Война Чарли Уилсона - Джордж Крайл

В фотоальбомах Шнабеля того времени можно найти немало кровавых подтверждений того, что Уилсон выполнил свое обещание. На фотографиях изображен конгрессмен в камуфляжной форме в окрестностях военной базы, с луком и стрелами, держащий за рога убитого Бемби с нежной мордочкой. На другой фотографии Шнабель и спикер техасского конгресса Гиб Льюис широко улыбаются в камеру. Двое старых приятелей находятся в северном Пакистане на бывшем Шелковом пути из Китая в поисках почти вымершего горного барана. Это животное внесено в главный список Красной книги, но Шнабель с гордостью объясняет, что президент Зия уль-Хак лично отменил запрет и предоставил уважаемому помощнику конгрессмена официального проводника и «мерседес» для охоты.

На одной особенно мрачной серии фотографий можно видеть грузовой пикап, нагруженный тушами оленей, добытых на территории военно-морской базы Индиан-Хед в Мэриленде. Шнабель объясняет, что этот смертоносный урожай был результатом ночного охотничьего похода группы «морских котиков» под его руководством. Каждый из них носил очки ночного видения и кричал «Аллах акбар», прежде чем разрядить свое мощное оружие в ничего не подозревающую добычу. Оленина, должным образом благословленная перед убийством, пошла на корм афганским фундаменталистам, находившимся с визитом в США.

До прибытия Шнабеля Чарли Уилсон единолично отстаивал интересы афганской программы в Конгрессе. Его советники редко знали о том, что замышляет конгрессмен. Но Шнабель был инициативным человеком и обладал врожденным умением ладить с людьми, поэтому он стал заводить друзей среди моджахедов, посещавших офис конгрессмена.

Шнабель признает, что сначала его привлекало не благородное дело борцов за свободу, а романтика приключений. «Я разговаривал с моджахедами, когда они приходили в офис, и спрашивал их: “На кого можно поохотиться в Афганистане? Я хочу завалить какого-нибудь крупного зверя”. А они отвечали: “Отправляйся в Паншер, там лучшая охота в мире — в Паншерской долине”». Если другие американские искатели приключений, увлеченные Афганистаном, хотели попасть в Паншер для того, чтобы встретиться с Ахмад шах-Масудом, то Шнабель стремился в долину Масуда по совершенно иной причине. Он отчаянно хотел попасть в Паншер, потому что там водились горные бараны и козероги.

Во всем, что касалось Афганистана, отношения Уилсона со своим административным советником были крайне эксцентричными. Они никогда по-настоящему не координировали свои усилия, и Уилсон редко подключал Шнабеля к своим делам с ЦРУ. Но он всегда поощрял афганские интересы своего помощника, и вскоре двое мужчин пришли к негласному взаимопониманию.

Шнабель получил от Уилсона благословение на угрозы в адрес бюрократов от его имени; он мог привозить моджахедам контрабанду и составлять письма с необычными запросами о содействии, скажем, со стороны пакистанской разведслужбы, подписывая их «Чарльз Уилсон». По мере того как преданность Шнабеля афганскому делу росла, он стал действовать от имени Уилсона с такой быстротой и эффективностью, что Абдул-хан, один из легендарных афганских командиров и любимчик американских репортеров заметил: «Нам казалось, что мы имеем дело с двумя Чарли одновременно». Президент Зия, получивший в подарок техасскую шляпу ручной работы, стал нежно называть Шнабеля «Другой Чарли».

В сущности, за эти годы Чарли Шнабель вжился в роль виртуального Чарли Уилсона. В результате он значительно усилил способность Уилсона влиять на ход событий. В течение этого периода настоящий Уилсон двигался по высокому пути покровителя и защитника афганской программы ЦРУ. Между тем Шнабель в качестве представителя конгрессмена был возмутителем спокойствия и устраивал выходки в стиле Гордона Хамфри, который рассматривал Агентство как противника. Сам Шнабель видел в ЦРУ большую проблему и даже упрекал своего босса в соглашательстве. Но он простил Уилсону этот грех, потому что оба они играли в старую добрую игру под названием «хороший и плохой полицейский».

Без какого-либо прямого указания Шнабель вскоре стал заниматься черновой работой, помогая пугать бюрократов, в том числе из ЦРУ, и изобретая такие способы поддержки моджахедов, которые даже Уилсон не смог бы осуществить в открытую. Некоторым образом он превратился в темного двойника Чарли Уилсона, имевшего свободу действий при негласном условии, что если он попадет в беду, то сам будет расхлебывать кашу.

