Саламандра - Полевка

и стояли молча у стены, а потом проводили его до его комнаты и заняли свои места. Лекс даже почувствовал себя, как пленный под конвоем. Но день действительно был насыщенным, и он мгновенно заснул.

На следующий день он почти проспал завтрак, и проснулся от стука в дверь, это Рарх переживал, все ли у него в порядке. Лекс быстро надел вычищенные и принесенные кем-то штаны и рубашку и, подхватив пояс и ремешок для волос, бросился на кухню. Тургул с интересом смотрел, как лохматый рыжик плюхнулся на первое свободное место за столом и схватился за ложку. Этот паренек совсем не был похож на все, что рассказывали о прежнем Качшени. Тургул когда-то был в сопровождении наследника, тогда Качшени был совсем ребенком, но он помнил капризного ребенка, говорящего исключительно фальцетом и маниакально заботящегося о своей внешности.

Но сидящий за столом парень напоминал прежнего Качшени только белоснежной кожей и медью коротко стриженых волос. Да, конечно, ребенок повзрослел и превратился в невероятной красоты юношу, голос стал мягким и чарующим, а редкий смех заставлял сердце просто замирать от восторга перед совершенством его улыбки. И даже когда он ругался и недовольно шипел, он все равно оставался обворожительным. Но в то же время, он казался совершенно другим человеком — умным, сильным и заботящимся о других больше, чем о себе. Тургул встречался с аристократами и теми, кто претендовал казаться ими, но то, с каким благородством и открытостью держался этот паренек, это было… было очень необычно. И в то же время, королевская кровь в нем чувствовалась на расстоянии, он даже в простой одежде мастера и верхом на ящере выглядел, как король на троне. Но при этом держался со всеми ровно, без заносчивости, так свойственной аристократам.

Он был, безусловно, рожден младшим. И как бы он ни говорил, что от него пахнет мылом, но зовущий запах младшего в паре заставлял всех воинов за столом жадно принюхиваться и выпячивать грудь в надежде привлечь к себе внимание. Тургул никогда не понимал, что другие мужчины могут находить в сексе с себе подобными, его всегда привлекали женщины с их округлыми, мягкими телами и шелковистой кожей, а на мальчиков в борделях он всегда смотрел с брезгливостью. Они были в его глазах пародией на настоящего мужчину, и даже их слащавые запахи казались ему сладостью подгнивающих фруктов и вызывали брезгливость. Но этот нахаленок, который показывал зубки и кусался, понравился ему с самого начала, как игривый додо*, грызущий сандалии, которого хочется потрепать по холке вместо окрика.

И сегодня этот нахаленок собирался всеми командовать. И, главное, его все слушались, беспрекословно и с улыбкой, как младшего братишку, который просит покачать на качелях. Казалось бы, устал и еле волочишь ноги, но стоит ему только сложить бровки домиком, как встаешь и идешь раскачивать качели, лишь бы он улыбался. Тургул тоже улыбался, глядя на сосредоточенного рыжика, его хотелось оберегать и баловать, и кормить сладостями, а еще обнять и зарыться носом в рыжие волосы, которые так своевольно выскальзывают колечками из короткого хвостика.

Тургул скомандовал построение, все-таки он здесь командир, а потом скомандовал то, что хотел рыжик. Ящеров опять загрузили и повели на вчерашнюю пустошь. Там требушет опять собрали. В этот раз сборка заняла намного меньше времени. Рыжик бегал рядом и помогал свистом. Он не произносил ни слова, а только показывал пальцем и махал руками, и при этом подгонял свистом. Теперь было понятно, что надо делать и в какой последовательности надо соединять детали. После того, как все деревяшки встали на свои места и веревки были проложены и закреплены, рыжик внимательно все рассмотрел и, расплывшись в довольной улыбке, похвалил и сообщил, что теперь они могут строить требушеты самостоятельно.

Тургул опять взял командование на себя. Разбив людей на две команды, отправил рубить лес и делать доски и брусья. В этот раз воины понимали, что делают и зачем, и работа спорилась намного быстрее, а еще, рядом ходил красивый парень и каждый хотел показать себя самым сильным и выносливым, чтобы он остановился рядом и улыбнулся. Центуриону оставалось только присматривать за всеми и скрипеть зубами, замечая жадные взоры, которые кидали ему в спину, и то, как жадно принюхивались, ловя его аромат.

А вот сам Лекс совершенно не замечал весь этот тестостероновый парад альфа-самцов. Он радовался тому, как слаженно идет работа. Рарх только успевал мотаться от одной команды к другой, присматривая за качеством древесины. Он еще вчера дал нескольким воинам веревочки с узелками и объяснил, сколько и какого размера должны быть брусья и какой толщины доски. И сегодня скорее проверял качество обработки древесины, а всем остальным распоряжались сами воины. Они уже давно сбросили рубахи и размахивали топорами или распиливали бревна в нужный размер. А Лекс просто скользил рядом, рассматривая, как из обыкновенных деревьев появляется мощное оружие.

К вечеру обе команды почти одновременно сообщили, что приготовили необходимое количество и к сборке готовы, но небо уже начало темнеть, и центурион скомандовал построение для возвращения. Возле готового требушета оставили двух воинов для караула, а остальные промаршировали домой.

На следующий день обе команды торопились на пустырь, как будто им там свидание назначили. Они тащили с собой ведра с гвоздями и скобами, гвоздодеры и металлические ленты, которые предназначались для укрепления днищ корзин. Они еще за завтраком договорились между собой, кто и что делает, и подзадоривали команды соперников. Тургул даже стал опасаться, как бы не возникло потасовки во время сборки, и поэтому развел их в разные стороны от уже готового требушета.

Лекс свистнул в свой замечательный свисток, и две команды сорвались с места в попытке построить требушет раньше соперников. Поскольку требушет разбили на несколько основных узлов, и каждый взялся за отведенную работу, то казалось, что требушеты возникали на пустоши как по мановению волшебной палочки. Время едва приблизилось к обеду, а на пустоши стояло три готовых требушета. Лекс от восторга даже захлопал в ладоши и побежал поздравлять победителей.

Тургул понял, что рыжик решил их похлопать по плечу, или как принято среди равных — пожать руки и слегка приобнять, но только вот приближаться к возбужденным и потным мужикам вкусно пахнущим мальчикам совсем не стоит. Это дружеское объятие может перейти в весьма энергичное тисканье с весьма очевидным окончанием. Поэтому центурион бросился на перехват рыжика, пока тот не попал в лапы голодных воинов.

И главное, ему это почти удалось! Вернее, даже он успел схватить рыжика