Бойтесь своих желаний - Маргарита Полякова

— Как-то неожиданно хочется, что бы это была ссылка на Колыму…

— Мы приговорили тебя к сожжению, — разрушил мои радужные мечты падре Ваоле. — Однако прежде, мы хотели бы, чтобы ты, в знак покаяния, поведала, кто склонил тебя на столь темный путь. Веришь ли ты в существование ведьм и их способность производить грозы и наводить порчу на животных и на людей?

— Как же я могу не верить сама в себя? — удивилась я, и тут же добавила: — Но скот я не травила, и людей не уничтожала!

— Я хочу, чтобы ты призналась, с кем вместе летала на шабаши и пила кровь невинных младенцев, — возвестил священник, не слушая моих оправданий. У меня глаза на лоб полезли.

— Какие шабаши? Какая кровь? Вы что, издеваетесь? Можно подумать, вы сами не знаете, откуда берутся ведьмы и как они проводят свое свободное время.

— Мы не можем открыть пастве существование других измерений, — назидательно сообщил мне священник. — Поэтому ты публично должна признаться в дьяволопоклонстве, ереси и чародеяниях.

Я представила себе картинку подобного своего покаяния и окончательно рассвирепела.

— Да идите вы! Не буду я ни в чем признаваться! — возмутилась я. — И можете сказать своему Сержену, что бы он тоже шел куда подальше. Я не ведьма. И ни в чем не сознаюсь. И вообще он меня с кем-то перепутал!

— Я ведал, что ты будешь запираться, — покачал головой падре Ваоле, нарисовав на своей круглой физиономии вселенскую скорбь. — Обычно ведьмы отрицают во время первого допроса всякую вину, что еще больше возбуждает против них подозрения. Однако я должен был дать тебе шанс покаяться и принять истинную веру. Что ж. Придется, видимо, прибегнуть к крайней мере. — И священник, достав из-за пазухи свиток, стал громко зачитывать: — Мы, святая инквизиция, принимая во внимание результаты процесса, ведомого против тебя, а так же показания против тебя, данные уважаемым рыцарем и настоятелем ордена Владычицы Серженном Тэном, после тщательного исследования всех пунктов пришли к заключению, что этих показаний достаточно для того, чтобы признать тебя нераскаявшейся еретичкой. Для начала к тебе будут применены наилегчайшие пытки, после чего тебя оставят размышлять о своем положении. Ежели ты и после этого не раскаешься, к тебе будут применены более тяжелые пытки.

Падре Ваоле свернул свиток, смерил меня взглядом и, брезгливо поджав губы, вышел из камеры. А я… я просто сползла по стенке. Потому что, прочитав массу книг, об инквизиторских методах выбивания чистосердечных признаний я имела очень хорошее представление. Даже чересчур.

Отец Вседержитель проводил взглядом поднимавшегося на борт корабля Сержена и позволил себе облегченно вздохнуть. Наконец-то они отделались и от мозолившей им глаза ведьмы, и от слишком усердного наследника барона Виттера. Сержен забыл гораздо больше, чем сам того желал, но Отец Вседержитель, накладывая на рыцаря заклятье, именно к этому и стремился. Наконец-то Сержен Тэн навсегда исчезнет из поля зрения, и можно будет предъявлять права на его фамильные земли. Отец Вседержитель достаточно заплатил капитану, чтобы корабль с гордым названием «Санта-Кариес» увез Сержена как можно дальше. Если рыцарю повезет, у него будет шанс начать свою жизнь заново. А если нет… ну, на нет и суда нет.

