Несовместимость - Илана Л

света, – оторвав мои руки, крепко держа запястья, Рома впился колючим взглядом, укоряя меня.

А меня укорять и не надо, у самой неприятная дрожь прошла по спине. Я хлестала себя словами.

– Не приговор, – не спорила я, – а если все закончится иначе? Что тогда?

Рома резко втянул воздух, но с осторожностью повторил:

– Надо поехать проконсультироваться.

И потянул меня к выходу.

Его машина стояла недалеко от ворот. Он щелкнул брелоком, открыл с моей стороны переднюю дверь автомобиля.

Ничего больше не сказав, я села на сидение, уткнулась лицом в ладони. Невыносимая боль разрывала грудную клетку, и опустошенность драла легкие.

Опустившись на колени около меня, Рома притянул мою голову к своей груди, как бы защищая от отчаяния, словно стараясь забрать его себе. Только разве от этого нам станет легче?

– Мы справимся, слышишь? – надломлено, хрипло, отрывисто пробормотал он, сильнее сжимая мою голову руками, ногтями впиваясь в волосы. – Люблю тебя, – его голос прозвучал уже приглушенно, оттого что губами уткнулся в районе уха, покрывая кожу поцелуями.

Я кивала, невпопад отвечая на ласки, только крепко зубами вцепилась в его ключицу и глотала тихие, едкие слезы.  Мы раскачивались вместе с Ромой, сидя на обочине, оба понимая, что каждое промедление – как проявление слабости. Мимолетная отсрочка только еще больше лишает нас кислорода, и грудь сжимает тисками. Словно кто-то связал по рукам и ногам и немилосердно всадил сразу десяток ножей и теперь поворачивает всеми одновременно, разрезая живую плоть.

Эпилог

Немного горячий песок жжет спину. Морской бриз дует с моря на разогретое дневными лучами солнца побережье, слегка касается лица. Губы растягиваются в легкой улыбке, когда прохладная вода моря дотрагивается до щиколоток. Приятная безмятежность. Тишина.

Чайки неслышно кружат над морем.

Чувствую кто-то по спине, еле-еле ее касаясь, проводит словно одуванчиком или другим каким-то нежным цветком. Щекотно. Немного поеживаюсь. Слышу детский смех, негромкий, но очень приятный. Я настолько спокойна, что дух захватывает. Слишком. Отчаянно. Спокойна. И надежда укутывает плечи.

Ну, вот. Снова легкое щекотание, и я улыбаюсь. Переворачиваюсь на спину, открываю глаза и пытаюсь привыкнуть к слепящему солнцу. Эта легкость и благодать заставляют глубже дышать.

Присаживаюсь на песок, поворачиваюсь к синей глади моря и зачерпываю немного воды, обмывая лицо. Соленые капли попадают на губы, и я провожу по ним языком.

Мне вдруг отчаянно хочется пить. И я оглядываюсь по сторонам.

Вода.

 Возле меня стоит просто огромная чаша с водой.

Я беру ее в руки, но тяжести не чувствую. Делаю глоток. Прохладная жидкость течет по горлу, поступая в пищевод. Лучи солнца играют на поверхности, отражая золотистый свет.

Слышу крики чаек. И одна из них делает несколько кругов над морем, но замечая меня, летит и присаживается рядом, своим крылом лаская мое плечо.

Она будто моргает и улыбается. Я понимаю, что это мое воображение, но отделаться от ощущения счастья не могу. Чайка взмывает вверх, а потом опять опускается и на моей голове оказывается венок из желтых одуванчиков. Я прикасаюсь к венку, замечая, как становится приятно коже пальцев.

Эта гармония поднимает в душе невесомость.

– Давай, девочка, еще раз. Как можно сильнее! – слышу через пелену женский голос. – На счет три сильно выдыхаешь.

Я откидываюсь на песок. Местами он горячий и сухой, а местами влажный. И небо чистое.

Замечаю вблизи луг. Разноцветные цветы красивыми бликами переливаются на солнце, а над ними сиреневые бабочки порхают.  Я переворачиваюсь на живот, чтобы лучше рассмотреть это великолепие. Как же я невнимательна! Вон там, в цветах, копошится девчушка. Белокурая головка выглядывает из-за полевых цветов.  Девчушка поднимается, срывает цветы, собирая красивый букет. Красные, желтые, розовые... И вдруг оборачивается, и показывает их мне. Жизнерадостно, залихватски смеется.

А потом бежит ко мне со всех ног, даря чарующую улыбку. Песок под ногами рассыпается, красавица покатывается со смеху.

Белокурая малышка подносит цветы, заставляя сердце выпрыгивать из груди. Но я дышу расслаблено, медленно.

Волна ударяется о берег, и наши лица покрываются изумрудными брызгами. Мы хохочем.

Я вспоминаю про венок на голове и тоже решаю отблагодарить девчушку. Снимаю с себя подарок, подаренный чайкой, присаживаюсь. И белокурая головка ребенка сейчас украшена прелестным творением.

Она смотрит чистыми глазами, сияющими. Голубыми. Берет меня за руку и вдруг ласково произносит:

– Пошли знакомиться, мама.

 

Любимый нежно провел по шее, немного задевая и пропуская между пальцами непослушные, спутанные и мокрые волосы. Я неверяще смотрела, как на живот аккуратно положили маленький комочек.

Врач устало снял халат, вытер со лба пот и улыбнулся.

– Доктор, вы – чудо. Святой, – пересохшими губами шептала я.

– О, нет, на святого я не тяну. Но рад был оказаться в эпицентре чуда, – задорно усмехнулся он.

Господи, какая же я счастливая! Я хотела обнять весь мир, но пока жадно пила воду, смотрела в счастливое лицо мужа, и улыбалась как ненормальная.

Меня рвало на части, я так хотела этого ребенка. Ведь он наш! Как тяжело нам дался этот выбор. Казалось, мы и не жили, только молились всем возможным Богам, чтобы случилось невероятное.

– Врачи бессильны в таких случаях, мы лишь проводники, все решения принимает высшая инстанция, – ко мне подошла медсестра, аккуратно померила давление и быстро сделала пометки.

Господь, действительно, будто протянул нам руку.

Мы расписались сразу после возвращения из Германии. Торжественность, которую ранее запланировали, решили отменить, не хотели привлекать к себе излишнего внимания. Единственное, Рома настоял на венчании, а я ничего не имела против.

Беременность протекала хорошо, только в последние месяцы пришлось лечь на сохранение. И все же роды наступили немного раньше запланированного срока.

– Можно? – взволнованно дотронулась до крохотной ручки доченьки, боясь даже дышать на нее.

– Конечно, – подбодрила медсестра, – малышка полностью здорова. Можете даже покормить, когда проснется.

– Она такая красивая. Вся в тебя, Дарен, – мы одновременно с Ромой дотронулись до лысой головки, на макушке которой лишь слегка пробивались светлые волосики. Наши пальцы сплелись, и Рома наклонился, невесомо касаясь губами моих губ.

Неудержимо захотелось рассмеяться, настолько невероятным оказалось смотреть как тихо на груди посапывает наша доченька. И немедленно позвать родителей, Тамару Ильиничну, Катюшу, Таню, которые с ума сходили в коридоре.

– Спасибо тебе, родная, за дочь.

Не удержалась и так громко рассмеялась, откинувшись на подушки. А потом с шумом