Турнир четырёх стихий (СИ) - Кин Мэй

Уф-ф-ф…

Лукас тут же проходится по мне внимательным взглядом и, убедившись в том, что со мной все в порядке, не считая онемевших конечностей, утвердительно кивает. Однако прежде чем успевает что-либо предпринять, мы слышим:

— Как грубо с вашей стороны уйти и не попрощаться.

Я с силой сжимаю руки в кулаки. Но успеваю лишь обернуться и впериться в Хинора ненавидящим взглядом, прежде чем Рэй закрывает мне весь обзор, загородив собой.

Глубокое недовольство тут же проносится на моем лице. При этом я подмечаю странную деталь — Киита среди нас уже нет. Хотя ещё несколькими секундами назад мне казалось, что он был здесь. Но…что, если мне показалось и в одно мгновение он незаметно отстал от нас?.. А потому в мыслях вертится совершенно иной вопрос: «Что он задумал?» Поскольку предположить, что он банально не успел выбежать и стал жертвой языков пламени, которые вспыхнули так, что в глазах потемнело, даже не могла. Уж слишком этот малыш талантлив и прозорлив…

— Мистер Мейлоу, в ваших же интересах вернуть все, как было, уговорив вашу племянницу перестать упрямиться. Так или иначе. Ритуал будет исполнен. Вы всего лишь оттягиваете неизбежное.

— Неужели?..

Рэй остаётся совершенно невозмутимым. Однако это всего лишь картинка, за которой скрывается его истинная гамма чувств и эмоций. И, зная этого мужчину, сейчас они совершенно далеки от спокойствия.

— У тебя нет шансов! — злостно произносит Лукас, сделав решительный шаг вперёд. — Оставьте нас в покое и я подарю вам фору, прежде чем настигну и уничтожу.

Мужчина задумчиво щурится.

Они находятся всего в нескольких шагах от нас. Ветер то и дело треплет их плащи, что на белоснежном фоне кажутся мрачными пятнами. Позы напряжённые, словно при первой же возможности они готовы напасть.

Хинор, в отличие от остальных, спокоен. Его морщинистое, едва осунувшееся лицо практически не выражает каких-либо эмоций. Словно маска, навечно застывшая на лице ледяной статуи.

Я осторожно делаю шаг назад, а затем в сторону.

Рэй слишком сосредоточен на наших врагах, чтобы заметить это. Однако мистер Вольтинэр, кажется, подмечает каждое мое движение. Поскольку его взгляд тут же впивается в меня, грозясь разорвать на куски, сделай я лишнее движение.

Злость с новой силой поднимается во мне, всколыхнувшись подобием разъярённой волны. Я сглатываю и снова делаю решительный шаг вперёд, глядя на мужчину, полностью поравнявшись с дядей. Правда стоит это сделать и, даже не глядя, я чувствую его недовольный взгляд. Однако у нас проблемы куда значительнее, чем очередные проявления моего несносного характера, как он частенько любит утверждать.

Мистер Вольтинэр поджимает губы. Но не перестаёт прожигать меня своим взглядом насквозь. Однако все меняется в ту же секунду, стоит лишь Хинору сказать:

— А впрочем…кто сказал, что для провидения ритуала вы должны быть живыми?..

Его губы растягиваются в ухмылке. Серые глаза опасно вспыхивают. Сердце в моей груди пропускает удар. Короткий взмах руки, и они пускаются на шаг, стремительно приближаясь к нам.

— Кейла, сторонись! — слышу окрик Рэймонда. Однако так и не успеваю обернуться, потому что уже в следующее мгновение меня отталкивают в сторону, из-за чего я едва не валюсь в сугроб. Правда отчётливо улавливаю выброшенный файер, опасно просвистевший у меня над головой. Дерево, что находилось прямо по траектории — тут же загорается, чтобы после осыпаться пеплом.

Непроизвольно сглатываю, чувствуя беспокойство собственных стихий, но уже в следующее мгновение спешно поднимаюсь, совершенно позабыв о холоде и о том, как трясутся мои посиневшие губы.

«Черта с два мы сдадимся вам!» — проносится в мыслях, когда взгляд цепляется за Дэльера, вовсю сражающегося с главной фигурой ордена. А затем за Рэймонда, отбивающегося от Итана Шолта. А я…

Я снова замечаю на себе взгляд мистера Вольтинэра и невольно делаю шаг назад. Лицо мужчины озаряет самодовольная улыбка. И с грацией хищника он целенаправленно движется на меня.

