Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений - Александр Тарасов

Как выглядит партийная деятельность РМП — не в представлении самих партийцев, а при взгляде снаружи — можно судить по рассказам сотрудников книжного магазина «Фаланстер», где в начале этого года проходил съезд партии. Выглядело это так: пришли человека четыре или пять во главе с Даром Жутаевым и спросили: «Можно мы здесь совещание проведем?» — «Можно», — сказали им. Пришедшие очистили от книг один стол, вынули из сумок и портфелей красное сукно и бюстики Ленина и Мао. Накрыли сукном стол, на одну сторону поставили Ленина, на другую — Мао. И провозгласили съезд Российской маоистской партии открытым. Сотрудники «Фаланстера» были потрясены и долго приходили в себя.

В таком микроскопическом виде РМП существует и сейчас. Не Коммунистическая партия Китая, конечно, не «красные кхмеры», не «Сендеро Луминосо» и даже не какая-нибудь Коммунистическая партия Германии (марксистско-ленинская). Но и мы не хуже других стран. И у нас есть своя маоистская партия. И она даже входит в маоистский «интернационал». Причем в идеологически правильный.

Чего же вам еще надо? Товарищ Мао нас учил: «Правильная или неправильная идеологическая и политическая линия — вот что решает все. Если линия партии правильная — все остальное приложится: если нет последователей — последователи появятся; если нет винтовок — винтовки появятся; если у партии нет политической власти — она завоюет политическую власть». Остается подождать.

Мао Цзедун ваньсуй!

30–31 января 2004

Не надо демонизировать НБП, не надо героизировать НБП

НБП, конечно, — удивительное явление на отечественной политической сцене. Хотя организация сразу назвалась «партией», но в настоящую партию (пусть и небольшую) она стала превращаться буквально у нас на глазах — с периода, когда Лимонова посадили в тюрьму.

А сначала НБП возникла как фэн-клуб писателя Лимонова (и ничего удивительного в этом нет: Лимонов, что называется, писатель божьей милостью). Потом появилась «Лимонка» — ни на что не похожая газета. И НБП стала превращаться в фэн-клуб Лимонова плюс фэн-клуб «Лимонки». То есть это были два разных фэн-клуба под одной крышей — и примирить их друг с другом было отдельной проблемой. Поскольку каждый видел в Лимонове и «Лимонке» свое, то, что ближе, НБП сложилась из совершенно разнородных региональных групп или, вернее, тусовок, друг с другом никак не стыкующихся. Не случайно, когда Лимонов проводил в Москве съезд партии, одной из самых сложных задач оказалось так рассадить делегатов, чтобы они друг другу не набили морды (интересно, что Лимонову это удалось!). Попробуйте-ка, действительно, собрать вместе отставных моенморов-сталинистов, бывших троцкистов-постмодернистов-гомосексуалистов, скинхедов-нацистов, бывших анархистов, панков, богему, православных традиционалистов, неофитов-буддистов и т. д. и т. д.

Это могло быть только в случае, если никто из нацболов программных документов партии не читал и всерьез к ним не относился. Так оно и было. Сам Лимонов их не читал. Только в тюрьме он нашел время прочесть программу собственной партии — и, как честно признался, пришел в ужас.

Говоря иначе, НБП изначально была не идеологической организацией, а организацией стиля жизни. В ужасной социальной действительности эпохи Ельцина (ужасной, естественно, для рядового гражданина — у самого Ельцина или, скажем, Егора Гайдара, все было хорошо) НБП оказалась психологической отдушиной для значительной части молодых людей. Их не волновала идеология, они нуждались в стиле сопротивления и в организации, утверждающей такой стиль.

Поэтому ничего не вышло у Александра Дугина, пытавшегося превратить НБП в типичную партию «новых правых». Даром что Дугин числился официальным идеологом партии, сами нацболы воспринимали его произведения как фэнтези, и даже Лимонов именовал Дугина «сказочником».

Власть не понимала, что такое НБП и что с ней делать — тем более что текучесть кадров в партии была большая, каждые два-три года лицо НБП радикально менялось. При Путине со страху против Лимонова сфабриковали уголовное дело и посадили.

