О Главном. IT роман - Владимир Аджалов

Конечно, впечатлительный мальчик испытал настоящий шок, когда на огромном экране прекрасными красками стали расцветать потрясающие картины, а звуки понеслись со всех сторон. Картина даже была дублирована. Паку вначале было нелегко привыкнуть к гнусавому голосу переводчика. Этот голос сначала мешал ему смотреть и впитывать происходящее, понятное без всякого перевода. Но скоро события на экране захватили его настолько, что он искренне почувствовал себя гдето там, в середине происходящего. Это было первое настоящее кино в его жизни. И в этом кино было много нового для Пака. Были там и девушки, пусть не совсем обнаженные, но все равно ужасно привлекательные.

Неискушенному мальчику было невозможно догадаться, что картина посвящена вовсе не красотам природы и не купающимся в горном озере милым девушкам, а приключениям страшного монстра. Когда Годзилла выскочила из глубины озера, раскрыв свою страшную пасть, и раскусила пополам одну из девушек, Пак не выдержал и истошно завопил.

Если бы у партийного чиновника было в тот вечер испорчено настроение, Паку и его родителям пришлось бы провести остаток жизни в специальном трудовом лагере. Но функционеру было просто и откровенно скучно, этот кинофильм он уже пару раз видел. Неизвестно откуда взявшийся мальчик, откровенно описавшийся от капиталистического искусства, его просто развеселил. Когда же чиновник понял, каким образом Пак проник на территорию строго охраняемой дачи, то решил оставить мальчика при доме. Несколько дней чиновник хвастался Паком перед соседями, заставляя его повторять свой прыжок через особо охраняемый забор. Один из соседей проявил к способностям мальчугана профессиональный интерес. Он позвонил кудато, и на следующий день в поселок приехала какаято комиссия из трех немолодых мужчин в потертых френчах без знаков различия. Они провели с мальчиком собеседование, задали кучу простейших, на его взгляд, вопросов, и в итоге Пак удостоился высокой чести - его забрали в спецшколу.

Карьера сотрудника спецслужб была, пожалуй, одной из самых престижных в стране. Но если бы Пак мог прожить тот далекий вечер заново, он никогда бы не полез в таинственный зал. Страшная Годзилла навсегда поселилась гдето в глубине его сознания, вылезая время от времени в мутных снах, надолго лишая его покоя.

Окончательно осознав себя сидящим в салоне самолета, Пак не спеша сделал пару упражнений на дыхание и стал потихоньку осматриваться. К этому полету он был готов уже несколько лет. И вот наконецто считаные часполтора отделяли его от настоящего дела, которое его руководители выспренно называли «будущим личным подвигом во имя торжества справедливости».

На самом деле, с точки зрения самого Пака, дело было не намного сложнее тех рискованных трюков, которым он научил уже не один десяток прыгунов. Ему самому многократно приходилось прыгать с самолета на разных высотах. Просто сегодня для уничтожения особо опасного врага дела корейской революции ему предстояло прыгать с пассажирского самолета. То, что он попутно должен был отправить на небеса всех остальных пассажиров, а также членов экипажа, Пака не особенно смущало. Он с глубоким внутренним презрением относился ко всем без исключения европейцам. Пак искренне считал их бесстыжими капиталистами, процветающими за счет эксплуатации других, бедных и честных людей, вроде его соотечественников.

Особенность предстоящего подвига была в том, что Пак не знал своей жертвы. По правилам конспирации, ему не следовало знать, кто именно должен быть уничтожен благодаря его подвигу. Но сейчас у Пака была возможность попробовать вычислить этого человека.

Пак с видом рассеянного ротозея повертел головой по сторонам и легко определил свои шансы угадать жертву - одна десятая, то бишь десять процентов. Пак любил считать, и не просто считать, а считать и думать.

Считать и думать Паку в этот раз было очень просто. Заранее было известно только то, что рейс будет в один из городов Центральной Европы, предположительно Мюнхен либо чтонибудь неподалеку. То, что его жертва летит тем же самым рейсом и классом, сомнений не было. Здесь все было очевидно. Пак это все уже просчитал.

Ему сообщили примерно за три часа до вылета этого самолета, что для того самого человека только что приобретен билет на этот самый рейс до Вены. А сам Пак уже второй день кряду сидел в полной готовности в международном аэропорту Крита. Поэтому он был у кассы буквально через минуту после этого сообщения. Здесь ему продали билет на желанный рейс по самому дорогому тарифу. При этом кассирша на прозрачный намек Пака помочь ему с дешевым билетом развела руками и честно пояснила, что, конечно, не отказалась бы поспособствовать. Но со вчерашнего вечера на этот рейс имеются в наличии только билеты бизнескласса.

