Экипаж - Александр Рудазов

- Та... та... та... – застучали зубы Ежова, глядящего почти вертикально вверх.

Рудольф, приложив к окровавленному носу заживляющую салфетку, в двух словах рассказал, что произошло в недрах станции.

- Вы! Вы бросили капитана! – моментально уяснила главное десантница, изо всех сил тряся Ежова. Потом она точно так же встряхнула Рудольфа и Соазсся. – Клянусь Черным Вакуумом, если капитан не выберется, я убью вас троих своими руками! Убью!!!

- Джина, потом, потом убьешь! – взмолился Рудольф, с тоской глядя на свой электрошест. Рядом с живым цунами, медленно накатывающим на них, эта штука выглядела не опаснее зубочистки. – Ради святого Георгия, что здесь происходит?!

- Земля начала трескаться. Катер провалился. Эта мерзость вылезла из-под земли. Я еле успела вытащить Фриду. У Тайфуна кончается боеприпас. Достаточно новостей, или еще?!

Конусообразный боевой робот действительно держался из последних сил. Его создатели никак не рассчитывали, что ему придется противостоять такому. Да, сгустки плазмы, которые он выбрасывал в ужасающих количествах, оставляли на поверхности чудовища многочисленные ожоги, и оно непроизвольно отдергивалось назад, но всем было ясно – это ненадолго. Собственно говоря, если бы не Тайфун, гора клеток уже давно бы накрыла экипаж «Вурдалака» подобно огромной грозовой туче.

Джина даже не пыталась пускать в ход свои игольники. Нет, она время от времени все-таки постреливала в сторону исполина – просто потому, что ничего не делать было выше ее сил. Но результаты выглядели столь ничтожно, что она могла бы и вовсе не утруждаться. И от этого десантница выглядела обиженной маленькой девочкой – она ненавидела проблемы, которые нельзя было разрешить стрельбой.

Ежов начал было палить из кастета, но его лучи действовали не намного лучше джининых игл, а полоска заряда уменьшалась с ужасающей быстротой. Запасных энергизаторов он не захватил. Поэтому он тоже прекратил бесплодные попытки, предоставив держать оборону Тайфуну. Сам он только время от времени отстреливал вырастающие ложноножки, заставляя чудовище «спотыкаться».

- «Вуйдалак», «Вуйдалак», ответьте! – истерично свистел в информ Соазссь. – «Вуйдалак», как слышите?! «Вуйдалак», говойит Соазссь, говойит Соазссь! «Вуйдалак», с’йочно забейите нас! «Вуйдалак»!

- Я связалась с ними сразу, как только, - не глядя на него, поведала Джина. – У них тоже проблемы – у этих генетиков был сторожевой спутник. Теперь они там стреляют друг в друга... Думаю, у нашего ребе просто нет времени, чтобы еще и болтать с нами...

- [цензура]... – выразил свое мнение одним словом Ежов. – Причем полный.

Несколько минут экипаж занимался в основном тем, что отступал назад. Шаг за шагом. Рудольф и Соазссь несли бесчувственную Фриду, Тайфун удерживал наступающего колосса на расстоянии (которое сокращалось все больше), Ежов и Джина оказывали ему посильную помощь. Еще немного, и чудовище загонит их внутрь станции, откуда выбраться будет уже весьма проблематично – другого выхода не было. Внутрь эта туша, скорее всего, не проберется, но шансов на то, что она их потом оттуда выпустит, тоже не наблюдалось.

- «Борей», «Борей», вы меня слышите? – неожиданно ожил информ на руке Джины. Он говорил голосом Койфмана.

- Ребе Аарон, «Борея» больше нет! – крикнула в ответ десантница. – Как вы там?

- Нас слегка потрепали, - устало ответил старик. Судя по голосу, с его лица наконец-то испарилась всегдашняя улыбочка. – Летим к вам. Будем минут через двадцать.

- Двадцать?! – истерично выкрикнула Джина. – У нас нет двадцати минут!

- Ничего не могу поделать, Джиночка... – печально вздохнул Койфман. – Будем надеяться, что Бог не оставит свой избранный народ...

- Ребе, но мы же не евреи! – подал голос Ежов.

- Зато я еврей, Мишенька. Бог спасет меня, даже если ради этого придется спасать и вас, гоев. Бог всегда помогает тем, кто хорошо вооружен, - без тени сомнения заверил его Койфман, прекращая связь.

Тайфун неожиданно прекратил вращаться. От его макушки клубами шел дым – боекомплект иссяк окончательно. Весь заряд бундесского робота ушел в чудовищное создание генетиков.

Тварь на несколько секунд замерла, словно бы не веря, что это ничтожное создание, похожее на металлический конус, наконец-то замолчало. А потом она нерешительно двинулась вперед, чувствуя в непосредственной близости от себя лакомые комочки протоплазмы.

Лакомые комочки протоплазмы начали отступать еще быстрее.

От сотрясения почвы, вызванного перемещением тысяч тонн живой плоти, станция, и без того наполовину разрушенная, задрожала еще сильнее. И неудивительно – космонавты и сами с трудом удерживались на ногах. Чем ближе подступала эта туша, больше всего похожая на широкососочную эолку[12] чудовищных размеров, тем труднее становилось сохранять вертикальное положение и тем сильнее дрожали купола станции. Похоже, когда тварь покидала место своего рождения, она была еще не столь велика. Интересно, как давно это было?

Левый край мантии чудовища оперся на передний купол – земли ему уже не хватало. От этой непосильной ноши крыша, и без того держащаяся на одном честном слове, грустно хрустнула и провалилась. Монстр испуганно дернулся назад.

- [цензура]... – снова сказал Ежов. – Полный [цензура]... Теперь даже отступать некуда...

Единственный проход внутрь завалило. Завалило безжалостно, не оставив ни единой щелочки, чтобы можно было пролезть внутрь, в спасительное укрытие. А колышущаяся протеиновая масса подошла уже совсем вплотную – до ближайшей щетинки можно было доплюнуть. Еще немного, и их просто раздавит. Вдобавок тварь начала выращивать из себя хватательные щупальца, явно собираясь ужинать культурно, а не просто навалиться сверху.

- Ура-а-а-а!!! – неожиданно послышался приглушенный крик из-за стены купола.

В этом мире этот боевой клич сохранился только у имперцев. А те унаследовали его от далеких предков...

Прямо из стены высунулось тускло-серое лезвие имперского мономеча. Оно стремительно нарисовало на металлической поверхности арку, та упала вперед, и на свет божий выпрыгнул капитан Моручи. Всклокоченный, грязный, злющий, но живой.

Вслед за ним появилась приземистая фигура Дитирона. У него на макушке не хватало самой большой пластины, и там виднелась мягкая кожица.

А потом показался башнеобразный Остап. Точнее, проломился – отверстие, проделанное мономечом, для него оказалось слишком тесным, и он проделал новое – в форме себя. Но тоже живой и невредимый. Только вот нос у него был расквашен в кровь... да что там расквашен – просто сплющен до состояния лепешки! Похоже, Святослав решил проблему с бладерией алкморега радикальным образом – просто насильственным способом лишив его обоняния. Хотя для этого ему, наверное, пришлось подпрыгнуть... Или подставить табуретку.