Повести о Куликовской битве - М. Н. Тихомиров

Слышали это добрые воины от своего полководца и удивились словам великого князя, один перед другим, спешат друг за друга головы положить под меч. Князь же великий Дмитрий Иванович велел выслушать его речь: «Вы, братья мои милые, — русские князья. Я принял от бога власть на земле, больше всех мне чести и даров, так разве не могу и зло вытерпеть и не выпить чаши смертной с вами. Как могу вытерпеть, как могу терпеть и видеть вас, побеждаемых? Не могу этого видеть. Если спасемся, то с вами спасен буду. И ныне, братья милые, вооружимся силою вышнего бога, творца неба и земли, на супротивных татар».

И вот уже первые полки ведут Дмитрий Всеволодич и брат его Владимир с правым полком, а с левым полком идет Микула Васильевич, а войско у него коломенское. Вслед за ними идут русские сыны, идут успешно оба полка, нет места, чтобы им расступиться на поле.

Безбожный же царь Мамай увидел хорошо устроенное русское войско и начал бояться. И поднялся царь Мамай с тремя князьями на высокое место, чтобы видеть кровопролитие человеческое, где съезжаются удалые люди с обеих сторон.

Потом выехал из татарского войска громадный татарин, подобный древнему Голиафу, видеть даже страшно. И начал безбожный татарин убивать православных христиан, а ему никто не мог сопротивляться из наших знатных, потому он был великий наездник и богатырь. Увидел это Александр Пересвет, чернец, посланный преподобным старцем Сергием. Был Пересвет назначен в полк Владимира. И встретил он великого князя Дмитрия и сказал: «Тот ищет противника себе, я хочу выступить против него с оружием. Ведь если я не выступлю против безбожного татарина, то все вы будете от него побеждены». И возложил старец на свою голову вместо шлема куколь, а поверх одежды старец надел свою мантию. И видеть его было умильно и грозно. На голове его был образ архангельский, вооружен он был схимою повелением игумена Сергия. И сказал старец «Отцы и братья, простите меня грешного и благословите. И ты, брат Ослябя, моли бога за меня». И еще сказал Пересвет: «Святой преподобный Сергий, помогай своими молитвами святыми». И сел на коня своего и взял в руки посох преподобного старца Сергия, и устремился против безбожного, и все христиане, воскликнули: Боже, помоги, господи, рабу своему». И ударились копьями друг против друга, и копья их переломались, и пали оба с коней своих на землю, и так скончались оба.

И вступили в бой в третьем часу дня и бились крепко. Видя же это, князь великий сказал: «Видите ли, братья, уже гости пришли к нам есть и пить человеческую кровь и поднимают у себя победные чаши, уже передовых напоили, и наши, опившись, уснули сном смертным. Время уже пришло, а час настал». И подхлестнули все люди коней своих и бросились в бой и воскликнули единогласно: «О нами бог!» И еще сказали: «Боже христианский, помоги нам!» Татары же призвали своих богов и крепко напали, сражаясь жестоко, сами себя побивали, не только оружием, но и под конями умирали, от великой тесноты задыхались, невозможно было вместиться всем людям на поле Куликовом.

На том ведь поле сошлись сильные полки, а из них выступили кровавые зори, трепещут в них сильные молнии, от блистания и сечения мечей и от ломления копий. И в тот час было землетрясение великое и страшное и грозное, страшно видеть этот грозный час и день, в мгновение ока погибло столько народу, божьего создания.

Но воля божия совершается. Уже ведь четыре и пять часов бьются христиане, не ослабевают, а татары еще сильнее наступают. Уже шесть и семь часов настало, и божиим попущением из-за грехов наших начали поганые одолевать христиан. Уже многих убили, многие сановитые русские богатыри погибли, как деревья приклонились, точно трава от солнца усыхает и под копыта постилается. Многие сыны русские пали, самого же великого князя Дмитрия Ивановича тяжело ранили копьем под левую пазуху. Он же ушел с побоища в седьмом часу дня, потому что ему было очень трудно. Уже татары много раз подсекали стяг великого князя, но силою божьей, вышнего творца, вновь укреплялся стяг. Это мы слышали от первого самовидца. Мы рассказали великому князю Владимиру о таком видении. «В то время видели мы отверстое над нами небо, из которого вышла багряная заря, низко держали над нами облако апостольские и пророческие руки. В седьмой же час опустилось облако на полк великого князя Дмитрия».

В то время христианские полки опустели, уже мало христиан, а все татары. Увидев[663] это, князь Владимир восплакался горько, не мог он более терпеть. И сказал Дмитрию Волынцу: «Какая, брат Дмитрий, польза стоянию нашему?» И сказал ему Дмитрий: «Велика беда, князь; уже пришел час, князь, колосья пшеничные подавляются, а сорные травы разрастаются. Еще потерпим немного, дождемся подходящего времени, подождем, когда будет можно воздать врагам. Только подожди до времени, когда будет благодать божия и помощь христианам». Князь же Владимир поднял руки к небу и сказал: «Господи, боже, вышний творец, царь небесный, сотворивший небо и землю, выступи против этих злодеев. Не дай, господи, порадоваться врагу нашему, царю Мамаю, немного нас накажи, а много помилуй, дай, господи, милость свою».

Сыны русские в полку его плачут, видят, как погибают их братья непрерывно, рвутся в бой, как званые гости на брачный пир вино пить. Волынец же Дмитрий запрещает им, говоря: «Подождите, буйные сыны, будет для вас время расправиться с ними, с нечестивыми». И пришел восьмой час, и вдруг дух[664] повеял на нас. Волынец же закричал громким голосом: «Государь, князь Владимир Андреевич, час наш пришел!» И опять сказал Дмитрий Волынец: «Братья и друзья милые, ныне дерзайте, сила святого духа помогает нам». Услышав это, единомысленные друзья быстро выехали из дубравы зеленой, как соколы, отрывающиеся от золотых колодок, и ударили на многие стада журавлиные: так смело сыны русские наехали на войско татарское и сражались, а знамена их направлены крепким воеводою. И бились, как отроки Давыдовы, подобно львам, а сердцем были, как серые волки, похищающие овец из стада и поедающие их. Так и русские сыны напали, на оба полка, на силу татарскую, щедро дары им отдавали.

Уже сила татарская, как трава, постилается пред русскими. Сыны поганские, видя падающих многих своих храбрецов, воскликнули от горести сердца своего: «Увы нам, Русь мудрая! Слабые с нами бились, а лучших они всех сохранили». И ударили наши