Тени Шаттенбурга - Денис Луженский

Ноги сами собой напряглись, готовые нести в темноту следом за нюрнбержцем.

«Нет! Постой! Что-то не так!»

Марек вздрогнул и потряс головой. Что это с ним такое? Какую бы ненависть он ни питал к Микаэлю, но напасть со спины и убить исподтишка… Клыкачи не нападают сзади, для этого они слишком горды! А он – последний из Клыкачей! Потому-то и пошел вызволять девчонку! Потому-то и придержал до поры свою жажду мести!

Зве-е-ерь… Это же он рычит, подбираясь для прыжка, скалит острые молодые клыки! Давно уже усмиренный, сейчас ни с того ни с сего явил хозяину своеволие! Как несколько дней назад в грязной городской подворотне, но тогда Марек был взбешен и сам приспустил его с поводка, а сейчас-то – отчего?!

Взгляд юноши невольно вернулся к Источнику, устремился в багрово-черное марево. И зверь внутри заурчал – зло, возбужденно.

«Убей его! Настигни! Убей!»

– Ах ты пакость… – пробормотал Марек глухо. – Ужо тебе!

Он не глупая псина, которую можно науськать против ее воли. Расплата не минует убийцу его родичей, но будет она честной и свершится в свое время.

«Пусть даже это не вернет тебе братьев и не возродит отца? – Неожиданная мысль заставила вздрогнуть. – Что ж, ты хотя бы упорен в своей ненависти. Но, когда она уйдет, что придет ей на смену? Радость? Удовлетворение?»

– Быть может… Не знаю я.

«Разве ты настолько наивен, щенок?»

– Отстань! Поди прочь!

«Когда закончишь, в душе останется лишь холодная зола – как в печи, когда прогорят поленья, а уголья рассыплются седым пеплом. Этого хочешь, сын кузнеца?»

– Почему? – прошептал Марек, сглатывая горькие слезы. – Ну почему все время так – или боль… или пустота?

Стиснув рукоять топора, он снова повернулся лицом к туннелям. В этот самый миг тьма, заполняющая левый коридор, шевельнулась. Все тело молодого Клыкача напружинилось, готовое к рывку. Враг?! Он немного успокоился, узнав выскользнувшую из прохода фигуру. Это был всего лишь Девенпорт. Быстро же наемник вернулся…

– Сюда! – Свистящий шепот француза заставил его вновь подобраться. – Все ко мне!

Медлить он не стал – сорвался с места, подскочил тремя длинными мягкими прыжками. Подошли Николас с Ульрикой – министериал с заметной неохотой опирался на плечо баронессы, и Марек вдруг понял, что раны этого человека куда серьезней, чем он пытается всем показать. Тем не менее голос Николаса звучал твердо:

– Идут?

Девенпорт согласно кивнул.

– Сколько их?

– Не знаю. Не смог разглядеть. Но о нас знают едва ли – идут неспешно и не таятся.

– Хорошо, – Николас кивнул. – Значит, примем как родных.

Отзываясь на эти слова, капитан ощерился по-волчьи и отступил влево от прохода, укрываясь за высокой серой глыбой. Баронесса, обнажив свой необычный, гибко подрагивающий клинок, встала чуть поодаль с правой стороны. Сам министериал остался на видном месте возле огромной каменной сосульки, спустившейся почти до дна пещеры, – закутавшись в плащ, он прислонился спиною к известняковому клыку и прикинулся дремлющим.

Недолго поколебавшись, Марек нашел место и для себя – тоже накинул плащ и присел среди валунов, сваленных кучей в пяти шагах от коридора. Его увидят, только когда выйдут из туннеля, и по первому взгляду наверняка примут за стражника. Как и Николаса, и безучастно сидящего перед Источником Перегрина – их не сразу сумеют узнать. А потом… будет уже поздно. Боевой азарт, еще тлевший после первой схватки, начал разгораться в нем с новой силой.

Приближающиеся шаги уже доносились из глубины коридора. С тревогой вслушиваясь в их звуки, Марек пытался угадать, сколько там ног шуршит каменной крошкой. Полдюжины? Дюжина? Дрожащий свет факелов заметался по стенам огромного зала – болезненно яркий для глаз, уже привыкших к призрачному сиянию сводов пещеры. Щурясь из-под полы плаща, юноша не видел лиц – различал только фигуры: три, пять, восемь крепких и рослых мужчин! Нет, не только мужчин – позади группы воинов шли и несколько женщин в монашеских сутанах, среди которых выделялась одна: невысокая, седовласая, она вышагивала по песку и щебню с хозяйской уверенностью. Слева и справа от седой фрау двигались два высоких монаха в кольчугах поверх сутан и при мечах, чуть позади держались две цистерцианки, вооруженные не хуже братьев доминиканцев. А сразу за ними рядом с настоящим гигантом…

Он едва не охнул, высмотрев среди взрослых сектантов хрупкую маленькую фигурку. Девочка – полураздетая, облаченная в изодранное тряпье – спотыкалась на каждом шагу и не падала лишь благодаря монаху-великану, то ли поддерживающему ее, то ли заставляющему идти вперед. Грязные растрепанные волосы скрывали лицо ребенка, но Марек ни на миг не усомнился, кого проклятые Первопредком верные притащили к Источнику. Альма-Заноза! Живая!

