Генрих V - Кристофер Оллманд

самых влиятельных члена английского посольства, Роберт Халлум и, что еще более удивительно, Джон Каттерик, епископ Личфилда, которые, вместе с другими английскими представителями, были "полностью настроены на продвижение реформы в Церкви, как в главе, так и в членах "[844]; они были полны решимости, более того, сделать это по совету Сигизмунда, который, как записал Филластр в своем дневнике, дважды (в январе и в марте) ответил комплиментом на комплимент, защищая юридическую концепцию самостоятельной английской "нации" против тех, кто на нее нападал.

Действительно, недели после возвращения Сигизмунда в Констанц показали, насколько изменилось отношение к нему с момента его отъезда в поисках единства за полтора года до этого. Теперь в соборе было заметно больше разногласий, чем тогда. Гийом Филластр, французский кардинал, писал, что к февралю 1417 года то, что начиналось как слухи об англо-германском союзе, теперь было признано реальностью. Сигизмунд, по его словам, подготовил объявление войны против Франции, что очень обеспокоило собор, и потребовалось значительное давление, в том числе со стороны немецкой "нации", чтобы убедить его не объявлять его, хотя, как говорят, он послал герольда, чтобы передать текст объявления войн Генриху V, сказав, что его английский союзник должен чувствовать себя свободно, чтобы призвать его на помощь, когда она потребуется. Проблемы Сигизмунда не закончились с падением доверия к нему. К марту 1417 года королевства Испании, Арагона и Кастилии, выйдя из повиновения Бенедикту XIII, отправили делегации на собор, но обнаружили, что их положение как "нации" было отнято у них англичанами, которые с самого начала работы собора, двумя годами ранее, претендовали на положение самостоятельной "нации". Ссора, которая произошла по этому вопросу и в которой французы перешли от фактического признания английской "нации" к враждебному отношению к ней, вызвала ряд захватывающих событий и стала выражением глубоко укоренившихся убеждений со всех сторон.

Основным в этом споре был принцип, согласно которому каждая "нация" имеет только один голос. Когда дело доходило до голосования, могла ли географически маленькая страна с двумя церковными провинциями и горсткой епископств претендовать на те же права, что и большая страна с большим количеством церквей и более длительным христианским прошлым? По какому праву Англия может претендовать на одну пятую или, что еще хуже, одну четверть голосов по вопросам, затрагивающим все христианство? Англичане могли бы заявить, как это сделал от их имени Томас Полтон, что их право считаться "нацией" основано на исторических и географических факторах. Все знали, что англичанам было позволено взять на себя права "нации" в отсутствие делегаций из Испании (испанцы должны были винить в этом только себя), и Сигизмунд поощрял их к этому, чтобы противостоять влиянию пропапских итальянцев, которые присутствовали на соборе в большом количестве, но чье право голоса (выраженное в единственном голосе их "нации") не отражало их численности. Более того, Сигизмунд, как мы видели, предпочел бы, чтобы англичане, как его союзники, имели отдельный голос, который помог бы противостоять влиянию латинских "наций".

Тем не менее, теперь было признано, что Церковь гораздо ближе, чем немногим более года назад, к тому моменту, когда ее единство может быть выражено в избрании Папы. Это, после возвращения Сигизмунда, стало рассматриваться как важная часть работы собора, детали которой теперь можно было обсуждать. Однако здесь снова возник фактор, вызвавший разногласия. Не было единого мнения о том, когда должны состояться выборы: до или после провозглашения реформы? Не было единого мнения и о том, как это должно происходить. Должны ли были кардиналы, и только они, избирать нового Папу? Традиционная практика была на их стороне. Однако было признано, что именно их неудача в 1378 году привела к избранию двух Пап и возникновению раскола. Кроме того, необходимо было учитывать еще два фактора. Те, кто верил в соборную власть, основываясь на словах декрета Haec Sancta, принятого в апреле 1415 года, что собор "представляет католическую церковь и имеет власть непосредственно от Бога", могли справедливо настаивать на более широком представительстве в выбирающем Папу органе. Кроме того, нельзя было игнорировать реалии власти, выраженные в национальных группировках. Таков был аргумент в пользу немцев и англичан, которые, в отличие от других "наций" и, в частности, итальянцев, не имели кардиналов, которые позволили бы им высказаться на выборах, которые, по мнению многих, нельзя было откладывать надолго.

Весна и лето 1417 года прошли под знаком растущих перспектив папских выборов, на которые отбрасывало свою влиятельную тень второе английское вторжение в Нормандию, куда Генрих высадился со своей армией 1 августа. 10 июня Филастр мог записать, что существует опасение проблем между Сигизмундом и французами из-за последствий его союза с англичанами, а 5 июля он писал, что Сигизмунд "обращался с двумя нациями, Германией и Англией, как будто они принадлежали ему, и они делали то, что он хотел"[845], а "другие нации были разделены между собой"[846]. По крайней мере, внешне казалось, что Сигизмунд все еще контролирует собор.

Однако к лету 1417 года стало очевидно, что контроль ускользает из его рук, в основном из-за тупика, в который зашли выборы Папы. Собор теперь был разделен на две части. Избрания нового Папы желала латинская группа "наций", и в особенности кардиналы, которые хотели воспользоваться своим правом избирать и, несомненно, оказывать определенное влияние на человека, которого они выберут Папой. Реформа, как предварительное условие всего остального, была целью Сигизмунда и, похоже, его английских союзников, которые под руководством епископа Халлума действовали по его указке — или так думал Филластр. Для Сигизмунда было преимуществом отсутствие Папы. Его собственное положение выигрывало от такой ситуации; он также не хотел активного папства, которое могло стремиться действовать в своих собственных интересах (а как оно могло не действовать после стольких лет разделения и раскола?), а не в интересах всего христианства. Сигизмунд не поддерживал план (французского происхождения), разработанный 29 мая 1417 года, который позволял национальным представителям принимать участие в выборах при условии, что кардиналы не будут в меньшинстве и их историческое положение как выборщиков будет защищено[847]. Однако время было не на его стороне; скорее, оно благоприятствовало другим партиям.

К 1417 году терпение собора в отношении Бенедикта XIII, который все еще упорно отказывался отречься от престола, подходило к концу. В конце июля, похоже, наступил кризис. 25 июля Сигизмунд внезапно покинул Констанц и уехал в неизвестном направлении:[848] Филастр задался вопросом, не отправился ли он с целью сражаться на стороне англичан против французов. Через три