Трое из Кайнар-булака - Азад Мавлянович Авликулов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но воля страды была неумолимой, она требовала наивысшего напряжения сил в первую очередь от него, Ильхома. Она вступила в ту свою стадию, когда стираются границы дня и ночи, когда и проселки, и магистрали гудят от шума моторов, а у заготовительных пунктов растягиваются очереди из тележек порой до километра. Лишь под утро часа на три целина проваливается в тишину, а затем все раскручивается снова, и никому нет покоя. Ильхом, бывало, так устанет за день, что уже не хочется даже думать о завтра.
— Я уезжаю, — объявила Лола, не прожив и двух недель.
— Надолго? — спросил Ильхом, решив, что она хочет навестить родителей.
— Да.
— Когда ждать обратно?
Она промолчала, и молчание это было выразительным. Ильхом знает, что, когда она так молчит, значит, здорово сердится. Лола умела отлично молчать!
— Я женщина, — ответила она наконец, — и хочу, чтобы мой муж был всегда рядом, а не мотался, как проклятый, по всему району с пяти утра до полуночи без выходных и проходных. Я хочу, чтобы он хотя бы замечал меня, а не объявлял с порога, что дьявольски устал и чувствует себя бревном!
— Я всегда старался быть для тебя настоящим мужем, — сказал он, вспомнив, что насчет «бревна» жена права, случалось такое несколько раз. — Но сейчас сама видишь, что творится. У жены первого секретаря райкома должно быть достаточно сознания, чтобы понимать это, джаным!
— А я баба, — впала она в истерику, — самая обыкновенная! Я хочу ходить с вами в гости, приглашать их к себе, говорить с людьми не только о тряпках, кстати, они меня совершенно не волнуют, а о чем-либо другом. Хотя бы о прочитанных книгах, если нельзя о новых спектаклях. Даже в кино — единственное здесь развлечение — приятнее сходить вдвоем, а не одной.
— Еще немного, родная, — произнес он спокойно, — выполним план, и все войдет в нормальную колею. Конечно же, мы с тобой будем ходить на все новые фильмы, это станет примером и для других. Наш отдел культуры пригласит на гастроли какой-нибудь театр из Ташкента, к целинникам артисты не могут не приехать, так что… все будет в порядке. Немного терпения и только.
— У меня его ни на минуту не осталось, — тем же тоном произнесла Лола. — Словом, дурочку ищите в каком-нибудь глухом кишлаке, а в Ташкенте они давно перевелись!
Последняя фраза больно уколола самолюбие Ильхома. Она обидела его пренебрежительностью к тысячам таких же, как и она сама, женщин. «Из грязи в князи! — вспомнилась пословица. — Спросила бы у своей мамы, кем она была! Такой же кишлачной, которых ты считаешь дураками. А ты… нос воротишь, корчишь из себя интеллигентку, чистоплюйку! Да они, если хочешь знать, весь мир на своих плечах держат, кормят, обувают и одевают таких, как ты, столичных куколок! И еще детей растят!» Конечно, Ильхом смог бы уладить конфликт с женой, нашел бы пути мира, но он понимал, что не имеет права стреноживать себя обещаниями, поскольку страда не стерпит, она заставит нарушить обещание. «У всех руководителей такие же жены, как ты, ничуть не хуже, — подумал он, — терпят же, потому что соображают что к чему!»
— Чего молчите? — всплакнула Лола. — Так-то вы любите нас?!
— Я коммунист, Лола, ты хоть это пойми!
— А мы вам нужны? — спросила она, никак не отреагировав на фразу Ильхома, имея в виду себя и Марата.
— Конечно, ради вас я готов на все!
— Тогда или мы, или ваша работа!
— Между семьей и партией не выбирают, — сказал он, сдерживая себя.
Ильхом почувствовал, что жена посягает на самое святое — работу, которая стала его совестью. Да как это можно?!
— Ты чудовище, Лола, — произнес он, — не всякая, а именно эта работа — моя совесть! Как ты могла предложить мне такой выбор?!
— Ну и живите со своей совестью, а с нас достаточно, по горло сыты. Всего вам!..
До конца года Лола не приезжала в Чулиабад и не звонила даже. Изредка позванивал тесть и рассказывал о сыне. Но Ильхом не забывал о них, передавал с оказией деньги, иногда какую-нибудь игрушку сыну или отрез жене.
— Как вспомню ту дыру, — сказала Лола, когда Ильхом, оказавшись в Ташкенте, зашел навестить их, — сердце кровью обливается. Чтобы я еще хоть раз поехала туда?!
Следующим пришел год Рыбы. Он, так же, как и год Змеи, дважды повторяется в одном цикле. Год Рыбы, потому что выпадает много снега и особенно дождей весной. В Чулиабаде, как по всей республике, пошли в рост травы и сорняки на полях. Несколько раз приходилось пересевать отдельные карты хлопчатника, потому что из-за непрерывных дождей семена сгнивали, не дав ростков. Сроки сева уходили, и райком партии во главе с Ильхомом, члены бюро, все руководители районных организаций не знали покоя.
К концу марта дожди прекратились, и сразу солнце стало сильно пригревать землю. На полях образовывалась тонкая корочка, которая, сжимаясь, как ножом отсекала стебельки. Мобилизовали всю пропашную технику. А Ильхом уже заглядывал в завтрашний день. Поскольку, думал он, тонна хлопчатника наших сортов стоит вдвое дороже, чем обыкновенные тонковолокнистые, и втрое почти — чем средневолокнистые, экономика хозяйств района уже в течение одного года укрепится настолько, что можно будет выделять средства на строительство крупных объектов, таких, как межхозяйственный животноводческий комплекс по откорму скота, лимонарий, тоже на началах кооперирования. Идею о создании животноводческого комплекса горячо поддержал обком партии. Он не стал ждать, пока колхозы и совхозы района получат деньги за будущий сырец, через вышестоящие органы добился