Банкир - Лесли Уоллер

– Я не поощряю его в этом. Биржа не моя стихия. Прежде всего надо отчитываться, сколько ты выиграл или проиграл. Чиновникам, собирающим подоходный налог, это очень удобно. Если вы хотите, чтобы налог уменьшался в соответствии с убытками, вы должны отчитываться в своих доходах. Я же ненавижу отчеты.

– Калхэйн откинулся назад и подмигнул.

Палмер усмехнулся:

– Вы ведете операции исключительно с наличными?

– Не всегда. Я возьму и акции, если придется. Но, ей-богу, я уже истощил свой запас фиктивных имен для расписок.

Оба рассмеялись. Палмер был удивлен, почему открытое признание этого человека в своей продажности его нисколько не раздражало в отличие от завуалированного, смутного разврата, окружавшего политиканов, с которыми он встречался в Олбани. Может быть, просто потому, что Вик не был выборным слугой народа. Правда, его пост лидера района был выборный. Но результаты голосования всегда были ясны заранее. Даже если какая-нибудь радикальная группа выступала против Калхэйна, ему всегда удавалось быть переизбранным огромным большинством голосов. Он заправлял в районе бедняков. И даже небольшая помощь приносила огромные плоды. Работа тому или другому безработному, ежегодные пикники, корзинки с подарками на рождество и в День благодарения[25], стипендии для одаренных детей…– плата была низкая, а отдача – полная.

В конце концов, решил Палмер, чего еще ждут избиратели от своего политического босса? Он следил за тем, чтобы пособия в его районе были достаточно высокими. Он принимал три вечера в неделю. Говорил на испанском, итальянском и довольно сносно на гэльском, чтобы польстить ирландским жителям своего района. Палмер узнал, что он с непревзойденным мастерством управлял своим крупным негритянским кварталом. Его правой рукой вот уже многие годы был негр. Калхэйн предоставил ему абсолютную власть в ведении дел и распределении работы. Многие утверждали, что помощник-негр даже более ценен, так сказать, в валютном выражении, чем сам Калхэйн. И не без оснований. Во всяком случае, этому верили. По рассказам Бернса, несколько лет назад одна компания пострадала от бойкота негритянских покупателей в результате того, что нанимала на работу только белых продавцов. Через Бернса компания установила контакт с помощником Калхэйна. И уже через несколько недель весь город севернее Сто десятой улицы, включая и белые кварталы, имел дело только с негритянскими продавцами. Торговля вновь пошла нормально и даже лучше. Это был своеобразный пример, размышлял Палмер, каких быстрых результатов может достичь гражданская коррупция, в то время как НАСПЦН[26] тащится далеко позади. Существует множество путей к социальному прогрессу, но в районе Калхэйна обходные пути оказывались короче.

Вошла секретарша Калхэйна с сумкой из оберточной бумаги и положила ее на стол.

– Они давно уже потеряли терпение,– сообщила она.– Теперь они еще и проголодались. Некоторые пришли еще до завтрака.

– Я недолго,– ответил Калхэйн, открывая бумажную сумку и доставая два сандвича, завернутых в фольгу.– Хотите? – спросил он Палмера.

– Спасибо. Я уже ел.– Он посмотрел на часы. – Два часа? У меня совещание в два тридцать. Как видно, нам придется обойтись без Мака.

Калхэйн принялся энергично жевать.

– Я не знаю, почему эти люди там, в коридоре, приходят так рано. Они знают, что я даже не просыпаюсь до девяти утра и, значит, уж никак не могу быть здесь раньше десяти. Сумасшедшие какие-то.

– И голодные.– Секретарша оставила их одних.

– Что касается Мака,– говорил Калхэйн, не переставая жевать сандвич с беконом, салатом и помидорами,– он не был нам с вами нужен вот уже много недель. Его задача выполнена, правда?

– Он свел нас вместе, вы это имеете в виду?

Калхэйн в два приема закончил сандвич и принялся за второй.– Это был его контракт с вами,– объяснил он, когда его рот освободился.– Мы с вами имеем другой контракт. Я никогда не давал вам оснований считать, не так ли, что могу гарантировать результаты?

– Прямо так вы не говорили.

– Тогда считайте, что эти слова сказаны. Кое-что я могу гарантировать. Но не это. У нас тут есть кучка примадонн в центре штата. Я могу обеспечить вам работяг, но мы имеем группу жаждущих реформ и целую группу выжидающих. За миллион лет я не смогу убедить их в том, что выгодное для зажиревших коммерческих банков выгодно и для их избирателей,– если, конечно, я не сделаю так, чтобы это было выгодно и для них лично. Улавливаете мысль?

