Леди удачи. Все пути… - Марина Белоцерковская

У каюты стоял лоцман Нёргор с дымящимся пистолетом в руках. У самого борта, заслоняя собой царя, возвышался Волверстон. На светлой ткани его сорочки слева медленно расплывалось кровавое пятно. Нэд взмахнул руками и рухнул на леер. Насквозь промерзший не слишком толстый трос, не выдержав массы обрушившегося на него тела, лопнул, и Волверстон вылетел за борт.

— Нет уж, фигушки! На сей раз времени навалом! — возмущенно пробормотала Джоанна, стаскивая с себя ботфорты и куртку, и с воплем: — Человек за бортом!!! — прыгнула следом.

Ледяная вода обожгла разгоряченное тело, стиснула грудь. Джоанна вылетела, как пробка, на поверхность и, отдышавшись, осмотрелась. Если Нэд ушел под воду, придется нырять. Но нет. Вот, кажется, его голова, в нескольких футах.

— Держись, Нэд! — заорала Джоанна и подплыла ближе. — Живой?

— Угу! — проворчал тот. — Вроде. В плечо угодил, собака! Левая рука не слушается.

— Ничего, — облегченно вздохнула Джоанна, — до свадьбы заживет. Ну-ка, хватайся за меня! Вон нам трос уже бросили.

Ксави со связанными руками и ногами лежала в трюме на мешках с табаком. Рядом, со скукой на лице сидел кок Хью Флинн — вороватый толстяк с хитрой физиономией. Наверху, на палубе шел бой. Ксави ненавидела себя в эту минуту. Так глупо попасться! Как рыба в сеть! И правда: ее накрыли сетью в тот момент, когда она пыталась вынуть нож из груди уже мертвого капитана Дарли. И вот Мари валяется здесь, а там под клинками и пулями может быть гибнут ее друзья! Ксави отчаянно рванулась, пытаясь ослабить путы.

— Лежи! — пнул ее Флинн. — Успеешь покрутиться, щенок, когда тебя будут поджаривать.

Мари мысленно послала его подальше (высказаться вслух мешал кляп) и стала осматриваться в надежде как-нибудь вырваться отсюда. Внезапно заскрипел люк, и в трюме очутился лоцман Нергор.

— Ну, Лёфгрен? — поинтересовался Хью. — Как мы там, скоро?

— Как вы — не знаю, а мы, боюсь, не скоро! — буркнул Лёфгрен-Нёргор. — Там докторишка в капитаны вылез.

— Так уберите его к чертям!

— Пойди и убери! Умный нашелся! Это не мое дело. У меня другая задача — проклятый покойник Дарли не пошел через Зунд. Пришлось переносить засаду на Лангеланн. Чего мне это стоило!

— И что?

— Порядок. Эскадра в Россию не придет. Если бы еще Петра прикончить! Какой был бы подарок его величеству королю Карлу!

Тут кок хмыкнул и красноречивым взглядом указал на Ксави. Лоцман махнул рукой:

— Этим займемся потом. Сторожи его хорошенько. А мы там с Рябым попробуем разобраться и с доктором, и с его дружками…

Флинн проводил приятеля глазами и присосался к припасенной бутылочке. Ксави лихорадочно искала пути к освобождению. Руки и ноги стиснуты веревками так, что любое движение причиняет дикую боль. Ножа нет — Мари сразу обыскали и отобрали все оружие. И ничего твердого вокруг — одни мешки с табаком! Густой запах табака дурманит голову, слезятся глаза, щиплет в горле и носу. Кляп еще этот! Толстяк Флинн поудобней устроился на мешках и захрапел. Где-то в углу, за его спиной, в оставшийся открытым люк заглядывали бледные утренние звезды. И вдруг клочок неба заслонила лохматая тень.

«Крошка!», — обрадовалась Ксави, и отчаянно замотав головой, вытолкнула кляп. — Крошка! — еле слышно шепнула она.

Чуткое собачье ухо уловило голос любимой хозяйки. Крошка большим бесшумным привидением скользнул вниз и подбежал к Мари. Та, покосившись на безмятежно спящего кока, протянула Крошке стянутые веревкой руки. Понятливый пес схватил зубами петлю.

— Скорей, собаченька! Скорей, миленький! — торопила Ксави Крошку, который с ворчанием усердно жевал пеньковый трос.

Наконец, измочаленная крепкими зубами пса веревка лопнула, и Ксави, зашипев от боли, принялась растирать онемевшие запястья. Когда с помощью Крошки удалось развязать и ноги, Мари потрепала пса по уху, встала и огляделась. Ничего не подозревающий Флинн громко храпел, убаюканный пинтой рому, мерным покачиванием судна и дурманящим запахом табака. Рядом валялась сеть — та самая, в которую так невовремя упаковали Ксави. Не долго думая, она схватила сеть и набросила ее на кока. Тот, не успев ничего сообразить, оказался укутанным в прочный веревочный кокон. Предусмотрительная Мари постаралась убрать подальше все «острые и режущие предметы», несколько раз обвязала обалдевшего кока веревкой поверх сети и, весело глядя в его выпученные от ужаса глаза, ласково приказала:

— Сидеть тихо! Шевельнешься или разинешь пасть — Крошка тебе перегрызет горло. Вопросы есть?

В подтверждение ее слов пес оскалил страшные клыки.

Взлетев на капитанский мостик, Ксави крикнула:

— Кэп! В трюме пленный. Его сторожит Крошка, но этого мало.

Питер кивнул:

— Хорошо. Я отправлю туда охрану. Да, кстати, Нэд ранен. Он на юте. Бери его и беги в лазарет — раненых много, а мне сейчас не до того.

Ксави как ветром сдуло.

Протолкавшись сквозь толпу на юте, Мари увидела Нэда и Джоанну, абсолютно мокрых, но живых и даже веселых. У нее отлегло от сердца.

— Куда ранен?

— Царапина! — махнул рукой Волверстон. — Рука вот только…

— Пошли-пошли! — потянула его Ксави. — И ты тоже! — обернулась она к Джоанне. — Обсушиться и переодеться!

— Сейчас! — ответила та, пытаясь вытряхнуть воду из уха.

Внезапно все почувствовали, что палуба кренится. Оттолкнув чью-то руку с заботливо протянутой кружкой рома, Джоанна кинулась к штурвалу и застала заключительный акт трагедии: рулевой Сэм медленно сползал на доски палубы с размозженным затылком. Над ним, ухмыляясь, стоял рябой Невилл с тяжеленным деревянным брусом в руках. Услышав шаги за спиной, он резко обернулся и опустил брус на голову подбежавшей Джоанны. Та успела увернуться. Брус со всего размаха врезался в нактоуз и разлетелся. Озверевший Рябой выхватил нож.

— Ты уже надоел мне, сопляк! — прошипел он.

«Проклятье! — с тоской подумала Джоанна. — АКМ[84] бы сейчас!».

Но автомата не было. Не было вообще ничего — шпага и пистолеты остались вместе с курткой, сброшенной перед прыжком в воду, а Рябой уже занес нож…

И тут Джоанна вспомнила уроки каратэ, преподанные ей Ксави. Серии почти невидимых глазу, но мощных ударов вполне хватило бы, чтобы обезоружить и не такого противника, но Джоанна с непривычки увлеклась. Опомнилась она, только когда увидела, что окончательно деморализованный Рябой, отступая под сыпавшимися на него ударами, споткнулся и, перелетев через планшир, повис за бортом, судорожно цепляясь за леер.