Король-Провидец - Кристофер Банч

Итак, я очертя голову бросился в омут. Справедливо считая себя дураком, я задумался о том, какой костюм должен носить дурак на маскараде. Впервые в жизни мне пришлось иметь дело с бессмысленными, но надоедливыми мелочами, заполнявшими досуг богатых людей.

Естественно, я не мог явиться на маскарад в парадном мундире. Я подумал о костюме Вахана, но это было бы кощунством по отношению к обезьяньему богу, которого я глубоко почитал. Легат Йонг предложил простое решение: нарядиться в лохмотья, которые я использовал для маскировки под хиллмена. Я обдумал его предложение, но моя душа восставала против этого: хиллмены были нашими врагами, и не к лицу было возвеличивать их при любых обстоятельствах. Карьян, в последнее время делавший заметные успехи в остроумии, предложил мне прийти на маскарад голым и пятясь задом наперед.

— Что это будет означать?

— Как что, сэр? Буханку свежевыпеченного хлеба!

Я отослал его на конюшню и зашел за советом к Тенедосу. Провидец тоже собирался на бал-маскарад вместе с Розенной. К тому времени я уже успел поближе познакомиться с ней. Поскольку я никогда не уделял особенного внимания человеческой репутации в любой области, кроме чести, баронесса начинала мне нравиться. Она была остра на язык и специализировалась на высмеивании разного рода провинциальных вельмож, стремившихся приобщиться к столичной жизни.

Тенедос сообщил, что его собственный наряд уже выбран и подготовлен — они с баронессой оденутся в меха и возьмут с собой дубинки, изображая Первого Мужчину и Первую Женщину.

— Почему бы тебе не переодеться крестьянином, повесив на шею желтый шелковый шнурок? — предложил он. — А потом посмотри, сколько людей узнает этот костюм, и ты сразу поймешь, как глубоко Товиети проникли в наше светское общество.

Я уже рассказал Тенедосу о маркизе Фенелон и ее золотой заколке, и он не выказал особенного удивления. Его предложение показалось мне интересным, но не более того.

Были рассмотрены и другие идеи, отвергнутые как абсурдные, дорогостоящие или непрактичные. Полагаю, половина никейских вельмож испытывала те же трудности: магазины дорогой одежды полны людей, а кареты покупателей загромождали улицы.

Наконец я остановился на роли странствующего нищего монаха, для которой требовался лишь мешковатый оранжевый балахон, веревка-подпояска и чаша для подаяний с крюком, подвешенная к поясу. Добавив к этому наряду полумаску, я остался доволен.

Маран спустилась по лестнице, и я забыл о своих слабых потугах на остроумие — дескать, чтобы подкрепиться перед молитвой, мне понадобится хотя бы чашка риса.

Маска злобного морского чудища закрывала ее голову, за исключением носа и губ. Глаза были скрыты за широкими темными линзами. В задней части маски находилось небольшое отверстие, позволявшее ее волосам свободно падать на плечи.

Маска плавно переходила в костюм из мерцающей светло-зеленой ткани, возможно, шелковой, обтягивавшей ее тело от шеи до щиколоток. В одеянии был сделан разрез до середины бедра, поэтому каждый ее шаг приоткрывал шелковистую кожу ее ног.

Платье так плотно облегало ее формы, что было совершенно ясно: под ним ничего нет. Заметив очертания ее сосков под тонкой зеленой тканью, я почувствовал, как кровь бросилась мне в лицо. Моя реакция была настолько очевидной, что ее соски тут же отвердели и слегка приподнялись. Я был рад, что просторный балахон скрывает ответ моего собственного тела.

Платье имело тонкий узор, напоминавший змеиные чешуйки. Оно было пропитано магией, причем в буквальном смысле. С каждым ее шагом оттенок платья менялся, и по нему пробегали волнообразные колыхания, как у ползущей змеи; кольца поднимались к ее плечам, а затем спускались вниз.

Маран остановилась в нескольких шагах от меня.

— Ну как?

— Мадам Морская Змея — очаровательнейшее существо всех океанов, — сказал я. — Морякам графа Лаведана очень повезло, что настоящие морские змеи не столь прекрасны, иначе многие его корабли остались бы без команды, став игрушками ветров и волн.

— Благодарю вас, сэр, — выражение ее лица стало серьезным. — Однако у меня есть одна просьба. До конца этого вечера я больше не хочу слышать имя моего мужа.

Меня это вполне устраивало. Тем временем Маран капризно надула губки.

— Эти его проклятые дела в Чигонаре! Он мог бы послать своего агента, но ему приспичило отправиться самому. Думаю, ему не хотелось, чтобы я попала на этот бал. Но способ всегда найдется, не так ли?

— Как сказала миледи, мы не обсуждаем некоего судовладельца, поэтому я не могу ответить.

Она звонко рассмеялась, как будто зазвенели серебристые колокольчики.

— Ваше воображение пугает меня, — заметил я, пристальнее изучив ее костюм.

— Воображать может любой, — возразила она. — Я восхищаюсь двумя людьми, создавшими этот костюм. Во-первых, это моя портниха, а затем Провидец, наложивший на него заклятье движения.

Оно будет жить всего лишь один вечер, — продолжала она, — а потом превратится в безделушку, в очередное платье. Впрочем, это не имеет значения. Оно так или иначе лопнет по шву, когда я буду снимать его.

Я слышал о том, что ткань можно оживлять заклятьем движения, но и представить себе не мог, как это выглядит на самом деле. Мне не хотелось даже думать о том, сколько стоило это платье — без сомнения, мой отец мог бы закупить семян на весь сезон для нашего поместья, не потратив столько денег. Но Аграмонте могли позволить себе любую экстравагантность.

— Пойдем? — предложил я. — Вам понадобится накидка. Мне жаль ваш эффектный костюм, однако на улице сейчас довольно холодно.

— Мне тепло, поскольку это предусмотрено заклятьем, наложенным на ткань, — с шутливым самодовольством ответила она. — Кроме того, если мне станет холодно, о достопочтенный сэр, я уверена, что под этим вашим балахоном найдется местечко для двоих.

В те дни Водный Дворец принадлежал Совету Десяти, хотя использовался только для церемониальных надобностей. Теперь я очень хорошо знаком со всеми его садами, залами и бассейнами, так как спустя недолгое время он стал моей собственностью. Но в тот день я попал туда впервые, и поэтому, когда мы вышли из экипажа Маран во внутреннем дворе, меня охватил благоговейный трепет.

Дворец стоит на склоне холма, примерно в трех милях от центра Никеи, посреди парка площадью в сто акров. Поблизости протекает один из рукавов реки Латаны, откуда для искусственных озер над дворцом берется вода, которую фильтруют по пути до кристальной чистоты горного ручья. Оттуда вода стекает вниз по сотням каменных русел, питающих фонтаны, низвергающиеся маленькими водопадами или впадающие в пруды, где плавают разноцветные рыбки, а затем возвращается в Латану. Другие бассейны подогреваются вездесущим никейским газом до подходящей температуры и используются для купания.