Асмодей, глядя вслед Сержену, думал примерно о том же самом. Он исполнил заветное желание рыцаря так, как тот его загадал, и теперь просто смотрел на дело своих рук. И когда люди научатся думать над теми словами, которые они произносят? Сержен пожелал стать настоятелем ордена Владычицы, дабы иметь власть изменить свою жизнь. Желание исполнилось. Настоятелем его сделали. И жизнь свою Сержен изменил как нельзя кардинальней. Он же не загадал пробыть настоятелем все 80 лет своего существования. Так что никаких претензий к исполнившемуся желанию рыцарь иметь не должен. Асмодей задумался. Итак, что мы имеем? Желание сбылось у Морреля, который стал титулованным файерном и правителем страны, у Сержена, который хоть и ненадолго, но все-таки стал настоятелем, и у Татьяны, которая на своей шкуре сможет убедиться в искренности и глубине чувств Сержена. Осталось только желание Лесс. Hу что ж, пора приступать и к его осуществлению И да поможет ему Вельзевул исполнить его так, чтобы и она пострадала от собственного желания не меньше всех остальных.

Глава 16

Если вы кого-нибудь, когда-нибудь предали, сделайте вид, что вас простили.

Моррель с трудом расправил крылья и осторожно опустился в кресло. Он чувствовал себя так, как будто по нему рысью пробежало стадо верблюдов. Ныло каждое ребро, болели разбитые губы, а синяк под глазом набухал чем дальше, тем больше. Сражение удалось на славу. Побежденные в очередной раз небельсы мечтали вздернуть Морреля на первом же суку, а файерны, ради которых, собственно, он и совершал свои подвиги, полностью эти стремления разделяли. Они по-прежнему его ненавидели. Отдавали почести, склоняли головы, и… горячо желали, чтобы в одном из сражений он погиб смертью храбрых. Моррель поморщился. Ни титул, ни любовь Наррены абсолютно ничего не изменили в его отношениях с расой файернов. Он по-прежнему чувствовал себя одиноким. И большую часть времени проводил в своих личных покоях, донельзя раздраженный своим собственным обществом, потому что нет такого места, куда можно убежать еще и от самого себя. А впрочем, такое место было — на дне глубокого омута, называемого опьянением. Моррель протянул руку к кувшину, плеснул себе в стакан алой жидкости и сделал глоток. Горло обожгла очередная порция гадости, которую файерны выдавали за огненный сок. Моррель прислушался к собственным ощущениям. Гнусное пойло, похоже, прижилось в желудке. Мечта напиться до бесчувствия мало — помалу претворялась в жизнь.

Моррель поднялся с кресла, стянул с себя обувь и парадный мундир, и вылетел на балкон. Покачивая крыльями для обретения равновесия, он устроился на выступе и невольно поморщился от боли в плече. Жаль, что вместе с сапогами и костюмом нельзя было избавиться от ответственности, головной боли и тягостной убежденности, что завтра все повторится. Моррель вздохнул. Как же давно он не видел тёмного ночного неба и этих огромных звёзд… Как давно не ночевал в углях костра, и не прижимал к себе Лесс. Ехидную, резкую, пахнувшую зелёной листвой и лесными ручьями. Лесс, в янтарных глазах которой даже зимой плясали солнечные зайчики. Моррель скрипнул клыками и потряс головой. Он же обещал себе, что забудет Лесс! Что будет радоваться своему титулу, своему положению, своей новообретённой власти… Он, полукровка, изгой, с которым ни один его родич — файерн даже не здоровался, стал знатным и богатым. Более того, он стал правителем и мужем императрицы. Разве Моррель не этого хотел? Разве не об этом он мечтал, пересчитывая медяки и берясь за нечистоплотные заказы? Да, конечно, именно об этом. Так мечтал, что даже загадал желание… Только не спросил, чем за это желание придётся платить… А когда узнал… всё равно от него не отказался. Неужели эйфория от перспективы получить титул и власть лишила его разума? Моррель и оглянуться не успел, как сменил свою потрёпанную куртку на имперский наряд, а свою съёмную комнату в кабаке на дворцовые палаты. Он даже спокойно воспринял то, что рядом с ним теперь была другая самка. Прекрасная, величественная, искренне в него влюблённая. Самка, которая могла разделить с ним чувство полёта и страсть к огненным феериям. Интересно, почему же с некоторых пор его это всё не грело?