Поэзия социалистических стран Европы - Андон Чаюпи

Дорога

Перевод И. Инова

Матери

Теряет поезд колею,На солнце блеск теряют рельсы.

Пропажу — как ее найти?Былое — кто вернет из рейса?

Дымок теряют поездаВ окно втекает небо сине…

Равнину поезд потерял,Мать потеряла сына.

Черное и белое

Перевод Г. Плисецкого

Бесконечны туннели в Карпатах.Задыхается поезд во мраке,черном, будто бессонные ночигде-нибудь на окраинах Праги.

Как сияет снегами равнинапо контрасту с печалью туннелей,как она белозубо хохочет —словно женщина в белой постели!

Из объятий туннеля дорогаускользает извилистым телом,ослепляет чередованьемночи с женщиной, черного с белым.

Ночь на косогоре

Перевод И. Инова

Последний поцелуй,протяжный, словно пульман…Дымком прощально машет паровоз…

И колея заламывает руки —утраченные дали!..

Куда девалась давняя картина —ровесница развалин Стречно:Колумб в конце путиневедомую землю озирает?..

Где ширь земли, что без конца и края?!Где беглецу пристанище найти?!

Над омутами лес огруз и загустел…Печаль коровьих глаз… И вечер, льнущий немо…Блеск давних эпопей, непонятых вестей —загадочное небо…

Последний поцелуй,такой же мимолетный, как комета…Я облакам приветственно машуи брезжущим — какая даль! — планетам…

Где, на каком бугре пасется черный конь?В возок Большой Медведицы впрягайте!Горит рожок в руках у почтаря —турецкий полумесяц выплыл…

Явлюсь не вдруг,а как слова за мыслью, — чуть помедлив…Когда погаснут звезды и роса,дрожа, обнимет клевер и петунью,как мушки — вашу челку накануне…

Эпиграф к одной жизни

Перевод О. Чухонцева

Дырка на дырке — два башмака,а под ногами — грязь да каменья.Ходит бродяга без кошелькаот воскресенья до воскресенья.

Будет иначе! В шаткой судьбенет, кроме веры, другой опоры.Палкою служит она в ходьбеи устрашеньем для пёсьей своры.

Если погасят солнце его, —Боже смешной мой, это пустое, —где бедняка найти моего?В желтых подсолнухах, в синем зное.

Если ж не песня выйдет, а хрип?— Боже ты мой, и это не новость.Воды текут среди тесных глыб,а в ассонансах звенят на совесть.

— Нищенский посох, рычаг творца,и ошельмованный он от Бога.Нет, у поэзии нет конца,как без конца и моя дорога.

Московский вечер

Перевод В. Козового

Так что же я искал под стенами Кремлянаедине с его высокой славой?Как выразить, о чем поведал мнесияющий в ночинад строем башен темныхогромный алый стяг?

От чужаков ли вероломныхон стережет покой Москвы?Иль, может, разгоняя мрак,царей поверженных пугает?

Внезапно расступаются столетья —старинные полкипо камню древнему шагают.Он помнит их. Седая старинанад ним сомкнула грозные штыки.

И вторит эхом ей кремлевская стена:

Гей, гори, костер, гори,высоко в горах гори,до зари юнацкой!

«Когда людей признаешь в людях…»

Перевод Б. Слуцкого

Когда людей признаешь в людях,стих будет на устах у всех,и снова смоет половодьевесенний лед, осенний снег.

О, как убог — себе мы скажем —был век войны, заклятый век:когда поэт не нужен людям,чужд человеку человек.

Из путевого блокнота

Перевод И. Инова

Есть у меня и цель, и место у окошка, —так почему ж я думаю о смерти,когда, вздохнув, отходят поезда?!

Напоминают о похоронахих плач и повторенное стократно«Прощай!», их белоснежные платочки…

Они надели нынче вдовий креп,который дымом вьется и тревожит…

Минуты расставанья так похожи!

Прощай! Прощай!

Бегут навстречу полчища полей,задравши к небу знамя семафора…Спешат назад, наверно, с донесеньем,что видели нас мельком…Убегаюттуда, туда,откуда мы отправились в дорогу…

И годы убегают к той черте,откуда мы ведем им счет и помним…Идут навстречу и проходят мимо…Когда-нибудь и мы их не заметим…Все это будет не для нас:и полчища полей, и знамя семафора…

Прощайте же, поля, прощайте, семафоры,бегущие туда, туда,где мне о смерти думалось невольно,когда, пускаясь в путь, вздыхали поезда!..

Агитация

Перевод Я. Слуцкого

Когда канонада копает могилы —тысячи опрокинутых колыбелей,детских могил над городами,букетики цветочков взметаются чудовищным букетом.Пускай столепестковым предостереженьемподнимается над могилами кулак розы,потому что напрасны, напрасны, напраснывсе любви, поцелуи, объятья,когда разлетаются мелкие букеты,когда канонада копает могилы —тысячи опрокинутых колыбелей,детских могил над городами.

Испанское небо

Перевод Д. Самойлова

Я знаю, что взошло оно из синя моря,я сам присутствовал при вознесенье,когда оно взлетело альбатросомиз бесконечной сини.

То было торжеством паренья,то было вздохом сожаленья,и это было взлетом неба,горячего полуденного неба,над сушей и водой к зениту.Оно ладонью прикрываетживых и мертвых.

Звезду себе вручает —ведь нет таких блистательных регалий,которых не вручишь ему за доблесть.

Над каждым боем было небовчера, и ныне,и завтра будетнад командным пунктоми над передовой заставой —везде.

И все ж оно трепещет после боя, —быть может, бой его приводит в ужас,а может, простобеспечный трепет южной ночитак преломляется в мерцанье звезд.

А звезды лихорадочны над нами,и я на цыпочках вхожу в безумье.Сегодня небо страшно.

Оно обвито снегом Гвадаррамы,но никогда я не забуду,как в горле неба выли бомбовозы,в его зубах татакал пулемет,я помню клочья взрывови пальцы в сумраке руин, —войну под ним и в нем войну,сраженье в небе,в горячем синем небе.

Хотел пересчитать я звездные отары:покуда не сгорят,но тут — о-та-ра-ра! — забили пулеметы,и звезды новые взлетели к старым,отары — ра-та-та,о господи, —отары.

И эти звезды кто же,и эти пули кто же,кто это все пересчитает?

Словацкая весна