Преемник - Марина Дяченко

Ноги обоих увязали в иле; то тут, то там плюхались в воду потревоженные лягушки, над теплой тиной вилась мошкара. Эгерт чувствовал, как сквозь босые пальцы ног продавливается нежная грязь, – давно забытое ощущение, что-то из детства, как странно и некстати…

Сова усмехнулся и ткнул веслом – умело ткнул, без размаха, коротко и сильно; Эгерт Солль, прославленный фехтовальщик, увернулся. В следующую секунду Сова ударил понизу – Эгерт не мог подпрыгнуть, ноги его увязали в иле. Угадав движение противника, он всеми силами попытался уклониться – но Сова все равно попал.

Весло угодило Эгерту выше колена; на мгновение он потерял способность видеть и соображать, и после секундного провала в памяти обнаружил, что лежит на спине, что высоко-высоко в синем небе парит голова Совы – мокрая, лохматая, с необъятным ощеренным ртом, и рядом – весло, видимое с торца, занесенное и уже падающее в ударе…

Солль перекатился. Весло ударило в тину, Сова зарычал – и лицо его сразу оказалось близко, так, что стали видны черные точечки в коричневых с ободком глазах:

– А-а-а… Ща-а…

Весло легло поперек Эгерту поперек горла; захрипев, он беспомощно ударил руками – и правая ладонь его натолкнулась в тине на круглое и острое, как осколок зеркала. Судорожно сжав находку в ладони, Солль вслепую ударил туда, где должно было быть нависавшее над ним лицо.

Сова взревел; Эгерт ударил еще и еще. В руках у него был осколок большой раковины – неправильной формы перламутровый нож. Сова понемногу ослабил хватку – из его шеи лилась кровь, красные ручейки из глубоко рассеченного лба заливали глаза и скатывались по бороде.

Рванувшись из последних сил, Эгерт оттолкнул от своего горла душившее его весло, полоснул Сову по протянувшейся руке, откатился в сторону и встал на четвереньки. Раковина раскололась на два красивых и бесполезных перламутровых осколка.

Сова рычал, зажимая рану на плече. Черные сосульки волос падали ему на лицо, и сквозь них, как сквозь лесную чащу, проглядывали полные боли и ненависти круглые глаза.

– Сдавайся, – сказал Эгерт хрипло.

Сова рывком поднялся на ноги и вскинул весло:

– А-а-ща-а…

Удар его получился выше, чем следовало; Солль поднырнул под весло, схватил Сову за ноги и резко дернул на себя – разбойник грянулся спиной в мутную жижу. Эгерт прыгнул, да так удачно, что ручка весла оказалась теперь уже против горла Совы.

Дальше было просто. Эгерт давил и давил, пока глаза его противника не сделались из злорадных отчаянными, а из отчаянных мутными и не закатились под лоб. Сова захрипел, и лицо его покрылось наплывающей со всех сторон тиной.

Некоторое время Солль бессильно сидел на теле своего поверженного противника; потом со стоном поднялся, ухватил Сову за бороду и рывком выдернул его голову на поверхность. Атаман не подавал признаков жизни.

Хромая и со свистом втягивая воздух сквозь стиснутые зубы, Солль добрался до лодки и нашел на дне ее рыбацкую сетку и моток веревки. Вернувшись к Сове, он с натугой перевернул тяжелое тело на бок и связал за спиной толстые, как окорока, безвольные руки.

Потом стянул с плеч рубашку – когда-то белая, она походила теперь на пиратский флаг. Солль методично прополоскал ее в относительно чистом месте, выкрутил и разорвал на полосы.

Сова лежал, и тина вокруг него пропиталась кровью. Эгерт сжал зубы и крепко перевязал атаманову рану; на окровавленной шее Совы болтался шелковый шнурок, и Солль бездумно заглянул в пришитый к нему кожаный мешочек.

