Простительные грехи - Аделаида Форрест

Я зажмурила глаза, пытаясь отгородиться от слов, пытаясь отключиться от всего мира и просто думать. Он заполнил все мои мысли, превратил меня в кашу, как только добрался до меня. В ту минуту, когда он улыбнулся.

— Я люблю тебя, моя жена, — повторил он. — Скажи мне, что ты меня не любишь, и я перестану.

— Конечно, я люблю тебя, — выплюнула я. — Ты прекрасно знаешь, что люблю!

С улыбкой, которая разбила мне сердце, он впился в мои губы. Не было ни отсрочки, ни возможности его оттолкнуть.

И как только я почувствовала, как его язык коснулся моих губ, мне даже не захотелось этого делать. Я хотела почувствовать что-то, что не было ложью. Я прижалась к нему, растворяясь в его объятиях, несмотря ни на что. Как только он отстранился, он поднял меня на руки. Моя голова перелетела через его плечо, лицом к земле так внезапно, что я завизжала.

— Опусти меня!

— Ни единого гребаного шанса, — прорычал он и помчался по переулку к поджидавшей его машине. Джорджио поспешил выбраться с водительского места, услужливо открыв заднюю дверь, чтобы он мог забросить меня внутрь и забраться следом.

— Черт возьми, Лино. Ты не можешь просто бросить меня в машину и увезти с собой домой! Я хочу остаться с Явином.

Дверь захлопнулась за ним с сильным стуком, заставив меня подпрыгнуть на сиденье.

— Следи за дорогой и позвони Маттео. Скажи ему, что она у меня, и пусть он сообщит всем. Пусть позвонит Явину и скажет, что я отвез ее домой.

— Да сэр. — В голосе Джорджио звучала улыбка, когда он нажимал кнопки на консоли управления и говорил в наушник, который прикрепил к уху.

— Предатель! — Я закричала, даже если это было смешно. Я всегда знала, что Джорджио предан Лино, как и все остальные, но это не меняло того факта, что этот человек мне нравился.

— Не трогай меня! — Я закричала, когда руки Лино потянулись, чтобы схватить меня. Улицы Чикаго проносились мимо, пока Джорджио, как эксперт, лавировал в потоке машин. Лино схватил меня за талию и потянул на себя, пока я не приземлилась к нему на колени, и он смог завести мои руки за спину и держать меня так.

— Ты только впервые призналась мне в любви и думала, что я не запихну тебя в машину и не отвезу домой? Я не буду трахать тебя в переулке. Ты заслуживаешь замок и рыцаря, Самара. Но вместо этого ты получила меня. Я не стану порочить тебя трахом в переулке, где любой может увидеть, что принадлежит мне.

Я боролась со слезами, которые обжигали мне горло. Я бы не отдала ему столько себя, не поддалась бы на его ложь, но Боже.

Этот взгляд в его глазах, когда он смотрел на меня, заставил мое сердце сжаться. Мысль о том, что он может притворяться — что он может выглядеть так, будто держит весь мир в своих руках, когда смотрит на меня, ничего не значила.

— Я люблю тебя, — прошептал он, и эти глаза впились в мои, как будто он мог заставить меня поверить ему.

Вероятно, он мог, потому что мое сердце забилось в груди, словно пытаясь ожить. Вернуться к жизни. Я потрясла головой, чтобы прояснить ее.

— Пожалуйста, не лги мне. Только не об этом. Я не могу, черт, я не могу этого вынести. Пожалуйста.

— Vita mia, — простонал он. — Ты убиваешь меня, Голубка. Услышь меня, когда я говорю, что чертовски люблю тебя.

Удар.

Удар.

Надежда расцвела во мне, когда я серьезно посмотрела на него, реально увидела, как он смотрит на меня, как будто ожидал, что я загляну внутрь него. В его взгляде не было обмана, только необузданная, глубокая любовь, от которой мне захотелось зарыдать от облегчения.

— Ты обещаешь?

— Обещаю, Самара. Я буду любить тебя до самой смерти, а потом я буду любить тебя из ада.

Я сглотнула, позволив признанию проникнуть сквозь мои стены всего на мгновение. Слеза упала, когда я подумала, что, возможно, потратила впустую так много времени.

— Я тебе не надоем и ты не заведёшь роман?

— Никогда, — прорычал он. — Если она это тебе сказала, я сам убью ее. Больше никого, Самара. Мне никогда не было так хорошо ни с кем, кроме тебя.

Я кивнула, опустив голову ему на лоб и глядя на него сверху вниз. На моем лице расцвела неуверенная, недоверчивая улыбка, когда он одарил меня всей силой своей ухмылки.

— Ты моя, женщина. Вся, блядь, моя. Теперь ты это знаешь?

— Да, Лино, — пробормотала я. — Думаю, теперь я это поняла.

— Хорошо, — простонал он, притягивая меня к себе для поглощающего поцелуя, от которого моя кровь запылала. Я прижалась к нему бёдрами, полностью растворившись в ощущениях и ни капельки не заботясь о том, что у нас есть зрители. Рука, шлепнувшая меня по заднице, сказала, что Лино не настолько потерялся во мне, что у него все еще есть здравый смысл, чтобы помешать мне тереться о его член с Джорджио на переднем сиденье.

Его руки на моей талии поддерживали меня, и я уткнулась головой ему на шею, вдыхая его, как будто я могла вобрать его в себя. Как будто я могла взять слова, которые он сказал, и каким-то образом заставить себя поверить в их реальность. Как будто он мог залечить раны, которые Коннор оставил после себя.

К тому времени, как мы въехали на подъездную дорожку, моя решимость окрепла. Я не была той жалкой женщиной, которой меня сделал Коннор. Любовь к Лино не изменила того, кем я была или кем могла быть, потому что я всегда любила его. Он был частью меня, лучшей частью меня.

Как только машина остановилась перед домом, Лино вытащил меня из машины и взял на руки. Его телефон зазвонил, когда мы торопливо поднялись по ступенькам к двери, он вытащил его и ответил, пока отпирал дверь.

— Занят, Маттео. Поговорим завтра.

Все, что я услышала, это смех Маттео и Айвори на другом конце линии, прежде чем Лино повесил трубку и распахнул входную дверь. Мы не потрудились направиться к лестнице, даже не притворялись, что доберемся до кровати, чтобы сделать то, что задумали. Он на ходу снимал свою мокрую одежду, а я закрыла за собой дверь. Моя куртка упала на пол, когда я сняла ее, одновременно сбрасывая каблуки. К тому времени, как я вышла из холла, Лино стоял голый