Сталин и заговор генералов - Минаков Сергей Тимофеевич

Анализируя критически боевые действия войск Западного фронта в Варшавском сражении 1920 г., в феврале 1924 г. Све-чип, и это при всех особенностях его личности, не склонной заискивать перед «авторитетами», высказал в адрес М.Тухачевского и Н.Какурина заметные комплименты. Он писал о «лучших кадрах пехоты, коими когда-либо располагала Красная Армия, — победоносные кадры, блестящим броском перекинувшиеся с берегов Двины и Березины на Вислу»1. Иными словами, Варшавский поход Тухачевского он назвал «блестящим броском». Свечин весьма изящно, мимоходом, но определенно назвал единомышленника и друга «красного Бонапарта», Н.Какурина, «одним из лучших начдивов в Красной Армии»657 658. Косвенным указанием на весьма лояльные отношения между Тухачевским и Свечиным может служить назначение последнего заместителем к первому как Главному руководителю по стратегии всех академий РККА в начале 1925 г. В некоторых работах 1924—1926 гг. Свечин делал порой критические замечания по поводу боевых действий командования Западного фронта в 1920 г., однако полемика между «генералами» не обрела еще конфликтной остроты. Во всяком случае, в военно-политических вопросах в 1922—1923 гг. Тухачевский и Свечин являлись, в сущности, единомышленниками.

В контексте рассматриваемого нами вопроса существенно признание Свечина, что «в организацию бывших офицеров Генерального штаба, создавшуюся на почве указанных выше настроений, я был введен А.Е.Снесаревым в 1923 г.».

Что же собой представляла эта «организация генштабистов», о которой на следствии в 1931 г. сообщал А.Свечин? Известно, что 22 ноября 1922 г., в день праздника св. Георгия Победоносца, на квартире у отъезжавшего в Эстонию бывшего генерала Д.К.Лебедева собрались бывшие генералы, преподаватели Военной академии РККА А.Снесарев, А.Свечин, А.Незнамов, А.Верховский и ряд других. Так по инициативе генерала Снесарева было положено начало так называемым «георгиевским вечерам», которые продолжались еще в течение нескольких лет (примерно до 1926—1927 гг.). Кроме упомянутых выше лиц, скажем, в 1923—1924 гг. на этих вечерах присутствовали и другие близкие Снесареву генералы — Георгиевские кавалеры: Д.Надежный, А.Новиков, Я.Сивере, А.Лигнау, В.Готовский, а также полковники Н.Капустин, В.Сухов, Е.Голубинцев. Особенностью этих вечеров было то, что на них присутствовали и на них приглашались лишь лица, награжденные орденом св. Георгия, т.е. Георгиевские кавалеры. Вечера эти были обставлены своеобразным ритуалом: к столу подавался обычно крендель в форме «Георгиевского креста». Все приходили в штатском, но обязательно с орденами св. Георгия. Эти собрания демонстративно подчеркивали единство присутствующих в преданности традициям старой русской армии и игнорирование армии Красной. Поэтому советские награды, у кого они имелись, не надевались. Примечательно, что когда генерал Д.Надежный, считавшийся вполне лояльным советской власти, явился с орденом Красного Знамени, ему заметили, что это знак Сатаны. После этого генерал больше никогда, приходя на вечера, орден не надевал.

