Мой дед Лев Троцкий и его семья - Юлия Аксельрод

В конце 1952 года окончился мой «срок» работы по назначению, и я уехала из Балхаша.

После моего отъезда Саша вышла замуж также за ссыльного. Приняла ли она его фамилию, я не знаю. Через некоторое время переписка заглохла, и я о ней ничего не знала много лет.

В 1989 году я случайно услышала, что в кинотеатре нашего города идет киноочерк «Внуки Троцкого» и там показывают его внучку, Сашу Моглину. Всколыхнулись воспоминания юности, мне страшно захотелось ее увидеть. Но киноочерк уже был снят с экрана. Долго рассказывать эту почти детективную историю о том, как я искала его следы. В конце концов я нашла его кассету в бюро проката на Арбате в Москве.

Из нее я узнала, что Троцкому при высылке разрешили взять только одного внука. И он взял Севу, сводного брата Саши. Этот Сева после гибели Троцкого где-то жил в разных странах. По непроверенным данным, он и теперь живет в Мексике, но когда он узнал, что Саша смертельно больна, он приехал в Москву попрощаться с ней.

Я смотрела на экран, захлебываясь слезами. В этой совершенно седой, обрюзгшей, растрепанной старухе в постели невозможно было узнать прелестную девушку, которую я помнила. Но там же была показана ее фотография в молодости. Это была она! Она… Внучка Троцкого.

До тех пор я втайне относилась к рассказу Иосифа Гдальевича с сомнением. Тут оно исчезло.

И появилось горькое сожаление, что я не сумела тогда понять, какую горькую жизнь она прожила до того и какую, вероятней всего, ей предстоит прожить после того, и как я могла допустить, что потеряла ее из виду. Может, я и смогла бы еще как-нибудь ей пригодиться…

Поняла только у этого экрана. Тогда были на волнах перестройки популярны эти документальные киноочерки, снятые журналистами «Огонька», пока во главе его был Коротич.

Оператор снимал, как Сева идет от главпочтамта на улице Кирова и как подходит к ее дому, и ясно видна была у подъезда табличка – «Кирова, 32». Я поехала туда, но ни в этом огромном доме, ни в ЖЭКе никто ничего сказать о ней не мог.

Мне удалось все же отыскать журналиста, снимавшего очерк. Он сказал, что найти Сашу я и не могла, так как у нее другая фамилия. Он ее назвал и назвал номер квартиры. Я вскочила: «Я сейчас же еду туда!» Он сказал: «Вы опоздали. Месяц тому назад Саша скончалась».

Из интервью Всеволода-Эстебана Волкова Наталье Козловой, Ольге Петраковой

Последний из рода Троцкого

Всеволоду Волкову, единственному внуку и последнему из оставшихся в живых близких родственников Троцкого – восемьдесят лет. У его русского имени есть аналог – Эстебан. Так его все и зовут. У Эстебана голубые глаза, он порывист и эмоционален. Быстрый ум, нервная речь. В нем присутствует все та же демоническая харизма, которая была характерна для его деда.

В Мехико, в районе Кайоакан на Венской улице стоит дом-усадьба Льва Троцкого. В свое время его подарил русскому революционеру президент Мексики, теперь это музей. Называется он Casa Leon Trozkiy («Дом Леона Троцкого») и открыт все дни, включая выходные. Поток посетителей не иссякает. В основном это мексиканцы и американцы. Русские здесь бывают не часто.

Российская газета: Как сложилась ваша жизнь?

Эстебан Волков: Я женился на испанке. У нас четверо детей. Все девочки. Последние две – близнецы [277] .

РГ: Знают ли они русский язык?

Волков: Нет. Они ни слова не говорят по-русски.

РГ: Вы помните первую жену Троцкого – свою родную бабушку Соколовскую?

Волков: Почти ничего о ней не помню. Знаю только, что она осталась в России и пострадала от сталинского террора.

РГ: А свою мать Зинаиду Волкову помните?

Волков: Да, маму я помню хорошо. Мы жили вместе в Берлине и переписывались с дедушкой. Это было до того, как она покончила жизнь самоубийством.

РГ: Поддерживала ли она взаимоотношения с отцом Львом Троцким?

Волков: Одно время они переписывались. Они ведь были очень дружны, но тогда он еще жил в России. Потом все отношения были прекращены. Письма перестали приходить. Теперь я понимаю, что это было из-за режима там, в России.

РГ: Вы знаете причину душевного кризиса вашей матери?

Волков: Она последнее время жила в Берлине. Была не совсем здорова. А тут ее еще лишили русского гражданства. На этой почве она очень нервничала. Это было время, когда в Германии Гитлер пришел к власти, мама очень переживала. Она просто заболела из-за этого. Все это привело к тому, что мама покончила жизнь самоубийством. Я узнал о ее смерти только через год. Я ведь жил не с ней.

РГ: Ей тяжело достался разрыв с Россией?

Волков: Да. Она очень переживала, что не сможет больше увидеться со своим мужем и никогда уже не увидит свою дочь.

РГ: Как вы оказались в семье деда Леона Троцкого и его второй жены – Натальи Седовой?

Волков: Помню, что мы изгнанниками жили в Турции и моя вторая бабушка, как я ее называл, Наталья Ивановна Седова учила меня читать и писать. В детстве я хорошо знал русский язык. Позже мой дедушка говорил, что я музыкально тяну русские слова, как это типично делают москвичи.

РГ: Как дедушка вас воспитывал, что рассказывал о России?

Волков: В детали он не вдавался. Но я понимал, что в те времена он вел серьезную войну против сталинского режима. Подробности не помню. Помню, что он мне показывал книги, там были фотографии и рисунки России.

РГ: Помните ли вы Наталью Ивановну Седову? Какие взаимоотношения были у нее с Троцким?

Волков: Она была маленького роста. Очень хорошо воспитана и женственна, очень красива. Как я теперь понимаю, она была происхождением из очень хорошей семьи. Еще помню сильный и властный характер. Она была хорошо образованна. Мой дедушка всегда считался с ее советами. Но они часто спорили. У них были постоянные дискуссии. При всем при этом это была очень дружная пара.

РГ: Какой распорядок дня был в доме, когда здесь жил Леон Троцкий?

Волков: Здесь постоянно находилась группа американских единомышленников (социал-демократов), которые охраняли Троцкого. Они это делали бесплатно. Утром, очень рано, мы завтракали. У нас был большой стол. Вся семья садилась вокруг этого стола.

Первое, чем занимался Троцкий после завтрака, выходил во двор и кормил кроликов и кур. У нас были и те и другие.

Затем он приходил к себе в свой кабинет и там работал все утро. Потом наступало время обеда. Обед у нас был не очень насыщенный. После обеда он немного отдыхал, спал. И потом еще работал в своем кабинете. Это было до вечера, до ужина. Вечером начинались дискуссии и беседы на политические темы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});