Тут идущий первым сектант остановился.

– Ханс? – вопросил он требовательно и настороженно.

Подняв факел повыше и всматриваясь в будто бы задремавшего Николаса, человек сделал шаг вперед.

– Эй, Ханс! – Еще один шаг…

Марек до боли сжал пальцы на рукояти топора.

Движение за левым плечом он увидеть не мог, но странным образом почуял его и обернулся. Опасность?! Нет, всего лишь ожил Перегрин, до сих пор изображавший собой деревянного истукана. Чужак поднялся и, не сказав ни слова, шагнул вперед, потом еще раз… еще…

– Вседержитель! – С полдюжины глоток разом исторгли изумленный вздох, а у самого Марека морозом продрало по хребту.

Черно-багровое нечто «мигнуло»: сжалось и тут же раздвинулось вновь… а чужак – исчез! Ни предсмертного вопля, ни хотя бы стона – лишь пронзительно-певучий звук – точно лопнула на огромной гитаре перетянутая струна.

Едва ли хоть что-то еще могло бы ошеломить верных надежнее: будто пыльным мешком ударенные, они стояли и таращились туда, где только что сгинул странник. Сейчас бы и налететь, и рубить их в мелкую стружку, да только поступок Перегрина не меньше, чем врагов, поразил и всех его товарищей, изготовившихся в засаде. Всех, кроме Николаса. В звенящей тишине министериал откинул с лица капюшон.

– Ну что за встреча! – воскликнул он со злым весельем, поднимая странную штуковину, похожую на железную палицу, высверленную изнутри. – С тебя должок за лошадь, приятель!

То, что они просчитались, стало ясно, едва Николас увидел девчонку. Микаэль, ушедший на разведку во второй коридор, еще не успел вернуться, и против смены стражи их оказалось всего лишь трое… Да, трое, а не четверо – уж насчет себя обманываться не стоило. От места, куда угодили когти твари, по всей спине разливались тягучие волны боли, а руки и ноги немели от слабости. Пока еще он заставлял себя двигаться, но, когда дойдет до схватки, хватит ли сил, чтобы нанести хоть один верный удар?

Впрочем, положение вовсе не плачевное, когда имеешь дело с недавними крестьянами, а твои люди – умелые рубаки, да к тому же атакуют из засады. Ну и если все же придется поучаствовать… Правая рука министериала сжала цевье ручницы, в пальцах левой тлел короткий фитиль – на пяти шагах, даже слабый как младенец, он не промахнется.

Вот только к Источнику пожаловала вовсе не смена стражи. Из коридора уже вышло не меньше дюжины оружных людей, а за их спинами мелькали в туннеле новые факелы. Ритуал! Догадка словно обожгла, вдоль хребта протянуло болью, к горлу подступила тошнота. Все эти заявились сюда на ритуал! Неужели и впрямь все?!

«Помоги нам, Господи!»

Монах, шедший впереди своих собратьев, остановился и что-то спросил, поднимая факел повыше. Николас не расслышал вопроса, он копил силу в руках, готовился к бою… скорее всего, последнему своему бою.

Звон струны за спиной… Что еще такое?!

Тут-то он и разглядел гиганта – того самого, что приносил ему ужин в Ротшлоссе, а наутро швырялся камнями со скалы. Есть все-таки справедливость, есть!

Хмель азарта ударил в голову почище крепкого пива, и Николас перестал думать о смерти. Спиною он уперся в холодный сырой камень – так его не свалит с ног отдачей. Капюшон мешает смотреть… Долой его, пусть видят, мерзавцы, кто перед ними! Распахнув полы плаща, министериал поднял тяжелую ручницу.

– Ну что за встреча! С тебя должок за лошадь, приятель!

Бахнуло так, что Марек аж присел. «Палица» в руках Николаса плюнула грохочущим огнем, выдохнула облако едкого белого дыма. Гигант, что привел в пещеру Альму, вздрогнул всем телом и медленно, будто нехотя, опустился на колени, а потом так же неторопливо завалился назад.

Лишь теперь все перед Источником пришло в движение.

– К оружию! К оружию!

Пронзительные крики монахов, лязг выхватываемых мечей…

– Защитите мать!

Двое рослых доминиканцев и оборуженные цистерцианки сомкнулись вокруг седовласой женщины, заодно прикрыв оцепеневшую девочку. Сверкнула обнаженная сталь.

Марек прыгнул с места, и его Зверь возбужденно зарычал, предвкушая скорую схватку. Он увидел, как выскользнул из тени Девенпорт, как с другой стороны дикой кошкой налетела Ульрика…