие советы впрок не пойдут», — Вадим крутился с боку на бок, наматывая на себя простыню. Он был готов соскочить посреди ночи, кинуться на вокзал и поехать домой, вернее не домой, а к Свете, встать при всех перед ней на колени и стоять так, пока она не простит его. «А если не простит? Что будешь делать?» – этот вопрос разрывал и душу, и сердце на части. Несколько раз, стараясь никого не разбудить, Вадим ходил на кухню, сидел там подолгу в потемках, пил воду и опять рисовал Светлану – дышал на оконное стекло и очерчивал на запотевшей поверхности контуры ее лица. Страшно хотелось курить, но он терпел, сердито глядя на пачку сигарет, потому что хотел наказать себя хотя бы и таким способом.

Окоченев в одних трусах под открытой форточкой, Вадим вернулся в отцовский кабинет и в изумлении остановился на пороге. В кресле около письменного стола сидела Катюшка и глядела на него широко раскрытыми глазами.

— Кать, ты чего не спишь? — Вадим даже испугался слегка, увидев неподвижную маленькую фигурку в пижамке.

— Я спала, но проснулась, — Катя обхватила коленки руками.