Леди удачи. Все пути… - Марина Белоцерковская

— Какая чушь!

— Мы, офицеры королевского флота, будем подчиняться докторишке?!

— Да кто он такой, этот новоявленный адмирал?

— Неужели среди нас не нашлось достойных?!

Петр изумленно смотрел на аудиторию — такой реакции он не ожидал. И тут поднялся высокий черноволосый джентльмен и, пряча в синих глазах ироничную усмешку, поднял руку. Невольно повинуясь жесту, крикуны угомонились. Когда шум стих, человек заговорил.

— Джентльмены! — металлические нотки его голоса смягчал легкий ирландский акцент. — Джентльмены! Я чрезвычайно уважаю опыт и знания каждого из вас и вовсе не хочу претендовать на пальму первенства. Более того, должен признаться, что подобное назначение меньше всего входило в мои планы. Но… Поскольку этот корабль и эту команду я знаю лучше, чем любой из вас, то считаю своим долгом продолжать начатое дело. Что же касается «докторишки»… Этот вопрос был окончательно решен лет десять назад в Вест-Индии. Да, я бакалавр медицины, но, возможно, кое-кто знает меня в иной ипостаси. Я — капитан Блад!

Ответом была тишина. Такая тишина, что слышалось бряканье посуды на камбузе. Офицеры переглядывались: одни — с удивлением, другие — с опаской. И тут встал еще один человек — довольно пожилой капитан «Короны Британии», седовласый грузный англичанин с проницательным взглядом умных серых глаз.

— Вот этот джентльмен, — он указал трубкой на слегка удивленного Блада, — меня не знает. А я знаю его очень хорошо. Три года я безуспешно гонялся за ним по всему Карибскому морю, чтобы выполнить приказ старика Джеймса[85] — вздернуть на рею капитана Блада, легендарного флибустьера. Но увы! Или, пожалуй, хвала Господу! Джентльмены, перед вами один из самых талантливых флотоводцев Британии! И для меня, старого морского волка Лесли Гордона, большая честь служить под его началом! Вашу руку, сэр!

— Благодарю! — Питер растроганно стиснул руку честному капитану Гордону.

Когда были закончены формальности, Блад приступил к делу:

— Итак, господа, как вам уже известно, на флагмане вспыхнул бунт. Зачинщиком явился взятый нами в датском порту лоцман Йеппе Нёргор, который на самом деле оказался шведским лазутчиком Таге Лёфгреном. Он должен был передать нашу эскадру в руки шведов, а заодно и уничтожить русского царя — раз уж предоставилась такая возможность. Покойный капитан Дарли наотрез отказался вести эскадру через пролив Зунд, где ожидала шведская засада. Тогда Лёфгрен и несколько его пособников затеяли бунт, соблазнив многих матросов богатством и роскошью на службе у короля Карла. Бунт удалось подавить сразу, пока он не перекинулся на другие корабли. Единственного оставшегося в живых зачинщика — кока Хью Флинна после допроса повесили. Но это еще не всё. Флинн показал, что на юге острова Лангеланн нас снова ждут шведы. Я обдумал все варианты. Миновать засаду практически невозможно. Вернуться назад и обойти Зеландию с севера — тоже. Море позади нас уже сковано льдами. Есть только один путь, — Блад разложил на столе большую лоцманскую карту. — Вот здесь, между Зеландией и островами Фальстером и Мёном есть узкий пролив Смоланс-Фарванетт. Этот путь очень опасен, но дает больше шансов сохранить людей и корабли. А теперь я готов выслушать вас.

— «Просто было на бумаге, да забыли про овраги!»[86] — пробормотал Меньшиков. — Вы хоть представляете себе, капитан, что такое узкие проливы зимой? Это ловушка!

— Знаю, сэр, и иду на это! — ответил Блад. — Уже неделю дует южный ветер, лед сильно подтаял. Если мы поспешим, то проскочим.

— Проще дать бой! — запальчиво выкрикнул молодой капитан «Розы ветров».

Блад усмехнулся:

— Вы даете гарантию полной сохранности эскадры? И берете на себя ответственность?

Юноша сник.

— Кроме того, — продолжал Питер, — у нас, оказывается, есть лоцман — человек, не раз ходивший через этот пролив. Это Жак Ренар. В конце концов, я беру на себя всю меру ответственности! Итак: да или нет?

Голоса разделились поровну. Остались трое: Петр, Меньшиков и Лесли Гордон. Алексашка сказал: «Нет!», Петр — «Да!».

Все взгляды обратились на старого капитана. Тот задумчиво пососал трубку, еще раз заглянул в карту, усмехнулся и твердо произнес:

— Да!

Ксави затянула узел на повязке последнего раненого и поспешно подошла к постели Джоанны.

— Ну что? — с надеждой спросила она. — Как она, Питер?

Блад тяжело выпрямился и, не отрывая потемневшего взгляда от покрытого испариной, безжизненного лица Джоанны, хмуро ответил:

— Плохо. Жар не спадает, а хрипы в груди только усиливаются.

— О, черт! — Ксави отвернулась, закусив губу, и в сердцах врезала кулаком по переборке. — Проклятая пневмония! Я уже испробовала все, что знала. Ни черта не помогает, хоть тресни! Что же делать, капитан? — она беспомощно взглянула на Питера.

— Надежда только на ее молодой организм и милосердную природу…

— Природа?! — взорвалась Ксави. — Организм?! Этот организм угробился еще в том проклятом болоте под Фредериксхавном! Да еще купание в море, да воздушная ванна в мокрой одежде на февральском ветру у штурвала! Она же не буйвол, в конце концов! Она… — Мари заморгала. — Она просто устала, наконец, Питер… Она и так держится на краю уже неделю…

Блад невидящим взором смотрел в иллюминатор. Губы его шевелились.

— Что же делать, Господи?!.. — услышала Ксави. — Я не могу позволить себе даже быть рядом…

— Ладно, — глухо произнесла Мари, низко наклонив голову и поправляя одеяло на Джоанне, — я все понимаю. Иди, Питер. Тебе нужно быть там. А мы попробуем еще кое-что, правда, Джо?

— Веди по черной воде, капитан. Только по черной воде! — Жак поглядывал то на лоцманскую карту, то вперед, туда, где свинцово-серые волны облизывали белые зубы льдин. — Только по черной воде, Питер! Там, где светло — лед или мель.

— Знаю, дружище, знаю… — Блад отер пот со лба.

Четвертые сутки корабли шли по узкому коварному проливу. То и дело рушились нависавшие над водой льдины, грозя переломать корабли, как деревянные игрушки. То и дело отвратительный скрежет говорил о том, что днище только что задело мель или старый притонувший лед. То и дело хищная ледяная пасть пыталась захлопнуться, но эскадра, благополучно обходя опасные места, медленно, но верно продвигалась вперед.

«Только бы не задул норд! — думал Блад. — Тогда не проскочим!..»

Люська, забившись в темную каморку возле лазарета, уже который раз безуспешно пыталась выйти на связь с Центром.