С этого момента начинается та НБП, которую мы сейчас видим. Во-первых, в тюрьме Лимонов занялся «теоретической работой». «Другая Россия» и написанные в тюрьме статьи, объединенные в книги «Контрольный выстрел» и «Русское психо» — вот основа новой идеологии партии. Это уже действительно идеология, такая, какую в большей или меньшей степени все нацболы изучают и разделяют. Во-вторых, после того, как режим Путина показал, что он относится к Лимонову всерьез и боится его (а иначе зачем сажать?), в партию пришли новые кадры — и они оказались серьезнее, интеллектуальнее и романтичнее предыдущих.

Итак, у НБП появилась идеология — не разработанная пока детально, но все-таки довольно внятная. Правда, она не соответствует названию партии: идеология НБП — не национальная (националистическая) и не большевистская. Лимонов выступил яростным критиком обычаев, традиций, психологии и культуры русского народа (он назвал это «русским адатом») и, постоянно ставя русским в пример Запад, призвал к разрушению и преодолению «русского адата» и, собственно, к ликвидации русской нации и замене ее новой нацией, возрожденной, если так можно выразиться, из «пассионарных элементов» всех народов бывшего Советского Союза. Согласитесь, это не национализм. А если и национализм — то национализм еще не существующей нации. Призвав к разрушению всего, что ограничивает и подавляет индивидуум — ив первую очередь государства и семьи — Лимонов проявил себя не большевиком, а классическим анархистом (собственно, он этого и не стал скрывать, прямо написав, что в споре между Марксом и Бакуниным он выбирает сторону Бакунина). Итак, новая идеология НБП требует создания новой нации, пассионарно-анархистской, для которой нужна новая страна, способная противостоять США Империя, Сверхдержава (а вовсе не сегодняшняя Россия — страна-гигант третьего мира).

По правилам НБП надо уже называть Анархо-имперской партией (АИП) — так будет честнее. Проблема лишь в том, возможна ли анархистская Империя в реальности.

Но чем несбыточнее цель и чем дальше она от опостылевшей действительности путинской России, тем, возможно, привлекательнее. Молодежь идет к Лимонову — и будет идти. И это заслуга не Лимонова, а правящего режима. Неприятие режима растет и растет, а хоть сколько-то привлекательной оппозиции молодежь не видит. Успех НБП последних лет связан с тем, что партия заняла пустующую политическую нишу — нишу боевой по тактике и радикальной по программе молодежной левой оппозиции, условно говоря, «Движения 26 июля», сандинистов, сапатистов и «Красных бригад». Поискав вокруг себя Фиделя, или Че, или субкоманданте Маркоса, молодые их не находят и идут к Лимонову — больше некуда. Это опять-таки не заслуга Лимонова, а свидетельство убожества традиционной левой оппозиции.

Но к сегодняшнему дню власть уже поняла, зачем ей НБП и что она будет с нацболами делать. Нацболы сегодня — это «мальчики для битья», на них режим проверяет, как сильно можно «закрутить гайки», какие репрессивные меры общество уже готово терпеть, а какие — еще нет. Так, опытным путем выяснилось, например, что посадить в тюрьму по сфабрикованному делу писателя с мировым именем и французского гражданина Лимонова — это пока еще слишком. А сделать то же самое с «простым» нацболом Голубовичем можно — общество не всколыхнулось…

Итак, роль для НБП найдена. Вырваться из этой роли можно, только уйдя в подполье. А в подполье уйти невозможно — поздно, слишком все «засвечены». Придется соответствовать роли.

3 марта 2005

ЧАСТЬТРЕТЬЯ

У них

[Введение]

Сытые клоуны

Было бы нелепо думать, что только у нас квазиреволюционеры есть, а на Западе их нет. Разумеется, это не так: как раз в благополучных странах первого мира их — пруд пруди.

Причем среди западных квазиреволюционеров есть даже именитые. Например, ситуационисты.

Сегодня ситуационисты на Западе интересуют — помимо собственно квазиреволюционеров — только буржуазную академическую науку. Эта классовая продажная наука давно уже поставила ситуационистов на их законную полочку с биркой «безопасные художники-фантазеры, паразитировавшие на модных у среднего класса в определенный исторический период (конец 50-х — начало 70-х гг. XX в.) антибуржуазных настроениях». Правда, официальные правила игры так прямо говорить не разрешают. Поскольку задача западной гуманитарной академической науки — это еще и морочить голову обществу (и уже — читателю), в своих статьях и книгах академические научные работники пишут о ситуационистах, конечно, что те были «интересными», «нестандартными», «нетривиальными», а то и прямо — «бунтарями», «критически мыслящими личностями», «революционерами» и т. п.