Лесная тропа - Адальберт Штифтер

Ни хижины, ни человека, ни одного живого существа. Озеро, которое из Атманинга представлялось белой полоской, лежало перед ним широкое и темное; ни одной блестки на его поверхности, только слабый отсвет от обступивших его туманных гор. А на далеких берегах Виктор различал какие-то светлые непонятные предметы, которые отражались в неподвижной воде.

Виктор стоял и смотрел. Он вдыхал смолистый воздух, но не слышал шума хвойного леса. Все было неподвижно. Только отступали за скалистый хребет последние лучи света, уводя за собой прохладные синие тени.

Испытывая граничащее со страхом благоговение перед окружающим его величием, пустился Виктор в дальнейший путь. Он пошел вниз по указанной ему мальчиком тропе. Горы постепенно скрылись за вершинами леса, скоро деревья приняли Виктора под свою сень, и как до того на горловине казалось, будто водная гладь озера и омываемые им горы выступают вперед, чтобы глаз мог воспринять мягкий подернутый дымкой пейзаж, выделявшийся на фоне хвои, так и тут слева между ветвями деревьев то и дело мелькали в тумане горы и вода. По дороге к перевалу Виктору думалось, что подъему не будет конца, и теперь тоже он шел и шел по беспрерывному идущему вниз отлогому спуску. Озеро все время было слева, казалось, еще немного — и он окунет в воду руку, и все же он никак не мог добраться до берега. Наконец последнее дерево осталось позади, и он снова стоял внизу у Афеля, там, где река вытекает из озера и спешит между отвесными скалами, не оставляющими даже узкой каемки, где можно было бы проложить тропинку для пешехода. Виктору представлялось, что он за сотню верст от Атманинга, так здесь было пустынно. Только он и озерная гладь, с неустанным говором льющая свои воды в Афель. За ним был зеленый немой лес, перед ним чуть подернутое рябью озеро, замкнутое в синеющие и как будто уходящие глубоко в воду стены. Единственными произведениями человеческих рук были мостик через реку и водослив, по которому она протекала. Медленно перешел он по мостику, дрожащий, притихший шпиц следовал за ним по пятам. На той стороне они пошли по лугу вдоль скал. Вскоре Виктор признал то место, о котором говорил мальчуган: тут в беспорядке громоздились до самого озера груды камней, что, несомненно, указывало на горный обвал. Виктор обогнул острый выступ скалы — и перед его глазами открылся Гуль: пять-шесть серых хижин, разбросанных по берегу недалеко одна от другой и окруженных высокими зеленеющими деревьями. Озеро, которое раньше пряталось от его взора за выступом скалы, здесь опять стало видно во всю свою ширь, и часть скрытых от Виктора гор и отвесных скал теперь опять высились перед ним.

Подойдя ближе, Виктор увидел, что от каждого дома в озеро вдается навес, под которым привязаны лодки. Церкви нигде не было видно, но на одной из хижин высилась башенка из четырех выкрашенных в красный цвет столбов, между которыми висел колокол.

— Есть здесь место по названию Обитель? — спросил он старика, который сидел у порога первого дома.

— Да, — ответил старик. — Обитель на острове.

— Не скажете ли вы, кто бы мог меня туда перевезти?

— Любой человек в Гуле может вас туда перевезти.

— Значит, и вы тоже?

— Да, но вас туда не впустят.

— Я приглашен в Обитель, меня там ждут.

— Ежели приглашены и у вас там дела, тогда другой разговор. Вы тут же и обратно поедете?

— Нет.

— Хорошо, обождите здесь.

Проговорив эти слова, старик вошел в хижину и вскоре вернулся в сопровождении крепкой краснощекой девушки, которая, засучив рукава выше локтя, спихнула лодку дальше в воду, а старик меж тем надел куртку и принес два весла. Для Виктора пристроили в лодке деревянный стул, на котором он и уселся, ранец он положил около и зажал между ладонями голову шпица, уткнувшегося мордой ему в колени. Старик сел спиной к носу, девушка с веслом в руке стала на корме. Оба одновременно опустили весла в воду, лодка толчком скользнула в спокойное озеро и при каждом ударе весел толчком продвигалась вперед, с легким плеском разрезая темнеющую гладь. Виктор никогда не бывал на таком широком водном просторе. Деревня отходила все дальше, а отвесные скалы вокруг озера начали медленно перемещаться. Через некоторое время выдвинулась в воду коса, поросшая кустарником; она вытягивалась все дальше в озеро, наконец совсем оторвалась от суши и оказалась островом. К этому острову оба гребца и направляли лодку. Чем ближе они подплывали, тем отчетливее выступал из воды остров и тем шире становилось пространство, отделявшее его от суши. Раньше эта ширь скрадывалась горой. Теперь уже можно было различить на острове высокие деревья; вначале казалось, что они растут прямо из воды, но потом стало ясно, что они высятся на скалистом берегу с отвесными утесами, которые обрывались прямо в воду. За зеленой листвой деревьев медленно передвигалась более мягко очерченная вершина, розовевшая в лучах заката.

