Колдовская магия - Джуд Фишер

В толпе послышались всхлипы.

Тайхо промокнул сухие глаза. Окинул взглядом собравшихся людей.

— Этот день должен был стать самым счастливым днем моей жизни, и жизни Селен тоже… Я мог стоять завтра рядом с ней в часовне и соединять ее судьбу с судьбой юного Танто Винго, но это счастье у меня коварно украло это… ничтожество. — Он указал на Катлу, которая уставилась на Тайхо прищуренными глазами, ничего не понимая из его иноземной болтовни. — Да, мою дочь украли! Для того, чтобы испоганить ее невинное тело, изнасиловать прислужницу Богини! И заодно убили девочку, дороже которой для моей дочери не было никого, рабыню, которую она вырастила сама, спасла из пораженной чумой деревни, — это была откровенная ложь, но толпу затрясло от гнева при его словах, — и тяжело ранили славного, храброго молодого человека… Мужчину из благородной истрийской семьи, человека, который не пожалел собственной жизни, пытаясь противостоять их варварству!

Танто скромно помахал рукой толпе, признавая свой недюжинный героизм.

— Мне это ничего не стоило, господин, — сумел выговорить он с вымученной улыбкой. Танто почти терял сознание. — Ради сохранения невинности леди Селен я согласен снова встать на пути убийц. — С этими словами Танто спустил ноги с носилок и осторожно встал на пол.

Сейчас он подойдет к лорду Кантары, возьмет его за руку, попросит руки его дочери. Когда вернется его невеста, как Тайхо сумеет отказать ему — с приданым или без оного?

Тело не слушалось Танто. Казалось, ноги весили по тонне — холодные и бесчувственные. Упершись руками в носилки, он все-таки встал. Однако тут же, словно марионетка, у которой перерезали ниточки, Танто обрушился на пол, неловко подвернув под себя странным образом конечности.

— Герой! — закричал какой-то человек в роскошном черном костюме. — Настоящий истрийский герой!

— Герой?

Это слово на южном диалекте Катла знала. Но она знала и человека, которого этим словом определили…

Сын Винго, сказала истрийка. Но это не Саро Винго! В панике и ярости девушка совсем забыла о его отвратительном брате.

Катла повысила голос, перекрикивая толпу, и обратилась к людям на Древнем языке.

— Послушайте, что я расскажу вам! — закричала девушка, используя осененную временем ритуальную фразу сказителей. — Этот мужчина не герой, он насильник и убийца! Я нашла женщину, о которой вы говорите, то есть Селен Ишиан, нагой, истекающей кровью, когда убегала с Собрания навстречу свободе… Селен сказала, что заколола человека после того, как он убил ее рабыню и напал на нее. Этим человеком был Танто Винго! Из последних сил Селен искала, кто придет ей на помощь, и мы с моим другом помогли ей. Сейчас она уже далеко отсюда, далеко от того мужчины, который изнасиловал ее, далеко от отца, пытавшегося выдать ее замуж против воли…

— Молчать! — проревел Тайхо Ишиан. — Тебе мало того, что ты натворила, так теперь возводишь хулу на тех, кто любил ее больше всего? Есть ли предел твоей злобе? Как ты можешь?!

Он чувствовал, как за его спиной растет напряжение в толпе — эйранцы явно были на стороне пленницы, истрийцы — против.

Тайхо холодно взглянул на Катлу. Она ответила на взгляд и похолодела до мозга костей. Будто целиком окунулась в глаза гадюки, вдруг подумалось ей. Несмотря на все вопли разбитого сердца и показные страдания Тайхо, она не заметила в его глазах ничего, кроме расчета и смертельно опасной воли.

Тайхо повернулся.

— Неужели вы не видите?! — громко произнес он по-истрийски. — Лорды Совета, леди Империи, цветы южных земель, безмерная ценность священной страны Фаллы, неужели вы не замечаете, что мы окружены одной ненавистью?

Тайхо обвел взглядом притихший зал.

— Эти северяне — варвары, которые отрицают даже самые явные свои преступления, лгут перед лицом самой Богини! У них нет чести. Нет веры. Единственное их желание — стереть нас с лица Эльды любыми способами!

Словно ветерок прошел по толпе.

— Преступление этой женщины и ее банды может показаться вам личным злодеянием против меня. Действительно, я потерял многое… Дочь, которую я любил всей душой, пропала, — он загибал пальцы на поднятой руке, — моя милая служанка, все равно что вторая дочь, убита. Мой друг, — он указал на Танто Винго, — тяжело ранен при попытке защитить их.

Тайхо повысил голос:

— Все это глубоко уязвляет мое сердце, но и вас не должно оставлять равнодушными, ибо напали не только на меня — поруганию подверглась вся Истрия!

Он бросал слова в тишину, как камни в колодец, и наблюдал, как в толпе начинают расходиться круги.

— Люди севера — мужчины и женщины со скверными манерами и жестокими обычаями. Все они убийцы, похитители, осквернители. Они ненавидят Истрию вот уже полтысячелетия. Они всегда нас ненавидели и завидовали нам! Сколько войн мы вели за это время с одним и тем же врагом? Двенадцать или даже больше. И каждый раз Богиня улыбалась нам, позволяя откинуть их все дальше от плодородных берегов Истрии, дальше от сердца пламени и чистоты, дальше в северные моря и горные пустоши, которым они принадлежат и где они обитают — со своей варварской религией, проходимцем богом, пожиранием китов и лошадей и подобными отвратительными обычаями. Всего два года назад Скалу посвятили Богине. Омытая кровью, очищенная огнем, она принадлежит только Фалле Милосердной, спасительнице душ. Но что вы все видели на этой Большой Ярмарке, кроме неуважения и попытки осквернения? Эта преступница — с небрежностью, которую следовало ожидать от человека ее низкого происхождения, — осквернила священную Скалу дважды! Вот с каким презрением она относится, как и любой эйранец, к нашей вере… Не удовлетворившись, эта дрянь разрушает священное место — часовню, созданную любящими руками в честь храброй, высокопоставленной женщины…

Тайхо поклонился Лебеди Йетры и ее седовласым дедушкам.

— Осквернение мужчин и женщин Империи, насилие над самой Богиней. Наконец, святотатство — самый тяжкий из грехов!

— Святотатство… — забормотали истрийцы в толпе. — Осквернение…

Лицо лорда Кантары потемнело, словно штормовое море. Он ходил взад-вперед по помосту, все смотрели только на него.

Тайхо взглянул вниз, туда, где стояли герцог Церы и лорды Сестрана.

— Свидетелями чего мы стали сегодня вечером? — Он оглядел толпу, будто ожидая ответа. Люди ловили каждое слово лорда, жадные до следующего обвинения. — Мы не только обнаружили неуважение к нашей вере, но и насмешку над великодушием и жертвенностью самых благородных наших семей!

Тайхо повернулся к королю Врану Ашарсону: