Экипаж - Александр Рудазов

Александр Рудазов

Экипаж

Процедура перемещения во времени сравнительно несложна, хотя за ней скрывается многолетний труд сотен людей.

Игорь Можейко (Кир Булычев)

Перемещение во времени невозможно.

Максимилиан фон Лейбель

Глава 1

Вечно ты куда-нибудь вступаешь – то в дерьмо, то в партию...

Семен Ганджубас.

- Ну все, Семен, будь здоров. Завтра как всегда?

- Как всегда, смотрите не опаздывайте. С плечами-то у вас нормально, а вот пресс дрябловат, надо подкачать...

- Так ты профи, тебе виднее. Пока, Семен, - протянул руку Александр Максимович.

Перов неохотно ответил на рукопожатие – его постоянный клиент носил перстень с на редкость острыми гранями. Александр Курцов уже третий месяц посещал тренажерный зал «Витязь», каждый раз при встрече и прощании совал его владельцу (он же тренер) свою грабку, и почти каждый раз царапал ему палец. Мелочь, пустяк, но раздражает. И сказать не скажешь – стыда не оберешься!

- Пока, Михаил, - протянул руку теперь Ежову Александр Максимович. Он всех так называл – по одному только имени, без отчества. Уменьшительных и сокращенных форм Курцов тоже не признавал – никогда не называл Владимиров Володями, Сергеев Сережами, Дмитриев Димами и так далее. Только полный вариант.

Ежов пожал ему руку не более охотно, нежели Перов: этот перстень уже стал в качалке притчей во языцех. В прошлом году они один раз пересекались с Курцовым, и тот распорол ему ладонь. О, нечаянно, разумеется! Он тогда долго извинялся...

И в этот раз история повторилась. Курцов в последний момент дернул рукой, и через весь палец Михаила отчетливо проступила кровавая полоса. Тот покривился от боли – мало кому нравится, когда ему ни за что ни про что распарывают палец.

- Эх, что же это я, Михаил, - почти искренне огорчился мужик. – На вот платок, промокни.

- Да не надо, - попытался отказаться Ежов, но Александр Максимович чуть ли не силком заставил его вытереть кровь. Потом Курцов спохватился, что это любимый платок, с вензелем, извинился, забрал его обратно и выдал Ежову другой.

- Да ладно вам, Александр Максимович, ерунда какая, - уже не знал, как отвязаться, Михаил. – Вон, кровью карман испачкали...

Перов повернул ключ в замке и вразвалочку пошел по тротуару, любуясь первыми звездами. Он всегда любил смотреть на звездное небо. Ежов двинулся следом – они жили в соседних домах.

- Михаил, Семен, может вас подвезти? – крикнул вдогонку Александр Максимович. – Михаил, я ж тебя покалечил...

- Подумаешь, палец, плюнули и забыли! А мне всего два квартала! – ответил Михаил.

- Пешочком прогуляемся, полезно... Воздух-то какой, Александр Максимович! Май на дворе! – весело крикнул Перов.

- Поздно уже – вдруг хулиганы какие пристанут?

Все трое хором засмеялись над этой незамысловатой шуткой. Чтобы Семен Андреевич Перов, владелец частного тренажерного зала, бывший штангист, «супертяж», до сих пор способный голой рукой пробить кирпичную стену, и убоялся каких-то хулиганов? Да и его клиент, Михаил Петрович Ежов, на бицепсы не жаловался – все-таки регулярно посещает качалку.

Михаилу было тридцать четыре года – самый расцвет сил. В юности он тоже занимался штангой, но не так успешно, как его школьный товарищ Сенька. Ну и что, что Перов учился в седьмом классе, когда Ежов только пошел в первый? Они ведь еще и жили по соседству. И тогда, и теперь.

Михаил трудился на поприще частных детективных расследований, и вполне успешно справлялся – в основном беспокоили ревнивые мужья с женами, да бизнесмены, собирающие о ком-то информацию. Сколько-то раз приходилось отыскивать пропавших, расследовать несколько краж и парочку убийств. В общем, смерть от усталости ему не грозила.

Ежов жил в славном городе Тверь, пользовался большим авторитетом среди друзей и знакомых, и был вполне доволен своей жизнью. На внешность он тоже не жаловался – сто девяносто восемь сантиметров роста, мышцы самую малость уступают великану Перову, светло-русые волосы, небольшие усы и типично арийское лицо, только глаза зеленые. Многие сравнивали его с Дольфом Лундгреном.

Рядом скрипнули тормоза новенькой «Нивы». Оттуда высунулась коротко стриженая голова с крохотным носиком, утопающим в пышных щеках.

- Здравствуйте, Семен Андреевич, - густым басом сказала голова. – Подумали?

- Подумал, - коротко ответил Семен, не сбавляя шага. – Не хочу.

- Вы не торопитесь, Семен Андреевич, подумайте еще, я ведь вас не подгоняю, - мягко, но очень настойчиво попросил человек. – Не надо отказываться так сразу – мало ли что может случиться...

- Ничего не случится, - хмуро ответил бывший штангист. – Виктор Борисович, пожалуйста, не присылайте больше своих шестерок...

- ...а приходите сами? – закончил Третьяков. – Ну что вы, Семен Андреевич, разве же мне с вами управиться? Но над моим предложением подумайте еще, хорошо? День, два, три... больше, пожалуй, не стоит. Три дня у вас, Семен Андреевич, на раздумья, а потом, уж не серчайте, буду принимать меры... Поехали, - приказал он, закрывая окно.

Семен с Михаилом пару минут стояли молча, провожая взглядами удаляющуюся машину. Раньше этот квартал держал некто Иванихин, и с ним у Перова были хорошие отношения. Он и сам регулярно захаживал к нему в качалку, и вполне удовлетворялся небольшими ежемесячными взносами «на охрану дверей». Но в прошлом месяце ему на смену пришел Третьяков – куда более жадный мужик. Он в первый же день повысил «налог» раз в десять, заявив, что с такой прибыльной точки просто грех брать столько, сколько брал Иванихин.

Семен платить отказался. Его тренажерный зал вовсе не был прибыльной точкой, как утверждал Третьяков. На самом деле он еле-еле окупал свое содержание – Перов держал его не ради денег, а ради искусства. Любил он культуризм – самозабвенно любил и посвящал увлечению все свое время. Даже тренажеры чинил сам, даже блины для штанг выплавлял сам в «карманном» литейном цеху. По сути дела, он вообще был единственным служащим в «Витязе».

Если бы он согласился на такое увеличение ежемесячных отчислений, то попросту остался бы у разбитого корыта. Поэтому он мягко предложил Третьякову умерить аппетиты, иначе-де ему, Перову, будет выгоднее закрыть заведение, чем работать себе в убыток. Но закрывать, мол, он в любом случае ничего не собирается.

Третьяков аппетиты не умерил. Он был упрямым человеком и отступать не собирался. Более того – он дважды присылал своих ребят потолковать с несговорчивым штангистом.