— Ты даже не представляешь, как долго я ждал нашей встречи, маленькая дрянь.

— О, уверена, вы по мне не скучали. Ведь напоминание обо мне всегда с вами, — не остаюсь в долгу, язвительно отбиваю, оскалившись в улыбке, прозрачно намекая на шрам, оставленный мной несколько лет назад. И по тому, как дёргаются его желваки, понимаю, что попала прямо в точку.

— Ничего. Думаю заклинание на твоей крови это быстро исправит! — с рычащими нотками произносит он, а затем достаёт клинок из голенища своего сапога.

Хмыкаю, но не остаюсь в долгу. Достаю собственный клинок и встаю в боевую стойку.

Что ж.

Кажется, мне все-таки предстанет возможность узнать правду.

Я усмехаюсь и тут же отвечаю:

— Будьте уверены — это не так просто сделать.

— Вот сейчас и узнаём насколько ты хороша, ведьма! — С этими словами он кидается на меня, но я спешно уворачиваюсь от мелькнувшего в опасной близости от моего лица клинка.

Подобный жест придаёт мне сил. Поэтому уже в следующую секунду я делаю разворот на несколько градусов, а затем уверенно парирую, после чего наношу удар в область лёгких. Все же, если задену сердце — смерть ему обеспечена. С задетыми же легкими есть шанс остаться в живых.

Он звучно хмыкает после того, как в последний момент отскакивает в сторону от удара моего клинка. Однако это чувство превосходства по-прежнему блуждает на его лице. Именно тогда я совершаю обманный манёвр и, мое лезвие касается его кожи, оставив тонкий кровавый порез на щеке.

На долю секунды он замирает, словно не может поверить в то, что какая-то девчонка смогла непросто обмануть его, но ещё и нанести подобное оскорбление. А затем кидается на меня.

Слышится лязг металла, когда наши клинки скрещиваются между собой, в подобие льда и пламени.

Я усмехаюсь, тяжело дыша.

— Согласитесь, не так уж и плохо для ведьмы?..

Он с силой сжимает губы. Так, что на мертвенно бледной коже проступают синие очертания вен. А затем усиливает напор. Да так резко, что от неожиданности и отдачи я валюсь на землю. Но прежде чем клинок мужчины вонзается в мое сердце, откатываюсь вправо и спешно поднимаюсь на ноги, снова выставив перед собой оружие.

— Ты всего лишь грязь под ногами, которую рано или поздно следует убрать, дабы она не мешалась.

— Просто признайтесь, что вы боитесь нас, — прямо говорю, глядя в его полыхающие отвращением глаза, продолжая тонко ступать по снегу, чувствуя легкое онемение в икрах, переходящее в ступни.

Он усмехается, как, если бы я сказала немыслимую глупость. После чего мотает головой и произносит, наступая по моим следам:

— В последнее время мир все больше катится ко дну. И лишь мы — сможем освободить его и наконец сделать таким, каким он должен быть.

Издаю смешок, качнув головой и останавливаюсь, замерев на месте, не теряя при этом бдительности.

— Вы говорите это всем ведьмам, прежде чем убиваете их? Или только мне, потому что я последняя из них?..

Мысли о том, что мужчина выкладывает мне свои задумки и цели ордена — просто смешат. Но вместе с этим и ужасают, как бы я не хотела этого признавать.

Страшно представить, что они могут сотворить с нашим миром, полностью потеряв какие-либо ориентиры в виде сердца.

Вместо ответа, я снова чувствую едва уловимый порыв ветра. А затем мужчина делает взмах рукой — и в меня летит горящая сфера. Именно в этот момент, когда взгляд фокусируется на потенциальной опасности, его клинок оказывается слишком близко.

Попытавшись что-либо предпринять, я снова валюсь на землю. В боку тут же появляется острое, саднящее чувство. Касаюсь пальцами точки, в которой сейчас сфокусировались все ощущения и неожиданно вижу кровь, в ужасе понимая, что он все же задел меня. Первые ее капли медленно опадают на снег, который тут же окрашивается в алый…

— Можешь собой гордиться. Ведь в отличии от тебя — твои родители так и не смогли сбежать, — остановившись и с высоко поднятой головой, произносит он, глядя на меня, как на полное ничтожество.