Он попал на фронт, отспорив себе место на пентагоновских рейсах с гуманитарной помощью для Пакистана. В то время, до снятия запретов на программу военной поддержки ЦРУ Шнабель отправлялся к моджахедам, нагруженный контрабандными товарами. Во время одного из своих первых визитов он привез телескопические прицелы для снайперских винтовок. Джон Макмэхон не позволял Агентству давать моджахедам эти устройства из опасения, что Конгресс может обвинить ЦРУ в «соучастии в убийстве». Шнабель уговорил своих богатых техасских друзей потратить деньги на телескопические прицелы и, как было у него в обычае, рассказал Уилсону о своих контрабандных подвигах лишь задним числом.

По мере того как Шнабель все глубже погружался в перипетии афганской войны, он заходил все дальше на запретную территорию. В его небольшом офисе были разбросаны боеприпасы, пистолеты Макарова и автоматы АК-47, а дома под кроватью лежал советский гранатомет. В складском помещении Конгресса скопилось так много ковров и меховых шуб из Пакистана, что оно напоминало маленький ближневосточный базар.

Вскоре после начала своего романа с моджахедами Шнабель переоделся одним из них и отправился в зону боевых действий, в нарушение строгого запрета на пересечение границы для всех официальных лиц из США. В Афганистане он открыл для себя насвар — опиатный нюхательный табак, который афганцы клали под язык для воодушевления в бою. Впоследствии они стали называть его «Чарли-насвар», а однажды в Вашингтоне, поддавшись бурному порыву эмоций, он даже обратился в ислам и взял себе имя Абдулла.

Все это Шнабель делал по собственной инициативе, но с точки зрения всех остальных, он всегда действовал от имени Чарли Уилсона. Но причина его эффективной деятельности в той сфере, которая считалась вотчиной ЦРУ, не имела ничего общего с разведывательным агентством США. Она заключалась в его тесной связи с вроде бы безобидной программой гуманитарной помощи под эгидой Агентства международного развития (AID). Во многом благодаря «двум Чарли» эта якобы благотворительная программа открыла второй фронт в афганской войне ЦРУ.

Американским чиновникам первоначально ответственным за организацию этого мероприятия, известного как «гуманитарная программа международной помощи», был заместитель госсекретаря Джеральд Элман. По его словам, в начале 1985 года Афганистан внезапно стал приоритетом в бюрократической системе национальной безопасности. Консервативная революция шла полным ходом. Рональд Рейган недавно одержал триумфальную победу на повторных выборах, и госдепартаменту не хотелось ударить в грязь лицом при осуществлении так называемой «доктрины Рейгана», требовавшей поддержки любых повстанческих движений антикоммунистического толка.

Первая возможность появилась после того, как Дин Хинтон, посол США в Пакистане, встретился с Элманом и стал убеждать его в необходимости новых мер для преодоления кризиса, развивавшегося на афганской границе. Хинтон был один из немногих карьерных дипломатов, которые во время холодной войны всегда оказывались в тех местах, где действия ЦРУ были особенно активными[53]. В 1984 году перед отправкой в Пакистан Хинтон поговорил со специалистами и обнаружил, что никто из них не видит никакой возможности для выдворения Советской армии из Афганистана.

Энтузиазм Хинтона возрастал по мере роста финансирования афганской программы ЦРУ «Мы впервые перешли от обороны к наступлению», — объясняет он. Однако его тревожили разведывательные донесения, где сообщалось, что русские опустошают громадную полосу местности между пакистанской границей и своими главными гарнизонами и городами в Афганистане. Они бомбили деревни, уничтожали оросительные каналы, резали скот, жгли посевы, убивали афганцев или вынуждали их бежать из страны. В донесениях утверждалось, что если это будет продолжаться, то война закончится до того, как новая военная стратегия вступит в силу Повстанцы просто не смогут пересекать пешком огромные необитаемые районы. Голод и болезни распространялись с ужасающей скоростью. Положение усугублялось из-за полного отсутствия медицинской помощи. Хинтон предупредил Элмана, что нужно каким-то образом остановить поток беженцев и удержать афганцев в их деревнях для поддержки бойцов сопротивления.

По характеру своей деятельности Элман не был склонен к риску. Дипломаты хорошо определяют, в какую сторону дуют политические ветры, и в госдепартаменте уже обратили внимание на то, что Конгресс не просто благосклонно относится к афганской программе ЦРУ, а выделяет огромные средства и настоятельно просит администрацию сделать еще больше. В частности, они отметили, что в законопроекте об «Эрликонах», проведенном Чарли Уилсоном через Конгресс, отдельной строкой были выделены средства на гуманитарную помощь для моджахедов. Выслушав опасения Хинтона, Элман решил поддержать предложение дипломата о том, чтобы госдепартамент развернул под своей эгидой крупномасштабную программу гуманитарной помощи.