Примечательно, однако, что явный несоветский дух этих вечеров усиливался почти программными декларациями, которые вполне можно было расценить как «контрреволюционные» и «антисоветские». Впервые это имело место, по свидетельству Д.Надежного, в 1923 г., когда на квартире А.Снесарева приглашенный им в качестве почетного гостя генерал А.Брусилов выступал с призывом «к единению бывших Георгиевских кавалеров, служивших в Красной Армии, с тем, чтобы при возможном изменении политической обстановки применить свои силы для блага Родины... Выстуаление Брусалова можно считать началом организации бывших георгиевских офицеров»1. Мысль Брусалова, что, «несмотря на то что мы волею судеб сейчас служим в Красной Армии, мы все же не забываем традиций русского офицерства», была поддержана Снесаревым, призвавшим «в дальнейшем не терять друг друга из виду и праздновать наши старые войсковые праздники»659 660. Даже принимая во внимание «следственные преувеличения», указанные «георгиевские вечера», несомненно, обладали пусть весьма «бледными», но все-таки призна-нами «антисоветской организации бывших офицеров». Правда, после того, как в 1925 г. Брусилов из-за болезни уже не смог принять участия в очередном «георгиевском вечере», а весной следующего года умер, Снесарев охладел к дальнейшему их проведению. Несомненно, Снесарев связывал какие-то надежды с именем Брусилова, конечно, видя в нем прежде всего «знамя». Вряд ли сам А.Брусилов и по возрасту, состоянию здоровья, и по свойствам личности решился бы инициировать и возглавить какое-либо антисоветское военное выступление. Хорошо знакомый с ним И.Ильин недаром сделал характерную ремарку по поводу А.Брусилова и его приятеля А.Зайончковского в записке к П.Врангелю в 1923 г.: «Брусилова и Зайончковского я знаю: оба старчески хитры и трусливо расчетливы. Поэтому сами ничего не сделают, если их не сделают события».

Прямых указаний на групповую связь Тухачевского со Сне-саревым, по крайней мере в те годы, не имеется, однако двое из вышеупомянутых завсегдатаев снесаревских застолий в 1923— 1924 гг. были близкими приятелями Тухачевского, с которыми ему приходилось встречаться в доме генерала А. Зайончковского и активно сотрудничать по служебным делам. Это В.Готовский и А.Де-Лазари. Это обстоятельство дает основание полагать, что военно-политические настроения Тухачевского, известные указанным офицерам, импонирующие им, разделяемые и во многом формируемые ими, были созвучны взглядам их друзей: генералов Снесарева и Брусилова.

Свидетельств о близких отношениях Брусилова и Тухачевского не имеется, за исключением одного. П.Фервак сообщает, что, прежде чем перейти на сторону советской власти, гвардии подпоручик (капитан?) Тухачевский «встретился с Брусиловым и посоветовался со старым генералом: почему Брусилов решил пойти на службу к Советам? «Распространяя идею Интернационала, — ответил ему Брусилов, —■ советское правительство укрепляет национальное самосознание русских и возбуждает их дух патриотизма»661. Сообщаемые П.Ферваком сведения об отношениях М.Тухачевского с А.Брусиловым практически непрове-ряемы, однако о приятельских отношениях Тухачевского с Зай-ончковским информация имеется (подробнее.см. ниже). Через последнего, близкого друга Брусилова, у Тухачевского вполне были вероятны и контакты со старым генералом — «героем германской войны». В равной мере косвенным образом Тухачевский был связан с Брусиловым и через В.Готовского, также входившего в близкое окружение генерала. Кроме того, не следует забывать, что Брусилов, как и Зайончковский, как и Тухачевский, был приверженцем наступательной «стратегии сокрушения».

6

Буденный

«Однажды вечером, вернувшись из военной академии, где он преподавал, — вспоминала дочь генерала Е.Снесарева, — отец оповестил семью, что сегодня к нам придут Алексей Алексеевич Брусилов и Семен Михайлович Буденный. Было это, вероятно, в 1924 или в 1925 году, сейчас точно не помню. Я уже знала, что А.А.Брусилов работает вместе с Буденным... Алексея Алексеевича я хорошо знала, а Буденного видела только издали, когда он подходил к своему автомобилю, направляясь на службу, или возвращался домой после работы»1. В контексте рассмотрения вопроса о «заговоре в Красной Армии» в первой половине 20-х годов имеет смысл задержать внимание на личности и военно-политической роли прославленного командарма 1 -й Конной.

«В 1923 г. меня назначили помощником главкома по кавалерии и членом РВС Республики, — вспоминал С.Буденный. — В Москве я узнал, что А.Е.Снесарев преподает в Академии РККА. Однажды я пригласил его к себе на квартиру. Наша встреча была исключительно теплой и сердечной... В тот день мы говорили о многом. В последующем А.Е.Снесарев часто, не менее двух раз в неделю, бывал у меня, и неизменно наши беседы превращались в дружескую дискуссию но вопросам общей тактики, оперативного искусства и стратегии»662 663.