Пограничник (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич

В общем, побурчали «дохтура», но требуемое сделали — зачёт им. А потом, как всё закончил и звездюлей раздал, снова пришёл к ним в медицинскую палатку и помогал врачевать более серьёзные раны, особенно где надо что-то прижечь. Подавляющее большинство ранений сегодня — не смертельные, но неприятные попадания стрел. Из каких только мест мы их ни выкорчёвывали! Заходили какие-то люди, о чём-то отчитывались, но всё проходило мимо. Я снова боролся за жизнь раненых, уже гораздо увереннее, и, иногда, пренебрежительнее это делая, без прежнего пиетета к человеческой жизни. «Не девчонка, потерпишь. А потом мы на твоей свадьбе попляшем. Что, уже женат? Тогда на крестинах».

Фляжка с густым сиропом из «карамели», которой лечил опустошение после применение дара, мгновенно опустела — нагрузка в лекарской была дай боже. Трифон загрузился под завязку, а потому послали одного из бойцов Сигизмунда — притащил из моей палатки ещё пару. Одну выпил, вторую наполовину осилил. Но всё равно, несмотря на сахарозный допинг, к ночи, когда солнце почти село, носом пошла кровь, в глазах, в которых и так стояла красная пелена, помутнело, я зашатался, чуть не рухнул, и парни силой отнесли меня к себе.

И вот он — утренний «шлик». Класс! Лично Ингрид готовила — у неё нежная ручка, мясо чувствует. Вид заспанный — всю ночь сидела с ранеными. А заодно бодрствовала и обходила посты — у нас война как-никак, а она — бодрствующая «дежурная» баронесса. Мы выиграли битву, побив многих горожан, но в двух с половиной милях к востоко-юго-востоку ещё целый город с такими же. И у них даже какое-то количество лошадок осталось, хотя и просто пехота может нас, уставших и разбитых, как грелку порвать. В общем, ночью она блюла, и сейчас, когда остальные военачальники пришли в себя, пойдёт баиньки.

— Что дальше, сеньор граф? — спросила юная баронесса, присев рядом. Судя по глазам, хотела издать стон усталости, но в последний момент передумала — крепится, держится. А ещё в её глазах при взгляде на меня не было озорства, не было… Искорки. И я понял, что наши отношения закончены. Как-то сами, мы не сговаривались — и ей больше не хочется продолжать, и мне. Причём ей не потому, что поимела всё, что было можно и всё, лимит. Она не из таких. В каком-то смысле да, спала со мной, чтобы помог устроиться в жизни, но также поступили и три её напарницы по несчатью. Однако став баронессой, ей ничего от меня не было нужно. Она не играла, была той, кто есть. Искренне хотела стать Арандой, владетельницей, основательницей нового рода со старой фамилией, понимала, что это потолок, но была со мной потому, что ей интересен я сам, как я, а не как граф и сеньор. Даже мужа поехала искать, открыто оповестив об этом меня, своего действующего любовника. И заметьте, баронессой её я сам сделал, она не просила!

А теперь, вот, интерес угас. И новых ништяков не хочется, а если и хотелось — сеньорита не из тех, кто ради них будет пересиливать себя и вести себя как Эстер.

— Дальше — собираем и считаем трофеи, — ответил я на её вопрос. — Делим. Затем предлагаем бургу новый вариант мирного договора. Соглашается — подписываем. Нет — уходим отсюда. И возвращаемся осенью, а то и ближе к зиме, с легионом и метательными машинами.

— Хочешь всё же штурмовать город? — грустно усмехнулась она.

Я покачал головой.

— Феррейрос нам не по зубам. Более того, он не по зубам даже тому, кто имеет чудо-оружие. Я говорил это. Нет, только длительная осада, голодомор, пока сами лапки кверху не поднимут. Легион здесь будет тренироваться — какая нахрен разница, под Пуэбло им с палками маршировать, или под Феррейросом? Но легион — это рабсила. Создаём контрвалационную линию — чтоб ни одна падла из города не выскочила. Вокруг — циркумвалационную, чтобы королевская гвардия и другие недруги нас отсюда не выбили.

— А они придут? — тревога в глазах.

— Конечно. Они обязаны будут. Сейчас не пришли — у нас набег завтра. Ждут, чем кончится. А после — обязательно явятся порядок навести. Мы, конница, отступим, легион останется в осаде — королю осада не по зубам. Мы же будем трепать их пути доставки, трепать их войска как делали с наёмниками, пока они сами не уйдут. Даже без генерального сражения их прогоним. А что легион будет сидеть в осаде, одновременно осаждая — так Цезарь подобное делал в Аллезии, и ничего, победил.

Ингрид закивала — эту историю слышала. Тут поразительно много люди знают о былом. Хотя и многое забыли, буду честен.

