Серебряная лоза - Олли Бонс

— Дура, шею не сверни! — орал в окно Карл, тоже подбавляя ходу. — Я же не дрова везу, эй!

Порой их подбрасывало на кочках, и Арно отрывисто стонал. Какое-то время после этого Карл, нахмурившись и стиснув зубы, следил за дорогой и старался не гнать.

Но вот, наконец, они подъехали к летательному аппарату. Каверза успела первой и сидела с гордым видом, спустив ногу на землю. Прохвост тоже выглядел отвратительно счастливым и всё ещё её обнимал, хотя это вообще уже не требовалось. Хитринка остро почувствовала, что настал тот самый крайний случай и ей немедленно нужно ружьё, чтобы выстрелить хоть куда-нибудь, хоть в облака, не то она сама взорвётся.

— Я бы и вечность так просидела, — с улыбкой сказала Каверза Прохвосту, откидывая голову ему на плечо, — да только нам пора.

Тот немедленно вспыхнул и так быстро отдёрнул руки, что чуть не потерял равновесие.

Каверза тем временем спустилась на землю, размялась и принялась возиться с тележкой, распутывая верёвки. Мешок угля она потащила к экипажу. Из дырочки, проклёванной вороном, летела по ветру тонкая струйка чёрной пыли.

Хитринка кое-как разобралась с дверцей, выпустила Марту, выбралась сама, и Каверза опустила мешок в ноги их сиденья. Позади зашевелился и Арно.

— Ты жив, дружочек? — окликнула его Каверза. — Как дорога, не сломал последние рёбра?

— Закурить бы, — ответил ей парень. — Там, я слышал, папиросы есть.

Хвостатая помогла товарищу выбраться, подала пачку, нашла спички в кармане. Арно, опершись на машину, с наслаждением затянулся, но тут же и закашлялся, морщась, обхватил свободной рукой грудь. В другой раз он втягивал дым уже осторожнее.

Волк догнал их и уселся, переводя красные глаза с одного на другого. Ворон хлопал крыльями, пытаясь не съехать по его спине, и всё-таки не удержался, поднялся в воздух, перебрался на крышу экипажа.

Прохвост взялся за тележку, намереваясь отвезти её к летающей машине, и Хитринка увязалась за ним следом.

— Поверить не могу, что мы поедем отдельно, — сказала она.

— Это ненадолго, — подбодрил её названый брат. — Мы поедем через Разводные Мосты, а вы пролетите над скалами, между постами, и на той стороне, не доезжая до Вершины, встретимся. И оттуда уже до самого конца будем на виду друг у друга.

— Как же я боюсь, — поёжилась Хитринка.

Тем временем они дошли до машины, и Прохвост подёргал дверцу, пытаясь понять, как она отпирается. Разобравшись, вскарабкался внутрь.

— Подавай мне дрова, сестрёнка, я буду складывать. И не бойся, вам ничего не грозит. Каверза с этим аппаратом отлично управится, и ваша дорога будет безопасной, вдали от стражников с их ружьями. Эх, я бы сам с радостью полетел, но мне тут места нет, да и Карлу я нужнее.

— Да я, думаешь, за себя боюсь? — вспыхнула Хитринка, бросая ровные полешки на высокий пол крылатой машины. — Вот именно, что стражники, как вы ещё там проедете?

— Карл обещал, та дорога хорошая, ровная. С нами будет волк, ружья мы взяли, Арно умеет стрелять, а Карл водит так, будто сливается с экипажем в одно целое. Я из них самый бесполезный, но стрелять, пожалуй, тоже смогу. Не пропадём! Да и потом, как-то стыдно трястись от страха, когда Марта держится так храбро.

— А ей-то что? — фыркнула Хитринка. — От неё только и требуется, что смирно сидеть, ведь всё делают другие.

— А прыгнуть с Вершины? Я бы, пожалуй, в жизни не решился, даже зная наверняка, что у меня при этом раскроются крылья. А ведь могут и не раскрыться.

— Чего?

— Погоди, ты не знаешь, что ли? Марте придётся прыгнуть с самого высокого места вниз головой, такое у них испытание, у пернатых. Если она окажется достойной, крылья раскроются. Если нет — пожалуй, верная смерть.

— Да откуда бы я знала! — даже задохнулась Хитринка. — Погоди, а Марте известно?

— Эдгард наверняка ей всё рассказал. Ты же помнишь, как она тряслась? Уж точно не от того одного, что нужно будет вскарабкаться на Вершину.

За беседой полешки незаметно перекочевали в машину, и Прохвост, отряхнув руки, спрыгнул вниз.

— Ну, идём, — сказал он Хитринке, а затем махнул остальным. — Эй, всё готово!

Они собрались у экипажа.

— Не люблю долгих прощаний, — буркнул Карл и поглядел на Каверзу. — Будь там осторожна, слышишь? Если нас не дождётесь к утру, думай сама, как пробраться к Вершине. Это — в первую очередь. Нас искать будешь после, если пожелаешь.

И он обошёл машину, чтобы сесть за руль.

— Поцелуй меня на удачу, девочка, похожая на Грету, — неожиданно попросил Арно и несмело улыбнулся.

Хитринка ощутила, как горит лицо. Она шагнула вперёд, чувствуя, что любой отказ прозвучит сейчас обидно и грубо, и легонько прикоснулась губами к колючей щеке.

После этого стоило бы попрощаться с братцем, но того она целовала разве только в далёком детстве, наивно веря, что так его ссадины и шишки заживут быстрее. Потому она просто обняла Прохвоста, а он в ответ стиснул её так крепко, что перехватило дыхание.

— Эх, разве ж так целуют на удачу, — весело сказала Каверза за спиной. — А мои услуги в этом деле никому не требуются?

Но на неё никто не польстился. Арно уже забирался на сиденье, а Прохвост, если чего и хотел, не решился сказать. Хитринка для верности ещё наступила ему на ногу.

Дверцы хлопнули, Карл свистнул волку, и их экипаж покатил прочь. Марта размахивала руками им вслед, пока Хитринка не потянула её за воротник.

— Пошли догонять Каверзу, — сказала она.

Глава 39. Прошлое. О ценности, которую господин Ульфгар желал сберечь

Ковар не выносил прощаний.

Казалось до боли несправедливым, что любой счастливый день, любая ночь, наполненная запахом цветов и пьянящим ощущением полёта, должны подойти к концу. Даже такие простые радости, как сидеть рядом, говорить о пустяках, вместе готовить обед, оказывались мимолётны. И чем счастливее он был в старом доме, тем хуже чувствовал себя за его стенами.

Меж тем пролетела весна. Настало лето, то изнуряющее духотой, то вспыхивающее грозами, да такими, что небо, казалось, раскалывалось на части. Ослепший и оглохший, вымокший до костей, больше всего в такие дни хвостатый боялся пропустить слежку. Хотя правитель и счёл его полезным, но не доверял до конца, как, впрочем, и никому другому.

К середине лета он одурел от волков, а ему приносили всё новых. Хвостатый насчитал уже почти три десятка зверей, прошедших через его руки. И просто чудо, что господин Ульфгар не требовал от своего мастера корпеть над работой день и ночь и