В поисках солнца (СИ) - Мария Дмитриевна Берестова

— А мы уже по фамилии, А-Сурс? — насмешливо парировал тот.

Ирдания возвела глаза к потолку. Вот уж по девичьей фамилии к ней точно не обращались уже лет двадцать.

Чрезвычайно довольный произведённым эффектом, старший Тогнар всё же решил сжалиться над сыном и поделился информацией:

— Рэн и Ларти со мной.

Два его старых друга — один был начальником портовой стражи, другой — командиром гвардии.

Райтэн принялся считать вдохи и выдохи, пытаясь совладать со своими эмоциями. Отец всегда умел находить слова, которые задевают за живое. Это было ожидаемо и привычно — но ужасно обидно. Он ведь уже давно не ребёнок! Для чего все эти представления?! Он и сам давно всё понял, и ему и без того было стыдно и горько, когда он вспоминал своё былое поведение.

Волевым усилием заставив себя подавить возмущение и стыд, Райтэн напомнил сам себе, что ко всему нужно подходить рационально, и что на то и даны человеку мозги, чтобы любое новое обстоятельство в своей жизни обращать к своей выгоде.

Нежданно-негаданно к вам в рабочий кабинет пожаловал ваш пропавший отец, и теперь строит тут начальника — сидит на вашем месте, делает вам выговор и окучивает вашего партнёра?

Что ж. Отец — это тоже ресурс, и весьма ценный.

Райтэн нехорошо, зло усмехнулся: этого не заметили, поскольку Тогнар и Ирдания были заняты выразительными переглядками.

Уняв бушевавшую в душе бурю и приняв решение, что будет теперь действовать рационально, Райтэн задрал подбородок и привлёк к себе внимание отца:

— Знаешь… — прищурился он и заявил: — А мне тут как раз нужен толковый управляющий…

— Так и знала, что надурят! — с досадой всплеснула руками Ирдания, чувствуя, как возможная выгода от кадровых проблем утекает от неё, как вода.

— Управляющий? — удивился отец, бросая на неё быстрый заинтересованный взгляд — её досада, определённо, пришлась ему по душе.

— Да! — вскочив, Райтэн принялся деловито делиться только что задуманным планом, по мере рассказа распаляясь всё больше. Что касается Ирдании, она мрачнела и недоверчиво хмыкала на каждом пассаже, и, кажется, чем больше скепсиса она проявляла, тем более заинтересованным выглядел старший Тогнар.

— Вот! — наконец, заключил излагать свой гениальный план Райтэн. — Соглашайся, это же просто идеально! — старательно прибавив в голос энтузиазма, предложил он. С самого начала почуяв, что отец по каким-то причинам хочет досадить Ирди, он был уверен, что дело выгорит.

У старшего Тогнара, однако, были иные планы. Он посчитал, что ещё не додал сыну все полагающиеся ему уроки, и что показательная экзекуция должна продолжаться — впрочем, возможно, в нём говорили застарелая боль и обида.

С самым серьёзным выражением лица он покивал, выбил пальцами задумчивую дробь по столешнице, затем заявил:

— Знаешь, это звучит ужасно заманчиво, но… я просто не могу себе этого позволить! — с благородной грустью в голосе отказался он, после чего мотивировал свою точку зрения: — Это абсолютно недопустимо, Тэн. Что о тебе скажут люди? Что ты продвигаешь собственного отца! — в голос был добавлен эффектный драматизм. — Это же полнейший непотизм! [2]

Райтэн мучительно покраснел.

Почти моментально побледнел.

Снова покраснел.

Отец следил за переменами в его лице с таким искренним, глубоким и явным наслаждением, что Райтэну закралась в голову мысль, что он годами в воображении своём смаковал, как однажды непременно обрушит на голову сына эту месть.

Ирдания из угла с чувством поаплодировала.

— Впервые вижу, чтобы Тогнара так разделали, — резюмировала она.

Старший Тогнар польщёно улыбнулся.

«Это был не комплимент», — хмуро подумала Ирди, но не стала озвучивать свои мысли.

1. В анжельском языке есть два имяобразующих суффикса: — эн/-энь и — эс/-эсь. Большинство анжельцев пользуется первым, второй создан для того, чтобы выделять правителей. При смене статуса имя изменяется. Пока отец Райтэна был правителем, его звали Картэсом, как только перестал — стал Картэном.

2. Непотизм — продвижение родственников или друзей не за заслуги, а по принципу симпатии.

5. Почему девушкам нравится Дерек?

Дерек с некоторым недоумением разглядывал в зеркало собственную бороду и пытался понять, почему она выглядит вполне себе неплохо.

В юности ему случалось пытаться отрастить бороду и усы — иногда вынужденно (не было возможности побриться), иногда нарочно (вдохновившись мужественным видом окружающих его ньонцев). Всегда выходило крайне паршиво. Возраста и солидности ему это никак не прибавляло; светлые волоски сливались с лицом, на фоне его мальчишеской гладкости смотрелись смешно — как если бы Дерек нарочно приклеил себе искусственную растительность. В общем, вывод из этих экспериментов напрашивался лишь один: борода и усы — это не его.

Однако с возрастом лицо Дерека стало изменяться. Утяжелились черты, сморщились морщинки вокруг глаз, лоб пошёл горизонтальными складками, брови сделались гуще. С гладко выбритым лицом всё это смотрелось скорее как недостаток — как будто Дерек очень давно не высыпается. Да и прежняя живая мимика из разряда «искренне-дружелюбная» начала переходить в «насмешливо-издевательскую» — скорее всего, такой эффект давали складки у губ. В общем, он уже совсем не был похож на мальчишку, поэтому аккуратные усы и недлинная борода прекрасно легли на его лицо, придавая ему выразительности и завершённости.

Как это часто бывает с красивыми от природы людьми, Дерек никогда не задумывался всерьёз о собственной внешности и искренне полагал, что она в принципе не имеет значения. Он смотрел на себя в зеркало, ему вполне нравилось то, что он там видел, и он спокойно соглашался с тем, что да, вот этот парень — это я.

Но сейчас он смотрел на себя и видел не парня, а мужчину. И это дезориентировало — с одной стороны — и казалось почему-то весьма уместным — с другой. Как будто то, что он видел сейчас, подходило ему больше, чем то, как он выглядел раньше.

Так и не разобравшись толком в собственных мыслях и ощущениях, Дерек отправился по делам. Первым в его списке значился визит к Магрэнь — он обещал помочь ей с переводом одной книги о даркийской парфюмерии.

Магрэнь встретила его весьма радостно — по правде сказать, она так встречала всех, — и самолично отвела в библиотеку. Едва раскрыв книгу, Дерек сразу понял, почему с нею возникли проблемы: труд оказался весьма специфическим, изобилующим редкими названиями и терминами, каких ни в одном словаре не сыщешь. Собственно, по этой причине Магрэнь и вцепилась в удачно подвернувшегося даркийца — в Кармидере таковых обычно не было.

Однако, едва засев за дело, Дерек тут же обнаружил досадную неприятность: даркийский-то текст он прекрасно понимал, а вот как