— Мы будем рвать королю коммуникации, трепать его войско и гнобить горожан, — продолжал я, — пока он не согласится надавить на город и отдать нам шахты. На меньшее не подписываюсь, иначе смысла эту войну начинать нет и не было.

— Жадный ты, — улыбнулась она. — Шахты подавай.

Я отрицательно покачал головой.

— Нет. Дело не в жадности. Просто шахты — основа могущества бурга. Это его клыки, источник дохода, на который они могут кусаться. Пока шахты у горожан — они опасны, они могут меня ударить в спину. Без них же кусать будет не на что. Без шахт этот супергород с мощными укреплениями захиреет.

— Чего ты и добиваешься, — констатировала она.

— Угу. — Я довольно кивнул. — Всех специалистов перетащу к себе, в свою гильдию. Обслуживающий бизнес — сам ноги сделает, и найдёт себя, пусть даже на обслуживании виа. Там людям и хлеба хочется печёного, и молока, и сыра, и одеваться во что-то надо, и верёвки нужны, и подковы. Там будет сбыт их товаров и услуг. А вот интересы денежных мешков Феррейроса, которые как раз пострадают фатально, мне до обратной стороны Луны.

Она тоже улыбнулась. Сменила тему:

— Хочешь молочка? Парного? И мёд есть. Молоко из посёлка виа, мёд с прошлого раза остался.

— Тащи. — Настроение плавно начало подниматься.

Она поднялась, я окликнул:

— Что там с пленными? С ранеными?

Ингрид обернулась. Нахмурилась.

— Пленных около трёх сотен. Из них около сотни лежачих. Я всех считаю, и горожан, и наёмников. Лежачие — здесь, в лагере. Остальных под ночь угнали в посёлок виа, в какой-то ангар, под замок. Доминик с управляющим проекта договорился.

— Правильно, — одобрил я. — Две сотни ходячих — слишком много для лагеря.

— Рикардо говорит, от вас всего с полсотни ушло в город, — нахмурилась она. — Значит, сотни две с половиной вы побили. По нашим пока не знаю, есть раненые, которые могут преставиться, но пока девяносто восемь тел. Всех считаю, где кто не разбираю. Мальчики готовятся утром хоронить, Рикардо обещал с утра священника из посёлка виа для отпевания.

— Там уже и священник свой? — усмехнулся я. — Быстро растут.

— Так их уже не меньше пяти сотен в посёлке, если каторжан считать. А каторжане что, не люди что ли? Им тоже причаститься нужно.

Логично. Посёлок растёт. Если бы Феррейрос был моим, он бы взял на себя функции строительного лагеря и богател бы на дрожжах. Но он не мой. А вот сотня погибших — это много. Я погрустнел. Потом ещё итоговую сводку почитаю, у кого из баронов сколько побило и почему, сколько моих, сделаю выводы. Но пока констатирую: лёгких побед не бывает. Даже в сверхмобильной войне, в которой потери по определению меньше, чем в тупой свалке толпа на толпу. Война — страшная штука.

«Дурная тётка, стерва она» — вспомнился голос дяди Коли.

Точно, дядь Коль. Дурная. И стерва. И все мои послезнания, все мои навыки стратега, заработанные в компьютерных играх — полная ерунда. Надо смириться с тем, что даже в лёгкой войне, где ты воюешь на своём поле, на своих условиях, полностью и во всём превосходя противника — даже эта война обойдётся тебе очень и очень дорого. И я отнюдь не про деньги.

Время шло неспешно. Между тем следовало бы торопиться — конец Июля. Я не успевал к первому Августа на Белую. До Пуэбло два-три дня бешеной скачки с заменой лошадей во всех ключевых пунктах через каждые часа четыре. Здесь копают виа, на всём промежутке стоят лагеря строителей, лошади есть, а я тут граф — всё моё. Потому и обернулся так быстро домой, и снова сюда — и тоже быстро, так как батя по всему графству в каждом крупном селе расставил амбары с зерном для переброски войск. Но на запад от Пуэбло всё не так радужно — припасы показывают местами дно (нереальный трафик, возницы и грузовозы всё съели), и лошади не факт, что в ключевых точках есть. Ибо там нет строителей. А значит надо рассчитывать на неделю пути. Плюс три дня здесь. Не успею к первому Августа. Но с другой стороны, и войско просто так не бросишь — не сейчас. И с городом надо решать — хотя бы сделать им предложение. И трупы закопать. На трупы отправили всех каторжан, что были в посёлке — всё же у нас война, в любой момент может быть нападение горожан, пусть войско лучше будет под ружьём наготове, а не лопатами машет. А с соучредителями, за использование рабсилы, договорюсь. Директора от компаньонов смотрели на такое моё самоуправство скрежеща зубами, но, к счастью, молча.