— Это Гризель, на том берегу озера, — сказал старик в ответ на вопрос Виктора, — вершина не малая, но все же доступная. Через нее ведет тропа в Блумау и в Гешейд, где живут кузнецы.

Виктор глядел на красавицу гору, которая словно передвигалась, а при их приближении утонула в зеленой листве деревьев.

Наконец лодка въехала в зеленое отражение, которое купы деревьев на острове опрокинули в воду. Тут донесся из Гуля призывающий к вечерней молитве звон колокола, того, что висел между четырьмя столбами. Оба гребца вытащили из воды весла и молча сотворили вечернюю молитву. А лодка меж тем сама с разбегу скользила вдоль острова, серые утесы которого круто обрывались в воду. На окрестных горах то здесь, то там блуждал свет. На воду тоже легли светлые полосы, которые кое-где поблескивали и даже искрились, хотя солнце уже давно зашло. А над озером стоял ревностный звон колокола, в который ударяли невидимые звонари, потому что деревня была не видна и нигде вокруг не было ничего, что хотя бы отдаленно напоминало человеческое жилье.

— В Обители, верно, тоже еще сохранился монастырский колокол. Думается мне, тот прекрасный колокол, что призывал к вечерней молитве, — сказал старик, снова надев шапку и взявшись за весло. — Но там звона не слышно; по крайней мере, я ни разу не слышал. Не слышно даже, чтобы там отбивали часы. Мой дедушка рассказывал, что уж очень было красиво, когда в прежние дни над озером стоял звон — ведь тогда здесь еще жили монахи, — доносился звон сквозь светлый утренний туман, и непонятно было, откуда он идет; вы же видели, мы обогнули гору, а из деревни острова не видно. Эта высокая гора — Орла; раз, когда был очень глубокий снег, двое монахов перебрались через нее, потому что озеро замерзло, но лед не держал человека, а в монастыре истощились запасы провизии. С помощью работников, которых они взяли в лодку, монахи прорубили во льду проход, добрались до горы и перевалили через вершину в Гуль, потому что по краю горы у озера никак не проложить пешеходную тропу. С тех пор, верно, прошло больше ста лет, все озеро очень редко покрывается льдом.

— Значит, на острове прежде жили монахи? — спросил Виктор.

— Да, — ответил старик. — В далекие времена, когда на берегу не стояло еще ни одного дома, а в озере плавало разве только свалившееся с горы дерево, в те стародавние времена пришли к нам сюда из чужих мест монахи, на плотах, помогая еловыми ветками, переправились они на остров и сперва построили обитель, которая со временем положила начало аббатству, а позднее и деревне Гуль, где поселились добрые христиане, рыбачившие в озере и ездившие к божьей службе в обитель; ведь в ту пору владетельные князья были самыми настоящими язычниками и вместе со своими оруженосцами, людьми разбойными и дикими, убивали монахов, которые пришли сюда из Шотландии, чтобы обратить народ в Христову веру. Монахи отыскали этот остров, и он стал им надежным приютом. Видите вон те камни, что торчат из воды? Они делают остров неприступной крепостью. Чуть подует ветер, здесь играют буруны, сулящие смерть любому судну. Пристать можно только в одном-единственном месте, где скалы отступают, оставляя проход с песчаным дном. Под такой надежной защитой и жили монахи, а теперь живет тот старик, что выбрал себе для жилья здешний остров. Потому-то и рыбачат здесь только при совсем ясной и безветренной погоде, вот как сегодня.

За этим разговором они проплыли порядочное расстояние вдоль берега одинокого острова и приблизились к месту, где более низкие скалы расступаются и образуют тихую песчаную бухту, которая вдается в пологий лесной склон. Достигнув этого места, гребцы сразу повернули лодку носом к бухте, и лодка врезалась в песчаное дно. Старик вылез и за цепь на носу подтянул лодку ближе к берегу, чтобы Виктор мог выйти, не замочив ног. Виктор шагнул с носа на землю, шпиц прыгнул за ним.

— Сейчас покажется тропинка, вот по ней и придете в Обитель, — сказал старик. — Со стороны Гризель в выемке скалы, правда, тоже есть построенная монахами для стоянки лодок надежная крытая пристань, но там не причалить, — она всегда на запоре. Да хранит вас бог, господин, и если вы не очень загоститесь и владелец Обители не даст вам лодки на обратный путь, пошлите за мной старого Кристофа, и я приеду на это же самое место. Из Обители не во всякое время отправят лодку.