Чужой престол - Анна Шнайдер

угодно сбрасывать с себя вину, но на самом деле это он настроил вас на подобный исход дела.

— Что вы, Огден не виноват, — возразила Каролина горячо. — Он не давал мне никаких приказов, наоборот, сказал, чтобы не вмешивалась, только смотрела и слушала. А я сначала Роланду всё рассказала, потом на вас попыталась воздействовать… Не магией, нет, — разговором. А теперь ещё и приворот этот.

— С вас вины я и не снимаю. Как и с моего дяди, который убил моего отца. Я всегда буду помнить об этом. Однако я буду помнить и о том, что именно мой отец был организатором заговора и пытался убить дядю первым. То, что случилось, — закономерное развитие ситуации, понимаете? Если в какой-то момент взять и нагнуть здоровое молодое дерево, а затем привязать его к чему-нибудь, оно начнёт неправильно расти. И, скорее всего, больше не выпрямится.

Каролина задумчиво молчала, пока Анастасия умывалась, и принцесса не представляла, какие мысли бродят в голове девушки. Осторожно сняла эмпатический щит, но тут же, поморщившись, поставила его обратно, не выдержав потока лютой грусти, из-за которой у Анастасии появилось ощущение, будто она наглоталась ледяной воды.

— Наверное, он меня вовсе и не любил, раз так быстро вычеркнул из своей жизни… — протянула в конце концов Каролина и печально улыбнулась. — Возможно, если бы не тот обряд, закрепляющий чувства, я бы и вовсе не оказалась в подобной ситуации. Сама виновата.

— Значит, и выбираться из этой ситуации будете сами, — сказала Анастасия, вытирая лицо полотенцем. — Роланд, как я предполагаю, дал вам задание? Я сделала такой вывод, потому что вы остались здесь и случившееся ночью никто не афишировал.

— Да, у канцлера есть кое-какие подозрения, и мне предстоит помочь их развеять, — пробормотала Каролина не слишком довольным тоном. — Хотя я не уверена, что справлюсь. Но мне обещал помочь… ваш врач.

Анастасия заметила, что Каролина слегка изменилась в лице, и поинтересовалась:

— Он вам не нравится?

— Я… — девушка неожиданно покраснела. — Я бы не хотела говорить, простите. Я и так уже натворила дел, не хватает ещё настраивать вас против вашего же человека.

— Если вы про то, что он, скорее всего, убийца, то я догадывалась, — пожала плечами Анастасия и поймала в зеркале удивлённый взгляд Каролины. — Наверное, это прозвучит ужасно, но мои родители тоже убийцы. Что же мне, не любить их теперь?

— Родители? Я думала, только отец…

— К сожалению, мама тоже, — вздохнула принцесса и повернулась к своей главной фрейлине лицом. — Пойдёмте на завтрак, Каролина. Я на вас не сержусь. Гораздо сильнее я сержусь на Роланда, честно говоря.

— А на него-то за что? — откровенно удивилась бывшая невеста Огдена. — Он же вообще ни в чём не виноват.

— За то, что отрицает очевидное, — пошутила Анастасия и впервые за последнее время увидела на лице Каролины лёгкую, искреннюю улыбку.

Роланд

Ночью он в итоге так и не лёг. Точнее, лёг, но уснуть не смог — слишком много было мыслей, которые следовало обдумать.

Про Анастасию и всё то, что он ей наговорил, Роланд старался не рассуждать — только расстраиваться и мучиться от сомнений. Следовало подумать о другом.

Почему начали с него, а не с Огдена? Проще убить? Спорный момент. Да, охрана в коридоре у его высочества лучше, но вот потайного хода в его покоях нет — и подобная попытка точно не могла провалиться. Так что если бы целью был не Роланд, а король, то осталась бы Альтака без монарха. Но почему-то заговорщики выбрали канцлера.

Если представить, что конечная цель — посадить на трон Тедеона, то возникает вопрос: как этому мешает Роланд? Его можно убить и позже, гораздо эффективнее уничтожить короля. С учётом договорённости с Ареном о поддержке странно убивать канцлера — иначе что делать в том случае, если в события вмешается Альганна? А Арен может вмешаться — всё-таки во дворце находится Анастасия. Поэтому для тех, кто рассчитывает увидеть на троне Тедеона, убийство канцлера особого смысла не имеет.

То же самое касается возможных соратников Грегора. Огден мешает им гораздо сильнее, чем кто-либо ещё.

А вот если те, кто спланировал попытку убийства Роланда, желают сменить династию — тогда да, можно начать и с канцлера. А потом на какое-то время затаиться и подождать, что будет — вполне вероятно, что оставшаяся троица претендентов на престол уменьшится хотя бы на одного человека, а то и на двух. Причём самопроизвольно, без вмешательств извне, точнее, без вмешательств со стороны группировки, которая хочет поменять правящую фамилию. Соратники Тедеона, Грегора и Огдена сами друг друга поубивают — а ты только сиди и смотри. И потом, когда останется лишь один претендент на престол, — уничтожь и его, расчистив себе дорогу.

Использование родовой магии было неплохой зацепкой — потому что вряд ли хотя бы один альганнский аристократ согласился бы участвовать в подобном без хороших преференций для себя. Значит, за престол желают побороться аристократы из числа соседей, обладающие сильной родовой магией. И не боятся её использовать, потому что носители подобной силы якобы вымерли — концы спрятаны в воду. И спрятаны, судя по всему, хорошо.

Может ли Верховный судья быть связан с альганнскими аристократами? Всё-таки он и сам из их числа, причём обладает весьма сильной родовой магией — ментальной, способен в чём-либо убеждать своих собеседников без особого труда. Ходят слухи, что именно поэтому он и носит мантию — на самом деле это не обычная одежда, а амулет против влияния его родовой силы. Чтобы, если вдруг Бивиус не сможет себя контролировать, окружающие ни в чём не убеждались. Полная ерунда, конечно, — если бы это было так, то маги рядом ощущали бы потоки родовой силы от одежды Верховного. Обычная «городская легенда».

Если рассуждать не учитывая мнение Роланда о Бивиусе, а просто логически — то он, разумеется, может желать, чтобы и на альтакском престоле находились аристократы. И всё же…

Нет, Фоксу был ближе другой вариант, в котором Верховный просто что-то знал — и информация от Каролины через него могла бы попасть к нужному человеку.

.

На совещание с министерством безопасности Огден не пришёл — решил отоспаться, — и Роланд ему даже позавидовал, потому что сам постоянно сдерживался, пытаясь не зевнуть. А между тем отвлекаться было нельзя: безопасники — не те