Всевидящее око - Игорь Масленков

Вечно пребывать в могиле не входило в его планы. Да, теперь он осознал, что мёртв. Но кто призвал его обратно, какая неведомая, быть может, демоническая сила вернула к призрачной жизни?

Руки упёрлись в плиту перекрытия. Камень медленно поддался, послышался отвратительный скрежет. Поток холодного воздуха ворвался в темницу. Раздался оглушительный грохот. Плита раскололась от удара. Гулкое эхо разнеслось окрест.

Мертвец медленно выбрался из саркофага. Перед глазами стояла всё та же тьма. Что он ожидал увидеть? Свет факелов или приморский город, восставший из снов или предсмертного бреда? А может, заброшенное кладбище, где воют от тоски и голода бездомные собаки, где густой кустарник скрывает могильные камни, где грешники получают заслуженную награду – вечное забвение и покой?

Кругом темень, что чернее сажи и морской глади в безлунную ночь. Чувствовалось лишь лёгкое движение воздуха, и это представлялось хорошим знаком. Чутье подсказывало: где-то поблизости находился выход. Но откуда и, главное, куда? Уж не в чертоги ли самого владыки преисподней?

Босые ноги ступили на твердь гранитных плит. Нет ни холода, ни боли. Конечности бессмысленно дёргаются сами собой, не повинуются рассудку. Так ведёт себя кукла в неумелых детских руках.

Вялые мысли могильными червями нехотя копошились в черепе, подчинялись неведомым голосам. Наверное, в него вселился дух одного из демонов подземного мира. Незваный гость вёл к таинственной цели, поддерживал иллюзию жизни в мёртвом теле, не давал ему превратиться в кучу зловонного праха.

Мертвец попробовал заговорить, но из этой затеи ничего не вышло. Слова умирали в гортани, с губ срывалось змеиное шипение. Иным, живым, он показался бы ожившим ужасом древних полузабытых легенд.

Он парил в пустоте. Поразительная лёгкость охватила тело. Каменные плиты пола казались ненужной условностью. С таким же успехом он мог лететь в ночных небесах или грозовых тучах, кишащих молниями. Препятствий более не существовало, точнее, он совсем не замечал их. То, что ранее представлялось непреодолимым, теперь не имело значения, а следовательно, и не существовало. Силы вновь вернулись. Он мог не только своротить могильную плиту, но и разрушить царский дворец или храм, попадись они на пути. Зачем? К чему задаваться подобными вопросами? Какой в них смысл? Теперь нет надобности в ответах. Стоит ли задумываться о таких пустяках, если ты должен идти вперёд, повинуясь неведомому зову? Дух безошибочно выведет к цели. Недостойно и глупо рассуждать о мелочах, когда ты обрёл утерянную сущность, получил то, о чём втайне мечтал, слился воедино с первозданной тьмой и пустотой, стал одним из элементов творения нового мира. И этого вполне довольно.

Лёгкость в теле и ясность в голове. Мысли-черви исчезли. Время возрождалось из небытия, обращалось в звуки шагов и мерцание далёких факелов. Мрак рассеивался, оставляя по себе далёкий глухой гул и едва ощутимую дрожь камня. Мертвец вовсе не удивился перемене, словно он всегда ждал этого в твёрдой уверенности в том, что иначе и быть не могло.

Он вошёл в исполинский зал, сложенный из грубо обработанных серо-зелёных камней. Всполохи факелов дрожали на бугристой поверхности, рождали причудливые тени. Посреди зала высились квадратные колонны, исчезали в высоте, растворялись в клубящихся сгустках тьмы, время от времени озаряемой тёмно-красными всполохами. Призванному на миг показалось, что он очутился в чреве мифического чудовища, питающегося человеческими душами. Впрочем, мертвецу до этого нет никакого дела. Каждый промышляет чем может.

Вид мрачных чертогов не пробуждал любопытства. Теперь всё выглядело вполне естественным, почти привычным, словно он провёл здесь не один десяток лет. Просто позабыл о том, а теперь вернулся в покинутый дом.

В противоположном конце зала виднелось ступенчатое возвышение, на вершине которого находилось нечто, отдалённо напоминающее трон или скамью. Маленькая согбенная фигурка почти сливалась с камнем, озаряла его внутренним зеленоватым светом. Хозяин подземелья в сравнении с исполинскими покоями казался ничтожным карликом или калекой.

Внезапно колонны исчезли, остались далеко позади. Всё вокруг изменилось непостижимым образом, пришло в движение, подчинилось воле тёмного колдовства. Факелы, закреплённые в кованых бронзовых подставках, угасли, распространяя вокруг горьковатый привкус копоти и запах палёного человеческого мяса. Камни излучали тусклое бледно-зеленоватое свечение. Мертвец мог поклясться: он видит камень насквозь благодаря призрачному свету. И там, внутри, сотни скелетов людей и диковинных монстров, чьи глазницы горели рубиновым огнём. Адское пламя, преломляемое магическими кристаллами, едва не вырвалось наружу.

