Архонт - Дмитрий Александрович Видинеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спецназовцы распылили в комнате соляной раствор, сцепили руки одержимого за спиной пластиковой стяжкой. Тот больше не кричал, а скулил:
– Архонт вырывает меня из тела, но я буду держаться… Пускай она скорее замочит ублюдка… А я пригожусь магам, буду преданно служить. Он на верху, на втором этаже, пускай она придёт и отправил его в ад.
Двое спецназовцев принялись вытаскивать баллоны из комнаты. Одержимого отвели в холл, уложили на пол, Степан приставил к нему ещё одного парня, а с остальными поднялся по винтовой лестнице на второй этаж.
Открыв первую дверь по коридору, Степан поморщился от отвращения.
– А вот и наш архонт, чтоб его, – он повернулся к парню справа. – Зови девчонок, Андрюха. Это теперь по их части.
* * *
Когда Агата с Полиной зашли в особняк, они уже были в курсе того, что один из одержимых предал Надзирателя, не взорвав баллоны с газом – спецназовец коротко обрисовал ситуацию. Теперь эти самые баллоны двое парней вытаскивали на улицу от греха подальше.
Лежащий на полу в холле одержимый, заорал, увидев Агату:
– Пощади, девочка! Меня пощади! Я пригожусь магам! Он вытягивает, вытягивает меня из тела, сил больше нет, отправь его в ад скорее!
Агата представила себе, чтобы было, если бы этот одержимый взорвал баллоны: огонь, хаос, смерть. И полное поражение. Её передёрнуло, кожа покрылась мурашками. Чёрный король едва не победил, даже не сражаясь. Хитрый урод. Агата смотрела на одержимого на полу и чётко сознавала, что этот пёс-предатель – маньяк, убийца, но, чёрт возьми, как же она была ему благодарна! Он просит пощады? Ну что ж, для того, кто ослушался Надзирателя можно сделать исключение – будет ему пощада. Во всяком случае, сама Агата его уничтожать не собиралась, а маги пускай сами смотрят, что с ним делать. Возможно, заключат в куклу, как Полина заключила Паскуду, демона-всезнайку. Может, от пса-предателя действительно будет ещё какая-то польза.
– Я тебя не трону, – пообещала она.
Полина скорчила гримасу, совершенно не одобряя такого милосердия к нечисти, но вслух своё мнение на этот счёт решила не озвучивать. А одержимый зарыдал, ударяясь лбом об пол.
– Благодарю, благодарю… – всхлипывая и пуская слюни, повторял он.
Через холл с газовыми баллонами в руках прошли спецназовцы. Один из них буркнул на ходу:
– Всё кажись.
Агата с Полиной поднялись на второй этаж, Стоявший в дверном проёме Степан, посторонился, пропуская их в комнату.
– Ваш клиент, девчонки, – кивнул он на того, кто сидел на широком диване.
В глазах Агаты загорелось злорадство: вот он, чёрный король! Хотя, ничего по-королевски величественного в облике одержимого не было. Карикатурная оболочка. Агата вспомнила фотографию, которую показывала ей Полина – на снимке Владимир Малышев выглядел просто упитанным, но теперь… Это была гора жира с заплывшими поросячьими глазками. Из всей одежды на одержимом только необъятных размеров засаленные бежевые шорты. Круглая лысая голова блестела от пота, который, казалось, сочился из каждой поры. На шее и скуле вздувались синюшные фурункулы, грудь и похожий на раздутый бурдюк живот перепачканы то ли вареньем, то ли ещё чем-то похожим. К тройному, поросшему неопрятной густой щетиной подбородку, прилипли крошки. На круглом столике перед одержимым была какая-то жуткая мешанина из разной снеди: в тарелке с майонезом лежали куски колбасы и ломтики пиццы. Дольки апельсина соседствовали с обглоданными костями и с осклизлыми ошмётками селёдки. В большой миске с каким-то сиреневым сиропом плавали обломки эклеров. Посреди этого кошмарного изобилия стояла двухлитровая пластиковая бутыль с квасом. Заплесневелые остатки еды, бутылки, грязные тарелки и ложки валялись на полу, в воздухе стояли густые запахи тухлятины и нечистот, повсюду кружились и ползали жирные мухи.
Два спецназовца топтались возле открытого настежь окна, Степан уселся на подлокотник кресла, Полина, морщась от отвращения, застыла возле дверного проёма, а Агата с хищной улыбкой на губах подошла к столику. Откинувшись на спинку дивана, Надзиратель положил пухлые ладони на свой живот и смерил её лукавым взглядом.
– А ты больше не хрюшка, как я погляжу, – он говорил с одышкой.
– Зато ты… – ухмыльнулась Агата.
Архонт похлопал себя ладонью по животу.
– А что, хорошая тушка. Много жратвы влезает. После Пашки-дурашки у меня была тушка тощей дамочки, я ел и постоянно блевал. А потом вселился в одного мужика, так у него от сладкого всё тело чесалось. Нелегко, знаешь ли, подобрать подходящую тушку, совсем нелегко.
Агата заметила в углу возле дивана подсохшие кучи дерьма и мысленно назвала архонта опустившимся ничтожеством. Неудивительно, что его предал пёс. А были ли вообще в Надзирателе когда-нибудь честь, гордость? Хотя бы зачатки? Или такие понятия несовместимы с его сущностью?
– Ты просто вонючее, жирное чмо, – брезгливо вынесла она вердикт. – Тебя даже твой пёс предал.
– Да-а, – протянул Надзиратель, с грустью уставившись на еду на столе, – большой бабах не удался… Прокольчик вышел, ничего не скажешь. Лир, скотина такая. А ведь был первым лизоблюдом в Стае. Я ему больше других доверял. Ну, ничего, говнюк своё ещё получит.
Он тяжело подался вперёд, запустил толстые, как сардельки, пальцы в миску с сиропом, выудил обломок эклера и с жадностью запихал его в рот.
– Своё получит, – громко чавкая, повторил он, а потом вдруг рассмеялся. – А знаешь, я ведь совсем как человек стал. Научился чувствовать как человек. Музыку классическую полюбил. Недавно слушал реквием Моцарта и рыдал как последний мудак, представляешь? Чёрт, мне теперь даже горчица нравится. Если её тонким слоем на колбасу намазать – очень вкусно. Горчица, как оказалось, это хорошо… Кто бы мог подумать.
Архонт вздохнул. Улыбка сползла с его лица, взгляд устремился на одно из окон, в стекло которого отчаянно билась навозная муха.
– Совсем как человек, – чуть слышно произнёс он. – Славно мы беседуем, да? Как старые престарые друзья, – указал на стол. – Угощайся, смотри, сколько здесь вкусностей всяких. Будь как дома, и не говори потом, что
