Бомарше - Рене Кастр

Герцог с этим согласился, и 27 июня 1777 года Бомарше разослал всем своим коллегам-драматургам приглашения к себе на обед, во время которого предполагалось обсудить условия соглашения, предложенного герцогом де Дюра.

Литература занимала в жизни Бомарше далеко не главное место, поэтому он даже не подозревал о раздорах, царивших в кругу профессиональных писателей. Ему казалось, что дело быстро пойдет на лад уже хотя бы потому, что он попросил председательствовать на этом собрании трех драматургов, являвшихся членами Французской академии.

Двое из них — старик Сорен, автор «Спартака», чья слава осталась в прошлом, и Мармонтель, находившийся на пике популярности, — с воодушевлением откликнулись на приглашение. Зато недавно ставший академиком Лагарп заупрямился: этот молодой человек отличался таким склочным характером, что коллеги прозвали его «Гарпией», умение прощать обиды никогда не входило в список его добродетелей. Он отказался от приглашения на обед, но сообщил, что готов принять участие в обсуждении договора при условии, что двое из его коллег, Совиньи и Дора, не будут присутствовать на этом собрании. Бомарше, который желал видеть у себя всех драматургов, попросил Лагарпа забыть на время о вражде, дабы «не делить метлу на отдельные прутья». Однако Лагарп не внял этому мудрому совету и заявил, что «он не может считать двух названных им авторов честными писателями». Лишь позднее, осознав, что на карту поставлены его собственные интересы, Лагарп поступился ради них своими принципами.

Шарль Колле, один из самых модных драматургов своего времени, автор комедии «Выезд на охоту Генриха IV», которая до сих пор не сходит с театральных подмостков, не раз выяснял отношения с пайщиками «Комеди Франсез», поэтому Бомарше надеялся обрести в нем своего самого надежного союзника, но и в этом его постигло разочарование. Состарившийся и желавший покоя Колле не захотел ни во что вмешиваться; он прислал свой ответ уже после того, как собрание состоялось, сославшись на то, что поздно получил приглашение, поскольку жил в деревне и собирался оставаться там до самой осени. Но даже вернувшись в Париж, он всячески устранялся от участия в решении этой проблемы, подкрепляя свою позицию то цитатой из Корнеля: «Герой видит мошенника и в душе смеется над ним», то более скромно — из Пирона: «Через презрение я обрел покой».

Дидро, отец мещанской драмы, также ответил на посланное ему приглашение отказом:

«Итак, сударь, вы оказались во главе „мятежа“ драматургов против актеров. Вы знаете, какова ваша цель и как вы будете ее добиваться; и у вас есть комитет, синдики, собрания и решения. Я никогда не участвовал в подобных мероприятиях и не считаю для себя возможным делать это впредь. Я провожу свою жизнь в деревне, вдали от всех городских дел, позабыв о них почти так же, как городские жители позабыли обо мне. Позвольте мне ограничиться пожеланиями успеха вашему предприятию. Пока вы будете сражаться, я буду возносить молитвы на медонской горе. И пусть благодаря вам литераторы, посвятившие себя театру, обретут независимость! Но, откровенно говоря, я опасаюсь, что справиться с театральной труппой будет посложнее, чем с парламентом. Смех не будет иметь здесь той же силы. И все равно, ваша попытка не станет от этого менее справедливой или менее благородной. Приветствую и обнимаю вас.

Севр, 5 августа 1777 года.

Дидро».

Наряду с этими фигурами первой величины на приглашение Бомарше не откликнулся и кое-кто из менее значительных авторов, среди них был редактор «Газетт де Франс» Бре, которого мало занимала проблема авторских прав, а также милейший Пуансине де Сиври, оказавшийся в тот момент за долги в Фор-Левеке, правда, этот последний в любом случае вряд ли бы появился у Бомарше, так как очень дорожил благосклонным отношением к нему актрис.

Среди тех, кто поддержал намерения Бомарше, был глубокомысленный пессимист Шамфор:

«Можно с полным основанием рассчитывать на то, что ваш ум, ваша компетентность и ваша энергия найдут способ искоренить те основные злоупотребления, кои в своем единении должны неотвратимо погубить драматическое искусство во Франции. Вы окажете неоценимую услугу нации и впишете, в который раз уже, свое имя в летопись замечательной эпохи, покрыв его славой, к которой вы, наверное, привыкли. Театральная пьеса, которая будет обязана своим рождением проведенной вами реформе, возможно, переживет тот или иной судебный орган, как „Филоктет“ Софокла пережил суд Ареопага и Амфиктионии.

Я желаю, сударь, чтобы Генеральные штаты драматического искусства, кои должны собраться завтра в вашем доме, не повторили судьбу других Генеральных штатов, которые лишь видели все наши проблемы, но не смогли решить ни одну из них. Но как бы там ни было, я твердо убежден, что ежели вам не удастся добиться успеха, то можно смело оставить всякую надежду на преобразования. Что касается меня лично, то мне, в любом случае, предоставляется счастливая возможность поближе познакомиться с человеком, чьи достоинства общепризнанны, с которым превратности светской жизни не позволяли мне видеться так часто, как мне того хотелось бы.

Честь имею оставаться… и т. д. и т. п.

Шамфор,

Секретарь его высочества принца де Конде.

Шантильи, среда, 2 июля (1777)».

На следующий день после получения Бомарше столь лестного письма, «Генеральные штаты драматического искусства» провели свое первое заседание inter pocula в его доме. Бомарше удалось совершить настоящее чудо, собрав за своим столом за бокалом шампанского двадцать три драматурга, писавших для «Комеди Франсез».

После обеда приступили к выборам комитета из четырех членов, которым предстояло защищать интересы сообщества и разработать новую систему расчетов с театром, основные принципы которой были одобрены герцогом де Дюра.

В комитет были избраны инициатор этого предприятия, Бомарше, академики — Сорен и Мармонтель, а также потенциальный академик и признанный авторитет Седен.

Комитет подготовил декларацию о независимости драматических авторов от «Комеди Франсез».

Нет никаких сомнений в том, что мятежные писатели находились под сильным впечатлением от борьбы американских колонистов за свои права, их собственная борьба имела те же цели. Как показало будущее, победить англичан было гораздо проще, чем пайщиков «Комеди Франсез». Последние немедленно сплотились и, призвав на помощь команду из четырех или пяти адвокатов во главе со знаменитым Жербье, подали на своих оппонентов в суд.

Драматурги же с трудом находили друг с другом общий язык, поэтому их союз, вдохновляемый Бомарше, не имел ни достаточной силы, ни достаточной сплоченности, чтобы выиграть процесс.