– В ней нет ничего нового. Нам всегда нужны стряпчие, страховые агенты, агенты по продаже недвижимости.

– Все это мелкие подачки,– сказал Калхэйн, доедая второй сандвич,– и вы это знаете.

– Конечно, каждый такой агент в отдельности – величина небольшая, но в нашем распоряжении множество таких агентов. Больше, чем могут предложить сберегательные банки.

– Вы думаете, сенаторы из центра заинтересованы в таком дерьме?

– Может быть, для вас это дерьмо,– ответил Палмер, перефразируя старую шутку,– но для них это хлеб и масло.

Лицо Калхэйна покраснело от смеха, но тут же снова стало серьезным.

– Я не шучу. Пока вы не протянете достаточно аппетитную морковку, осел не шевельнется.

Палмер озадаченно взглянул на собеседника.

– Я не знаю, что и сказать,– произнес он.– Если уж на то пошло, в чем тут ваш интерес?

– Это другой контракт, между Маком и мной.

– Который вы не намерены открыть?

– Я бы сказал вам тут же, если бы знал.– Калхэйн полез на дно сумки и вытащил термос с кофе и булочку.– Но честное слово, я пока не знаю.

– Разве это возможно? Я думал…

– Что обе стороны контракта должны быть точно определены,– закончил за него Калхэйн.– Нет. Мы вместе с Маком прошли через многое. Если он говорит, что дело стоящее, я берусь за него. Другому я, может быть, не поверил бы. Но Маку я верю целиком и полностью.

– Только не его биржевым советам.

– Кроме биржевых советов.– Калхэйн откусил булочку и запил ее кофе.– Мы прошли большой путь, мы оба. Почти все, что могло случиться с двумя парнями в политике, с нами случалось. Неожиданностей осталось не так уж много: Мак – единственный друг, которого я имею в своей политической деятельности. Это о чем-то говорит.

Наступило длительное молчание. Палмер с интересом подумал, будет ли Калхэйн так откровенен, если речь зайдет о верности Мака Бернса вообще. Вероятно, нет. Однако попробуем.

– Я буду откровенен с вами,– начал Палмер,– я держался настороженно с Маком, когда впервые встретил его.

– Он не похож на вас. Вы с ним совершенно разные люди.

– Насколько разные? Ведь люди, в сущности, ненамного отличаются друг от друга, достигнув определенного положения в жизни. Разве вы и я сильно отличаемся друг от друга?

– Отличаемся ли? – Калхэйн закончил свою булочку.– Еще как отличаемся.

– А по-моему, нет,– настаивал Палмер.

– Видите ли,– Калхэйн снова залез в сумку и вытащил мороженое,– все дело в происхождении. В деньгах. Мой старик жил неплохо, преуспевал. У него было несколько детей, и все они окончили колледжи. Может быть, поэтому вы и не видите разницы между вами и мной. А вот отец Мака, насколько я могу судить, был торговцем курами в Бейруте. Вы не представляете, что это такое. Всю жизнь вы потрошите кур и торгуетесь с покупателями, такими же бедняками, как и вы. А рядом с вами ваш сын, засунув руки в еще теплые потроха, очищает и моет их. Пока ему не исполнится пять лет, он здесь вместе с вами убивает, режет и потрошит, и все вокруг пропитано запахом крови и нищеты. Наконец вся семья перебирается в Штаты. Мак никогда не кончал колледжа. Вы можете услышать его разговоры о Гарварде. Под этим кроется два года вечерних занятий в Калифорнийском университете. Он вынужден был бросить учебу, чтобы, кроме дневной работы, наняться ночным сторожем в одну из студий. Потом, когда он уже выкрасил волосы и стал знатоком своего дела, Мак, представляя свою компанию, посещал трехдневный летний семинар в Гарварде. Ну, а теперь сложите все вместе. Вот почему я говорю, что Мак и вы относитесь к совершенно разным категориям людей. И вот почему вы не доверяете ему.

– Я этого не говорил.

– Правильно, вы не говорили, это я говорю.– Калхэйн ел мороженое плоской деревянной ложечкой.– И между прочим, может быть, вы и правы, что не доверяете.

– Теперь я окончательно сбит с толку.

– Я гораздо ближе к Маку, хотя рос не так, как он. Я родился здесь, но множество ребят, которых я знаю, пришли сюда со старого континента. Я представляю, что происходит у него внутри. Я знаю, как может ненавидеть такой человек, как он.

– Ненавидеть меня?

Калхэйн помолчал, хотел что-то сказать, потом беспомощно посмотрел на Палмера.

– Вы умный человек; когда-нибудь вы задумывались над тем, почему вас наняли?