История усталости от Средневековья до наших дней - Жорж Вигарелло

потрясениями» – возможно, с их неопределенным количеством, с «боязнью несчастного случая», со стремлением к престижу, с возникающими препятствиями или успехами, с «неблагоприятными социальными условиями», с «бытовыми трудностями»1796. И у водителя легкового автомобиля, и у дальнобойщика ситуация одна и та же. Например, авария, исследованная Жаком Фессаром и Кристианом Давидом: речь идет об автокатастрофе, в которой водитель получил очень серьезную травму, проехав шестьсот километров без остановки. Интерпретаторы колеблются в своих оценках: с чем это было связано? С продолжительностью усилий? С необходимостью прибыть на место в определенное время? С напряжением, вызванным предстоящими встречами с любовницей и супругой, назначенными почти на одно и то же время? Вариантов множество, а вывод никак не сделать: «Намерение попасть в несчастный случай с целью получения страховки, психосоматика, эргономика – возможно и то, и другое, и третье»1797. Или взять ту же «усталость лидера»: частные конфликты, отношение к собственному успеху, возможно, излишняя самоуверенность и «чувство вины» которого вдруг принимаются во внимание1798. Задача, уверяет Клод Вейль, исследуя «изнурение» в 1958 году, связана со «встречей индивида и ситуации»1799, или, лучше сказать, как с пережитым испытанием, так и с личностью, о которой идет речь. Отсюда – обязательный анализ настоящего, соединенный с прошлым, соединения профиля должности с профилем работника.

Предметов изучения становится все больше, исследователи ищут личные акценты, что-то любопытное, неожиданное. Неоднократно возникает вопрос, почему рабочий, выполняя одну и ту же работу, в один день устает больше, в другой – меньше1800. Признаком этого могли бы быть ощущения – тяжесть в ногах, замедленные жесты, повышенная инерция («инерция в теле»1801, inertia in the body), обнаруживающие растущий интерес к внутреннему миру. Причины бесконечно разнообразны: изменение общей обстановки, шум, жара, запах или влажность; изменение оценки работы – поощрения или неодобрение; нежелательные явления, необходимость отчитываться, взаимодействие с малоприятными людьми; изменение отношения к себе, «самострахование» (attempts of self-reassurance1802) по самым разным причинам. Анализ работы неизбежно усложняется, стремясь к «целостному»1803 подходу: нельзя упускать из виду ни один аспект влияния чего бы то ни было.

Примером может служить беспрецедентно длительное исследование усталости, проведенное в необычных, но очень показательных условиях французских полярных экспедиций в конце 1950‐х годов1804. Изучалось влияние высоты и холода, создававших трудности в работе, воздействие психологических или эмоциональных условий, мотивация, прошлое или чувствительность каждого участника экспедиции. В первую очередь полугодовое пребывание оставляет физические следы: похудание, гормональный сбой, тахикардия, снижение возбудимости. Все симптомы усиливаются, когда к ощущению удаленности, изолированности добавляются тревожащие условия тесноты или когда к беспокойству и тревоге добавляется чувство дискомфорта или уныния. Таким образом, полярная экспедиция становится почти символической лабораторией с целым комплексом экстремальных причин, которые могут привести к изнурению.

Осуждение «расчлененного труда»

Итак, в середине ХX века подходы к проблеме становятся все более разнообразными. Это явствует из изучения труда как такового, из рассмотрения все более сложных эффектов.

Нельзя сказать, что традиционная тяжелая работа исчезла сразу. Переноска тяжестей и прочие физические нагрузки во многих сферах после Второй мировой войны не отступили на второй план. Очень актуальными остаются профессии, «в которых преобладает использование физической силы»1805. Первое изменение, однако, происходит в другом месте: смещается чувствительность, широко распространяется отвращение к определенным работам, считающимся слишком «тяжелыми», что влечет за собой, справедливо или ошибочно, дистанцирование от них. В европейские промышленно развитые страны в 1960‐х годах начинается иностранная иммиграция, в частности с Юга, что стимулировали вполне понятные потрясения. «Тяготы» становятся иными в культурном и социальном плане. Меняется состав акторов, меняется усталость. В качестве иллюстрации среди прочего можно упомянуть долгое путешествие Феликса Мора, который в те годы ездил по марокканскому Сусу, отбирая «с помощью местных политических властей молодых людей для работы в угольных шахтах»1806. Географическое происхождение прибывших иностранцев давно изучено и отражено в цифрах: испанцев на французской земле было 289 000 человек в 1954 году и 607 000 человек в 1968-м; португальцев – 20 000 в 1954 году и 759 000 в 1975-м. На тот момент последние составляли 22% иностранного населения во Франции, то есть были первым национальным меньшинством. Следом идут алжирцы, которых в 1975 году было 711 0001807. Эти рабочие переносили усталость молчаливо и незаметно, подобно крепостным. Подобное явление можно назвать «сомнительными трудовыми отношениями в самом сердце стабильного наемного труда»1808. Сюда следует добавить малоизученную «общую усталость», состоящую из «физического износа», «эмоциональной нестабильности» и «процесса аккультурации»1809. Такова «длительная астения» иностранных рабочих, выявленная еще в 1950‐х годах, связанная со «слабой динамикой интеграции их личности»1810. Иностранным рабочим не хватало очень многого, они болезненно «реагировали на происходящее с ними»1811.

Не менее важное новшество, появившееся в те же годы, связано с бурным развитием конвейерного производства: «дробление заданий в самых разных сферах труда»1812. Давнее изобретение Генри Форда, отражающее стремление «свести мастерство и умения к минимуму»1813, получает широкое распространение и в середине века становится приоритетным. Можно привести множество примеров подобной работы: на одном предприятии в Мидлендсе для изготовления одного жилета требуется шестьдесят пять работников; два разных человека делают очень простые движения, находясь у конвейера, по которому двигаются бутылки: один оператор кладет этикетку с указанием марки, следующий наклеивает ее; или вот «фантастическое» описание, сделанное человеком, в 1948 году посетившим мастерскую по производству консервных банок: «поток консервных банок непрерывно с шумом двигался по рельсам, образующим сложные переплетения, толкая нас или проплывая над нашими головами»1814.

Критических замечаний также становится больше. Частичные жесты, ощущение их квазиуниверсализации неизбежно возобновляют анализ соответствующей усталости. Внимание уделяется не просто какой-то «тонической» усталости, о которой говорил Чарльз Майерс в 1930‐х годах1815, не просто делаются утверждения о «скуке» и «монотонности»: теперь жесту придается большее значение и уделяется более глобальное внимание, повышается его значение в индивидуальном сознании, его влияние на образ самой работы. Отсюда – появление первых связей между «атомизацией движения» и пережитой усталостью: придается значение фрустрации, неудовлетворенности, нехватке чего-то. Пересматривается объяснение, больше чем раньше связывающее невозможность самореализации и ее целей и задач, углубляющее сам смысл деятельности: «расчлененный труд» «утомителен», потому что отодвигает на второй план все участие и все намерения работника. Помимо депрессии рабочих, появившейся несколькими десятилетиями ранее, расчлененный труд лишает жизненности1816. Он затрагивает индивида как такового, отрицая его. Истощает отсутствием инициативы, ломая даже понимание фактов. Жорж Фридманн в начале 1960‐х