Джек Бестелесный - Джулиан Мэй

– Фу-у-у! Ну, этого нам должно хватить на час-другой! – Он бросил свою промороженную ношу в корзину, наполнив ее выше краев, и начал стягивать верхнюю одежду. – А тут пахнет чем-то вкусным!

– Филе лося, поджаренное на лосином жиру с чесночной солью. Бульон из лося с клецками из костного мозга лося и морковью. Рис под лосино-грибным соусом. И ромовые тарталетки с изюмом на лосином жиру.

Она захлопотала у печки, а Роги сел рядом на табурете, стянул сапоги и зашевелил пальцами на ногах, восстанавливая кровообращение.

Тереза протянула ему исходящую паром чашку. Роги понюхал и пришел в восторг.

– Масляный ромовый пунш? Но я думал, маргарин давно кончился.

– Предусмотрительность еще никому не Мешала, – торжественно произнесла Тереза и подняла свою чашку. – A la bonne votre, mon cher ami [За ваше здоровье, мой дорогой друг (фр.).], и счастливого Рождества.

– Joyeux Noеl [Счастливого Рождества (фр.).] тебе, – сказал Роги, – и Ти-Жану.

Они чокнулись, выпили и поцеловались. Потом она усадила его за стол и велела разрезать жаркое, а сама принесла остальную еду и зажгла свечи на елке.

– Не беспокойся. Вон ведро с водой и мокрая тряпка. Пожара можно не опасаться. – Погасив две сильные лампы, она опустилась на стул, и несколько минут они молча сидели рядом и думали о своем, глядя на колеблющиеся огоньки, на ответный блеск инея, густым слоем покрывшего окно, и прихлебывая душистый пунш.

– А ему он не повредит? – спросил Роги. – Ром?

Тереза, улыбаясь, покачала головой.

– Ром сильно разведен, а он уже такой большой, что капелька спиртного ему даже на пользу… Правда, малыш?

Эмбрион ответил: «Он изменяет мое сознание. Любопытно! Займусь исследованием этого явления»,

Теперь засмеялся и Роги вместе с Терезой. Потом они прочли застольную молитву и принялись за еду.

Тереза развернула подарки Роги.

– У меня есть еще один, – сказал старик. – Там, на крыльце. Я его еще не закончил, ну и положил сюда, к остальным, его рисунок.

Тереза разглядывала дощечку с рисунком и четыре странные вещички. Рисунок изображал раму с подвешенным на ней подобием мешка. Деревянные вещички напоминали миниатюрные гантели, длиной в шесть-семь сантиметров со «штангой» тоньше зубочистки. Роги показал, что один шарик на конце составляет с ней одно целое, зато другой снимался, открывая остро заточенный конус.

– Это, – с гордостью объявил Роги, – первобытные английские булавки. Мы ведь забыли захватить их. Древесина очень твердая, и я намучился, вырезая их. Теперь тебе не понадобится завязывать узлы на пеленках Ти-Жана.

– Какая прелесть! А рисунок? Качели для маленького?

– Не совсем. Когда я кончу, это будет теплая сумка с внутренней обшитой мягким рамой. Словом, так индианки носили младенцев. Либо подвешиваешь дощечку, так что малыш покачивается и смотрит на тебя, либо носишь на спине – будут и лямки.

Тереза обняла и расцеловала Роги.

– Чудесные подарки! – Она встала. – Я налью тебе еще пунша и принесу свой подарок.

Свечи на елке давно растаяли, и на столе среди остатков их пиршества горели две обычные лампы. Тереза велела Роги повернуться лицом к нарам, вывернула лампы до максимума и поставила их на пол у его ног.

– Огни рампы! – возвестила она и повесила полосы фланели на полки над нарами, почти закрыв их. – Это задник, а в стерео вставлен специальный диск. Исполнительнице осталось только надеть костюм в ее роскошной уборной, а точнее, в душевой кабине – и представление начнется.

Она вручила ему что-то плоское, завернутое в полотенце, и исчезла за занавеской у двери.

– Я провожусь несколько минут, – крикнула она оттуда – Подбрось пока поленьев в огонь. Тебе не повредит и убрать со стола. Но прежде разверни вступление к подарку.

Роги заинтригованно развернул полотенце и тоже увидел дощечку, но с узором по краю, напоминавшим славянские орнаменты, а середину занимала тщательно выписанная афишка:

Программа

«СНЕГУРОЧКА» (СНЕЖНАЯ ДЕВА)

Весенняя сказка

Опера в четырех действиях с прологом Н. Римского-Корсакова

Либретто композитора по пьесе А. Островского

Перевод на французский П. Гальперина и П. Лало

С ТЕРЕЗОЙ КЕНДАЛЛ в заглавной партии в записи исполнители певцы и оркестр «Метрополитен-Опера».

– Чтоб мне провалиться! – воскликнул Роги.

Он слушал эту оперу на свадьбе Терезы и Поля, но потом как-то признался ей, что почти ничего не запомнил – в таких был расстроенных чувствах. Так что же задумала Тереза теперь?

Роги убрал со стола, подложил поленьев в печку и, когда зазвучала увертюра, устроился поудобнее в своем кресле. Снаружи, под стрехами, свистел и выл зимний ветер, но его переполняла приятная сытость, в маленькой хижине было тепло, а аромат горячего пунша туманил голову и убаюкивал чувства самым блаженным образом. Из миниатюрных колонок лилась сочная романтичная музыка, флейты и валторны перекликались, как птицы в апреле. Но в ней проскальзывало и что-то зловещее, дрожание струн, словно намекавшее, что зима все еще царит полновластно и весна слишком поторопилась.

Роги почувствовал тихую истому, веки его сомкнулись…

Он увидел унылый, скованный стужей лес, а за ним замерзшую реку с обнесенным стеной древним русским городом на том берегу. Луна заходила, начинало светать. Запели петухи. Небеса посветлели, и словно бы миллионы птиц опустились на ветки деревьев, завершая свое долгое путешествие с юга. На корне дуплистого дерева сидел маленький лесной дух и радостно смотрел на них. Он запел, что сейчас на землю спустится Весна.

И она явилась в зелено-золотой колеснице, запряженной лебедями и гусями, окруженная мириадами певчих птиц в ярком оперении. Явилась и начала рассказывать Роги странную музыкальную историю.

Когда-то Весна влюбилась в Мороза и родила ему дочь, прелестную Снежную Деву, Снегурочку. Весной Мороз забирал ее с собой в мрачный Северный край, укутанный вечными снегами. А теперь Снегурочке исполнилось шестнадцать лет, и она мечтала жить с людьми, освободившись от власти своего сурового отца.

Внезапно в воображаемом Роги лесу забушевала вьюга, и на сцену вышел сам Мороз. Весна стала упрашивать его освободить милую маленькую Снегурочку.

Мороз согласился, но угрюмо предупредил: если их дочь полюбит смертного и он ответит ей любовью, ревнивый бог солнца Ярило умертвит ее – любовь сродни солнечному жару и, как и он, запретна для Снежной Девы.

Тут пришла сама Снегурочка.

Роги вдруг осознал, что глаза у него открыты, и в иллюзорный лес (не Тереза ли его создала?) внезапно проникла живая женщина в белоснежном одеянии, отороченном таким же мехом и усыпанном сверкающими ледяными кристалликами.