Камушек с дырочкой, тусклая монетка и круглая пряжка, кажется, от плаща. Память? Талисман? И это он таскал при себе, как святыню? Святыня – у Совы?!

Порыв ветра сухо зашелестел в камышах; Эгерт вздрогнул, опомнился и только теперь посмотрел на противоположный берег.

Бой был давно закончен; луг и дорога являли собой жутковатое зрелище. Стражники сваливали трупы на чью-то телегу; оставшиеся в живых разбойники сидели поодаль – спина к спине, и рядом, картинно опершись на копье, стоял часовой. Снесенного парома на было видно; некий толстяк – Эгерт издалека узнал лейтенанта Ваора – размахивал руками, указывая на реку, камыши у дальнего берега, Эгерта, Сову…

Атаман зашевелился. Глаза его, снова обретшие осмысленное выражение, обрели вместе с тем и ненависть. Если бы можно было задушить взглядом, то Сова обвил бы его, как удавку, вокруг Соллевой шеи.

– Вставай, – сказал Эгерт одними губами.

Сова обнажил зубы и не шелохнулся. Солль встал, прихватив весло:

– Вставай, падаль! Ну?!

Сова завозился, рывком попытался освободиться, зарычал от боли; с третьей попытки тяжело поднялся, пошатнулся и едва не рухнул снова.

– В лодку, – бросил Солль.

Сова смотрел на устало и мрачно. Во взгляде его не было ни тени смирения – атаман не собирался сдаваться.

Эгерт толкнул его веслом между лопаток – и потом долго смотрел, как связанный Сова пытается влезть в лодку, как сопротивляется неустойчивое суденышко и шумят под ветром камыши.

Наконец Сова тяжело перевалился через борт, покосился на Солля сузившимся глазом и завозился на дне, устраиваясь; Солль вытолкнул лодку на чистую воду и, зашипев от боли, забрался на корму.

Пострадавшая нога его понемногу отекала, становясь толстой и неуклюжей; Эгерт греб, закусив губу, греб медленно и неумело – лодку сносило течением, даже распоряжающийся лейтенант Ваор, того и гляди, скоро скроется из виду… Лейтенант проявлял рвение, отдавая неслышные приказы, желая и не умея помочь своему командиру; представить к капитанству, подумал Эгерт вяло.

Ладони его оказались порезанными – не то о раковину, не то о мясницкий нож; Сова сидел напротив, привалившись спиной к скамейке, и не сводил пристального, сосущего взгляда. Волосы атамана, борода, усы все слилось в одну неопрятную массу, и Эгерту пришел на ум дохлый волк, виденный однажды в каварренском лесу. Свалявшаяся шкура… Мутный глаз… Все, подумал Эгерт. Дело сделано. Что ты теперь скажешь, Ансин, теперь ты будешь…

Во взгляде Совы что-то изменилось. Кажется, расширились зрачки; Эгерт успел ощутить беспокойство и напрячься.

Резко откинувшись назад, Сова ударил Солля ногами.

Лодка заплясала, черпая бортами воду; Эгерт согнулся от боли, и Сова ударил снова – головой. Третий удар мог оказаться для Солля последним – но атаман потерял равновесие и с рычанием выпал за борт.

Суденышко, лишившееся большей части груза, подскочило как поплавок и повернулось почти на целый оборот; там, где ушел под воду связанный Сова, поднимались к поверхности пузыри.

Что ты теперь скажешь, Ансин, отрешенно подумал залитый кровью Эгерт.

…Лохматая борода очень удобна, если хватать за нее утопающего. Эгерт захлебывался и задыхался, плыл, оставаясь на месте – пока чьи-то руки не подхватили его и не подтянули к берегу, где суетился лейтенант Ваор, где глядели во все глаза молодые стражники, где угрюмо отворачивались уцелевшие разбойники и молча лежали на траве пятеро Соллевых бойцов, не доживших до победы…