Русская фантастика 2010 - Людмила Белаш

Искоса глянув на него, Ирина открыла бар. Позвенела бутылками, налила себе на два пальца бренди:

— Это ведь опасно, да? То, что с нами происходит, — мы можем разбиться?

— Не волнуйтесь, — сказал Саундер. — Острый момент прошёл, теперь всё будет хлопотно, но совершенно безопасно.

Он говорил — и всматривался в тёмную полосу, проступавшую далеко впереди на чистом небе.

Когда флаер дотянул до Ирисового Поля, ветер ослаб. Песчаное марево внизу полнилось смерчами, они слонялись, как скучающие туристы, сливались, расходились, опадали и взмывали снова. Для флаера, снова набравшего высоту, смерчи не представляли большой опасности, в отличие от туч, занявших уже полнеба.

Ирисовое Поле скрывалось в песчаной взвеси, только главный шлюз выглядывал, будто крышка погреба. Коммуникатор поймал ближнюю связь.

— Поле? Здесь борт ноль-шесть со станции. Дайте посадку.

— Извини, Григорьев. Не будет тебе посадки. Мы уже задраились.

— Мужики, у меня пассажир.

— Хрен тебе, Григорьев, вместе с твоим пассажиром, — сказал непреклонный голос. — Дуй в глубь материка и садись на Поребрик. Включай экран и жди: после дождя авось кто-нибудь дозаправит.

— Губернатор вам припомнит, — сказал Саундер сквозь зубы.

— Хрена! — рявкнул голос в коммуникаторе. — Губернатору лучше, чтобы ты навернулся вместе с пассажиром, чем мы тебя приняли!

Саундер, не тратя больше слов, изменил маршрут. Ветер слабел, и теоретически можно было бы повернуть к станции. Практически это означало попасть под дождь над песчаной равниной, без единого горного кряжа, без единого выступа.

Диспетчер с Поля дал циничный, но точный совет: Поребриком называли горную цепь на севере. Там, если повезёт, можно найти твёрдое место для посадки, сесть и развернуть защитный экран. Энергии — Саундер покосился на монитор, — энергии должно хватить на пару часов, а дождь не может быть долгим…

Вскоре после того, как Саундер начал работать на станции, пропал без вести разведывательный катер. Его нашли потом на Поребрике — ребята попали под дождь, сели и развернули защитный экран, но запаса энергии в аккумуляторах не хватило. Саундер, наделённый живым воображением, против воли представлял, как это было: отключился экран. Дождь забарабанил по крыше, и крыша зашипела, растворяясь. Разведчики легли на пол и укрылись всем, что было: сдирали со стен панели, отгораживались от неба сиденьями. Но дождь не переставал; когда их нашли, от катера остались только шасси и фрагменты днища.

— Саундер? — тихо спросила Ирина. — Почему они нас не приняли?

У него не было сил врать.

— Они не совсем… легальны. Они не хотят, чтобы жена инспектора наведалась в Ирисово Поле.

— Они знают, что я здесь?!

— А как же. Связь со станцией прекратилась совсем недавно.

— Да я ведь никому не скажу! Закрою глаза, уши заткну, будто и нет меня… Скажите им, Саундер, что я буду молчать!

— Ничего страшного, — сказал он через силу. — Мы переждём дождь на Поребрике.

— Дождь?

— Кислота…

Ирина побледнела. Она не удосужилась даже краткий путеводитель прочесть, подумал Саундер. Географические особенности Ириски, климат, осадки. Правда, и самум и дождь сами по себе невероятно редки, а уж сочетание их…

— Почему мы не можем приземлиться прямо здесь и здесь переждать?

— Потому, — Саундер смотрел вперёд, — что песок во время дождя становится зыбким. На поверхности не удержится ни транспорт, ни человек, ни даже контактная линза. Всё утонет в песке.

Флаер начал круто набирать высоту. Краем глаза Саундер видел, как Ирина нервно сглатывает, растирая уши.

— Но на Поребрике из-под песка поднимаются скальные породы, способные удержать грузовой челнок с полным грузом, — сказал Саундер. Голос его звучал скрипуче — оттого, что какие-то мышцы в горле сократились и не желали расслабляться. — Вообще всё, что есть на Ирисе, строится на древних скальных платформах. Станция, например, или то же Ирисово Поле…

Единый поток ветра распался на множество хаотических воздушных струй, верховых, низовых, закрученных смерчем и вертикальных, как лифт. Автопилот не успевал обрабатывать данные. Транспорт снова затрясся, зазвенели бутылки в баре, по приборной стойке поползла, невесть откуда выбравшись, смятая гигиеническая салфетка.