Поэтому его жертва была точно здесь, рядом с ним. В этом самолете, в этом салоне. И Пак решил немного поупражняться в математике - посчитать вероятность того, что он угадает жертву. Всего мест в салоне повышенного комфорта было четырнадцать. Пак сидел на последнем ряду слева у окна и мог видеть весь салон. Два места были свободны, остается двенадцать. Минус сам Пак и один ребенок, сидящий на отдельном месте, вот и вся арифметика. Его цель - это ктото один из вот этих десяти взрослых пассажиров. Вероятность угадать составляет один из десяти.

Но это если не думать, а просто наугад ткнуть пальцем. Однако Паку хотелось вычислить врага его народа до начала представления. Он хотел получить от своего подвига дополнительное удовольствие. Паку очень хотелось увидеть ужас в глазах врага, понаблюдать его, наверняка недостойное, поведение в условиях неотвратимо приближающейся смерти.

Пока самолет набирал высоту, Паку не удавалось рассмотреть всех пассажиров, но он и не спешил. По его расчетам, у него еще было не менее часа времени. И у Пака еще было более срочное дело.

Как только командир самолета разрешил расстегнуть ремни, Пак первым прогулялся в туалет, располагавшийся рядом с кабиной пилотов. По пути он ненадолго задержался перед дверью основного выхода, медленно скользнув взглядом по ее защелкам и запорам. Убедившись, что ничего нового для себя он не обнаруживает, Пак зашел в туалет.

Если бы посторонний наблюдатель мог увидеть, что пассажир бизнескласса делал в помещении для отправления естественных надобностей, то заключение было бы простое - пассажир явно не в себе. Пак не попользовался унитазом, но наклонился и внимательно осмотрел его со всех сторон. Потом он опустил и обратно поднял столик для пеленания младенцев. Затем Пак достал из кармана какуюто плоскую маленькую упаковку, вскрыл ее и вытащил нечто вроде воздушного шарика нестандартной формы. Залив это шарик водой изпод крана, Пак слегка закрутил, не завязывая, входной сосок шарика и аккуратно поставил шарик этим закрученным соском вниз на дно унитаза. В заключение он нажал кнопку спуска воды и внимательно посмотрел, как наполненный водой шарик высосался из унитаза и исчез. Когда Пак тщательно мыл руки, его лицо выражало явное удовлетворение результатами проведенных странных манипуляций.

Важное дело было сделано, проверка проведена, не выявлено никаких причин, могущих помешать реализации его подвига.

Возвращаясь из туалета, Пак постарался рассмотреть лица тех пассажиров, которых ему было плохо видно со своего места. Он хотел предельно точно вычислить свою жертву.

Сначала он исключил из дальнейшего рассмотрения большую семью. Вместе летели молодые родители с тем самым отдельно сидящим мальчиком лет трехчетырех и еще двое старших, которых мальчик называл соответственно бабушкой и дедушкой. Судя по внешности, старшие были родителями молодой мамы. И вся эта семья, по мнению Пака, была не в счет. Если бы ктонибудь из них был кореец - еще стоило бы подумать повнимательнее. Но признаков родной крови Пак не чувствовал ни в одном из пассажиров салона. А так, по разумению Пака, старшие члены семьи явно были не в активной форме, а младшие еще не могли стать чемто серьезным, опасным для дела великой революции.

Так же уверенно Пак вывел за пределы своего анализа двух пожилых американок. Из их громкого разговора между собой и со стюардом было понятно, что бодрые бабушки относятся к категории вечных путешественниц, поставивших себе целью потратить свои сбережения и остаток жизни на то, чтобы наконецто увидеть весь мир.

Одинокий представительный индус с грустным лицом мог бы остаться в списке подозреваемых, если бы Пак не видел своими глазами, как тот покупал билет сразу после Пака. У этого человека был какойто печальный повод для срочного вылета. Женщина, которая его провожала, непрерывно плакала. Да и сам он уже сейчас, в салоне самолета, время от времени темнел лицом, доставал платок и украдкой вытирал слезу.

Оставалось трое подозреваемых. Справа, через проход от Пака, сидели двое. Они явно были хорошо знакомы друг с другом, разговаривали легко и, по мнению Пака, откровенно. У Пака была возможность не спеша рассмотреть их лица, почувствовать интонации. Однако разобрать сам разговор ему не удавалось.