Тот, кто изначально казался карликом, встал с трона, блестевшего полированным базальтом. Существо в чёрном балахоне было вполне обычного роста. Капюшон скрывал лицо. Владыка Храма, так про себя назвал его Мертвец, сделал едва заметный знак рукой. В тот же миг всё вокруг задрожало, подёрнулось мелкой рябью, словно отражение на водной глади под порывом ветра. Трон, фигура в балахоне, зал, колонны рассыпались в прах, подобно нечаянно раздавленной морской раковине. Дворец рушился, погружался в пучину оглушающего рёва. Безумный звук ворвался в череп, раздробил его на части, наполнил беспричинным животным страхом. Тело задёргалось в конвульсиях, а глаза едва не лопнули. На мгновение показалось, сам владыка преисподней затянул заунывную песнь о скором конце всего сущего.

Но нет ничего постоянного в этом скорбном и иллюзорном мире, кроме его творца. Фигура в чёрном, теперь огромного роста, нависла над пленником. Капюшон превратился в бездонную воронку. Она затягивала в себя осколки разрушенного подземелья и душу невольного свидетеля столь дивного превращения. Пытаться кричать глупо. Да и крик застрял в глотке. Один лишь вид воронки, которая, возможно, являлась входом в иной мир потустороннего колдовства, вызывал безмерный ужас. Сердце от страха провалилось в желудок, тело наполнилось парализующим холодом, кости обратились в колючее крошево, кожа запузырилась и стала лопаться, а волосы начали вылезать сами собой.

– Пади, раб. – Дикий, сводящий с ума рёв едва не разметал в клочья то, что совсем недавно полнилось пусть и призрачной, но жизнью.

Невольная мысль о спасении сменилась желанием поскорее избавиться от навязчивого, сводящего с ума кошмара. Безропотно подчиняясь, он рухнул на колени.

– Отныне я твой повелитель, а ты – Мертвец! – Разрушительный рёв сменился низкими утробными звуками.

Не смея поднять головы, он не видел очередной метаморфозы Владыки Храма. Хватало и того, что судьба уготовила оказаться в покоях отнюдь не простого смертного и вовсе не для застольной беседы.

– Посмотри на меня.

Теперь Мертвец слышал обыкновенную человеческую речь.

Представление подошло к концу, и сейчас должно случиться самое главное. Теперь-то наверняка ему растолкуют цель визита в столь неприглядное место.

Чёрный великан, недавно вселявший в него необъяснимый ужас, превратился в высушенную мумию. Дряхлый старик, одетый в ветхое тряпьё, парил в воздухе в бледно-голубом сиянии и неестественно, с монотонностью механической куклы шевелил конечностями. Челюсть, обтянутая полированной жёлто-зелёной кожей, ходила вверх-вниз, издавая отвратительный скрип. Что-то сломалось в диковинном автомате. Мертвец не спешил верить своим глазам, поскольку кое-какой опыт подсказывал: перед ним очередная иллюзия.

– Ты прав, раб. Я многолик. Моему могуществу позавидуют многие. Но я не собираюсь упражняться перед тобой в дешёвых фокусах. Это удел базарных шарлатанов и храмовых мошенников.

Мумия обратилась в кусок оплавленного воска, теряя чёткость очертаний. Бледно-голубое свечение дрожало, искрилось зелёными и красными всполохами. Обманчивый блеск мёртвой кожи исчезал, грязно-коричневые кости обрастали плотью. Что-то рождалось в лёгких Мертвеца помимо его желания.

– Ни звука! – вымолвило существо, делая упредительный знак рукой. – Твои слова никому не нужны. Я всё сделаю за тебя.

Теперь на базальтовом троне восседал розовощекий юноша в дорогих пурпурных одеяниях. Черты его лица отличались утончённостью, на губах застыла лёгкая снисходительная улыбка, придавая им едва уловимый оттенок брезгливости и высокомерия. Могло показаться, что немного вьющиеся волосы не привыкли к гребню, но то был очередной обман. Всё во внешнем облике Владыки Храма, начиная от причёски и заканчивая дорогими украшениями, говорило об изысканном вкусе их владельца и лёгкой небрежности в отношении к окружающим. При других обстоятельствах Мертвец принял бы этого юношу за царского сына или знатного вельможу.

– Не будем попусту терять время, – сказал Владыка Храма тоном, не терпящим возражений. Впрочем, иного и не допускалось. – Ты в моей власти, и я волен поступить с тобой по собственному усмотрению. Я мог бы оставить тебя гнить в могиле… Или ты забыл? Ах да. Конечно. Ты ведь почти ничего не помнишь. Что делать? Некромантия не всесильна. Вспоминать всё нет необходимости. Достаточно и того, что ты убит… и вовсе не грязной нищенкой. Теперь ты мёртв, а она жива. Хочешь отомстить?