Затрещал коммуникатор. Вернулась связь — по крайней мере, фрагментарно. Саундер мельком увидел метеокарту — пустыня покрыта была, как бордовыми лишаями, областями высокого давления, а с моря напирала тёмно-фиолетовая зона — область низкого давления, собирающая, как пылесосом, всё, что летает без мотора.

— Циклон формируется над океаном, — всё тем же сдавленным голосом сообщил Саундер. — В центре его…

— Да замолчите вы! — крикнула женщина. — Смотрите на приборы!

Коммуникатор запищал, призывая Саундера к диалогу, но в эту минуту флаер вознесло, как на огромном эскалаторе, на страшную высоту, вырвало из зоны связи, и писк оборвался.

Ирина хватала воздух ртом. Саундер стабилизировал давление в салоне; он понятия не имел, когда транспорт успел подняться так высоко. Похоже, его подхватило потоком, будто взлетевший пластиковый пакет; Саундер помнил грозы в приморском городке, когда хлам, вовремя не утилизированный, взлетал выше крыш и выше крон, и местная экологическая инспекция штрафовала всех подряд…

С самого начала не надо было лезть вверх. Саундер ошибся, автопилот закрепил его ошибку. Хотелось поскорее уйти от закрытого шлюза Ирисового Поля — эмоциональная, спонтанная реакция, как будто этот закрытый шлюз отвергал не только Саундера с его пассажиркой. Закрытый шлюз отрицал священность человеческой жизни, утверждал такой мировой порядок, где ради благополучия группы людей кое-кем можно пожертвовать.

— Сволочи, — пробормотал Саундер сквозь зубы.

Транспорт провалился, будто под ним разверзлась яма. Три или четыре секунды в невесомости; короткие волосы Ирины стояли дыбом, длинная прядь взмыла под потолок кабины. В баре что-то разбилось. Транспорт ухнул в песчаную муть, удержался, выровнялся, и тогда только стало заметно, что туча песка перестала быть непрозрачной.

Они продвигались, будто в речной воде. Звук мотора полностью утонул в низком гуле, похожем на утробный рёв. Внизу, в нескольких сотнях метров под брюхом флаера, штормили пески.

Пустыня волновалась. Вздымались красные и жёлтые валы, опадали, вздымались снова. С гребней, как пена, срывались песчинки. Ирина смотрела в окно, полуоткрыв рот. Саундер глядел на приборы: скоро должен был показаться Поребрик.

— Саундер?

— Тихо!

Флаер покачнулся и просел. Высокая волна прошла внизу, чуть не коснувшись его брюха.

— Господи, защити нас! — вдруг громко сказал Ирина.

Саундер мельком взглянул на неё.

— Господи… Бог Ириса! Кто-нибудь…

Саундер хотел успокоить её, сказать, что всё не так плохо, что транспорт надёжен и энергия есть, но тут флаер снова угодил в турбулентность над бушующими песками, и говорить стало некогда.

Ирина бормотала и бормотала свою сбивчивую молитву, но за рёвом пустыни уже невозможно было различить слова. Впереди показался Поребрик; к этому моменту Саундер был покрыт горячим потом от макушки до пальцев в ботинках.

— Всё хорошо, — сказал он сквозь зубы. — Уже всё хорошо.

Песок накатывался на подножие гряды, рассыпался нежной пляжной россыпью, на секунду замирал и снова накатывался. Транспорт повернул и пошёл вдоль Поребрика; автопилот сканировал поверхность, пытаясь вписать четыре опоры губернаторского флаера в многоугольники плоских выемок и выступов.

— Вот…

Флаер пошёл на посадку. Саундер сжал зубы; место было удачное, с двух сторон прикрытое скалами, стало быть, удастся сэкономить на площади защитного экрана.

Четыре опоры скрежетнули о камень. Прошла секунда. Саундер готов был с облегчением выдохнуть, но скрежет возобновился. Флаер перекосило, он потерял равновесие и скользнул вбок, Ирина почти выпала из кресла и повисла на ремне; Саундер дал экстренный взлёт. Чиркнув по песку, транспорт взмыл; скала, где Саундер собирался переждать непогоду, не выдержала гнёта массажных панелей, солярия, душевого блока и прочих радостей жизни.

Он выругался, не заботясь, слышит его Ирина или нет.

С каждой минутой делалось темнее. Песчаная муть рассеивалась, зато небо, уже покрытое тучами, чернело слой за слоем, уходило в глубокую фиолетовую тень. Транспорт шёл вдоль Поребрика, тщетно выискивая место для посадки, беспомощно шаря сканером по крутым, изломанным склонам. Будь на месте губернаторского гроба нормальный лёгкий флаер — давно угнездились бы, а может, нашли бы и укрытие под нависающей скалой…

Стихал рокот песчаного моря; Саундер прислушался.