Пригнись, я танцую - Саммер Холланд

– Нет, она очень молода для такого, – мотает головой Том. – И потом, у нее только началась карьера.

– Это могло оказаться сюрпризом для них обоих.

– Бред. Вот ты могла бы внезапно забеременеть?

– Я – нет. Но мы с Пайпер очень разные люди. Представляешь, чтобы я хоть раз в жизни пропустила визит к гинекологу и свою инъекцию?

– Это как если бы снег летом пошел.

– А вот Пайпер я вполне могу представить в такой ситуации.

– Хм, так-то да, – задумчиво соглашается Том. – Жесть, я об этом даже не подумал. Нужно будет спросить у Гэри. Кстати, в воскресенье они хотели заехать, ты как?

– В воскресенье гонка, можем встретиться после нее.

– Точно. А что у нас, Мексика?

– Остин, Техас, – поправляет Кэтрин. – Мексика через неделю.

– Ты выучила расписание Гран-при? С ума сойти.

Если бы Том знал, что Кэтрин приготовила ему сюрприз и заказала поло и кепки «Феррари», наверное, удивился бы еще больше. Но эту новость она оставляет до воскресенья. Даже странно, что футболка «Манчестер-Сити» у него есть, а ничего с «Феррари» в квартире нет и близко.

– Если я увижу пятую подряд победу Гамильтона, я сам сдамся своему раку, – продолжает Том. – Его рожа достала меня до тошноты, ему даже в болид садиться не нужно, может пешком прогуляться за своим очередным кубком.

– В этот раз Феттель должен взять Гран-при, – успокаивает его Кэтрин. – Мне кажется, это будет справедливо.

– Ты не понимаешь. Который год уже длится эта проклятая доминация «Мерседеса»? Мне начинает казаться, что это никогда не закончится.

– «Мерседеса» или Гамильтона? – смеется она. – Что-то я не вижу, чтобы ты злился на Валттери Боттаса. И не вижу его с кубками.

– Как я могу злиться на Боттаса, если ты за него болеешь? – искренне недоумевает Том. – Ну уж нет, раз мы договорились, что он заслужил твои переживания, то будем делать это вместе.

– Я еще немного переживаю за Шарля Леклера.

– Не начинай, – смеется он. – Он просто красивый, вот и все. Тебе нельзя за него болеть.

– Это почему?

– Я буду ревновать. Себ, Кими и Валттери не в твоем вкусе, тут я могу быть спокоен. Но этот смазливый мальчишка – не-а. Только через мой труп.

– В следующем году он будет гонять за «Феррари».

– Не смеши меня, он там ненадолго[18]. Сомневаюсь, что сможет полноценно заменить Кими – тот настоящая звезда. От него несет старыми добрыми гонками. А Леклер слишком слаб.

– А мне кажется, у него большое будущее.

На колено Кэтрин ложится рука Тома, сминая кожу требовательными пальцами. По ногам бегут мурашки – за их время вместе она успела выучить, чем ей грозит такое движение. Предвкушение отдает сладостью на губах – даже хочется облизнуть.

– Заставляешь меня злиться? – в тоне Тома сквозит металл. – Ты специально это делаешь?

– Я не виновата, что ты такой ревнивец. Кстати, ты хотя бы перестал ревновать к Патрику после Германии?

– При чем здесь он?

– Помнится, при звуке его имени у тебя глаза кровью наливались…

Пальцы сжимаются, посылая еще одну порцию мурашек. Кэтрин исподтишка косится в сторону Тома:

– Убери руку на рычаг переключения передач.

– Справлюсь одной.

– Я беспокоюсь не о тебе. Боюсь, что «Индиго» будет ревновать.

Через пару секунд Том убирает руку. Кэтрин едва не вздыхает от разочарования: ей нравилось чувствовать опасность, а теперь пространство между ними кажется слишком большим и отвратительно целомудренным.

В какой момент это произошло? Кэтрин ведь считала секс переоцененной вещью, а теперь сама еле терпит до дома. Когда Том Гибсон заходил в ее кабинет со своей фирменной улыбкой, она и не представляла, к чему это приведет.

К тому, что, если он не ускорит свою драгоценную машину, Кэтрин сама потянется к его ширинке.

– Кстати, у нас новый врач, – она знает, что дразнится, но не может остановиться, – он даже сделал мне комплимент.

Вообще-то этому врачу пятьдесят, и он перешел из соседней клиники, а комплимент касался исключительно состояния истории болезни одного из пациентов… Но сейчас необязательно это уточнять.

– Так-так, – слышится хриплый смех, – осторожнее, доктор Гибсон, а то до дома мы не доберемся.

– Всего лишь делюсь новостями с работы, – невинно отвечает Кэтрин.

Они наконец заезжают в свой район и почему-то сворачивают к гаражу.

– Разве мы не едем домой?

– Гараж ближе.

Сердце начинает биться быстрее: там тот самый запах, который заставляет ее терять голову. Тяжелый, сексуальный, принадлежащий единственному мужчине в ее жизни. Каждый раз, когда они занимаются сексом в гараже, Кэтрин боится упасть в обморок.

«Индиго» резко тормозит перед металлической дверью, и Том выпрыгивает на землю с такой скоростью, что Кэтрин тоже не задерживается внутри. Им обоим сейчас нужно только одно: скорее оказаться в руках друг друга.

– Иди сюда, – хватает он ее за локоть. – Что за бес в тебя вселился?

Карие глаза Тома сейчас кажутся совсем черными, радужка сливается со зрачком… Или наоборот?

– Ничего особенного ведь не произошло, – поднимает голову Кэтрин, – просто обычные разговоры…

– Вот как, – его лицо прорезает совершенно другая улыбка.

Теперь Кэтрин действительно нарвалась: Том понял и принял правила игры.

– Ты хочешь наказания, да? – наклоняет голову он, опуская взгляд на ее губы. – Моя несносная жена напрашивается, чтобы я ее отшлепал.

– Даже в мыслях не было.

Дверь гаража захлопывается за ними с жутким грохотом, но Кэтрин уже все равно: на нее обрушиваются голодные губы, Том стягивает с ее плеч пиджак и отшвыривает его в сторону. Когда она тянется к его джинсам, получает шлепок по пальцам.

– Я не разрешал, – отрывается Том от нее и перехватывает за шею. – Сегодня ты не будешь трогать меня без разрешения.

– Мне… нужно, – хрипит она.

– Нет, маленькая ты засранка. Телефон. Леклер. Патрик. Какой-то левый мужик на работе. Бинго того, что заставляет меня беситься, собрано. Ты же не думала, что сможешь выйти сухой из воды?

– И какое наказание меня ждет?

– Увидишь.

Он заставляет ее сделать несколько шагов назад, но как только Кэтрин упирается в его стол с чертежами, тут же выпускает ее и разворачивает лицом к стене.

– Если что-то пойдет не так, ты стучишь по столу, поняла?

– Что может…

– Поняла?

– Да, – выходит бездыханным хрипом.

Том накрывает ее рот ладонью и прижимает ближе к себе, так, что голова сама откидывается назад.

– Я хочу, чтобы ты помнила всегда, каждую секунду своего существования: ты – моя жена, – жестко говорит он ей на ухо. – Ни один мужчина, даже если ему сто и он живет на другом континенте, не смеет думать о тебе.

По телу прокатывается тягучая волна желания: каждый