Легенды «Вымпела». Разведка специального назначения - Валерий Юрьевич Киселёв

Прибыв на свою виллу, мы сразу облачились в купленную форму, подогнали под себя ремни и увешались кобурами и купленными ножами. Так и появились на занятиях по стрельбе у Хорхе и Сальвадора. Особенно нам нравились лёгкие спецназовские ботинки. Пистолеты в кобурах привыкали к «родным» местам. Сальвадор улыбался, довольный, что мы – не как какие-то зазнавшиеся «гринго» – так серьёзно относимся к занятиям.

Позднее именно эта амуниция, а конкретно, эти никарагуанские кобуры, легли в основу моих разработок уже наших, советских кобур, сделанных из жёлто-коричневой свиной кожи. В них по всем, уже изученным нами правилам, было всё: стояла и стальная пластина в виде пружины, чтобы надёжно удерживать разные виды пистолетов, и правильная защёлка-фиксатор для быстрого выхватывания оружия, и мягкая кожа со множеством креплений для универсальности изделия. Нашу кобуру, которую разработали на основе образцов из Манагуа, мы могли носить и на поясе снаружи, и на поясе внутри брюк, и даже в разных положениях под мышкой, под одеждой. Могла она крепиться и под одеждой на ноге… Поэтому деньги и своё «миллионерское» состояние мы использовали правильно и по назначению. Так что миллионером быть всё же хорошо…

Вечером, сидя за столом с Виктором Васильевичем, уже в одиночестве прохладной ночи – только мы и он, стали обсуждать мероприятия, которые проводили сандинисты против «контрас».

– Васильич! Уже пора бы и нас заслать туда, – начал я уже «заезженную пластинку» с нашими ежедневными просьбами к нему: поучаствовать вместе с никарагуанским спецназом в операциях. – Нам надо набираться конкретного боевого опыта…

– Вернёмся из командировки, – поддерживали меня остальные, – отчитываться нечем будет. Да и людям в глаза смотреть стыдно…

– Спросят: «Ну, что делали?» Что говорить будем: «В штабе сидели, ром пили..»?

– Васильич, мы не подведём. – И все с надеждой смотрели ему в глаза.

– Не могу я. Запрещено… Не дай бог, с вами что-нибудь случится. Мне мало не покажется. Нет, не положено…

– Да что с нами случится? Мы высовываться не будем… Но не быть там – нельзя… Ведь смотри, та же, последняя операция, которую разрабатывали с нашей помощью, начало её – дней через десять… Там наше участие просто необходимо… И координация, и спецсредства, которые будут использоваться… А то – идея наша, а как она претворится в жизнь, нам останется неведомо… Виктор Васильевич, давай, отпускай…

– Не получится ничего, я даже согласовать с Центром не успею…

– Если телеграмму утром отправить, то послезавтра будет ответ, и у нас на подготовку ещё целая неделя. Шеф, разреши…

– Ну, не знаю, не знаю… Я поговорю с Вальтером.

– Вот это – правильно! – оживились и обрадовались мы. – Это очень правильно. Ты – мудрый человек, Виктор Васильевич, – явно льстя ему, стали хвалить мы его наперебой.

– Ну ты посмотри на них, – засмеялся Виктор. – Во-первых, врут, а во-вторых, радуются, что их на войну отпускают. Как дети малые. Вы что, не понимаете, что погибнуть можете?

– Всё понимаем. Поэтому и просимся, – стали серьёзными мы. – Другими не будем…

– Да?.. Но, надо сказать, – и после паузы В.В. проговорил тоже очень серьёзно, – мне других и не надо… Договорились. Завтра пишу шифровку.

Ночь и весь следующий день тянулись для нас как вечность. В штабе спецвойск с особой тщательностью изучали район предполагаемых действий, сам план операции «вылизывали» уже сотый раз, задавая себе вопросы: «А как поступить, если события будут развиваться так, а так?» И решали вводные, одну за одной…

Вечером на стрельбах удивили даже Кудряшова. Мы стреляли так собранно и ответственно, что практически не делали ошибок. В нас сразу же, за один день, произошёл внутренний и внешний переворот по отношению к делу, которым мы занимались. Хотя, конечно, и до этого мы были собранны и ответственны, но теперь, даже ещё до согласия Вальтера и Центра, настрой был боевым. Сальвадор нами был доволен. Хорхе в этот день отсутствовал. Как сказал Юра, он уехал в провинцию – дела. Те упражнения, которые мы выполняли с Сальвадором, становились всё сложнее и сложнее. Я заметил такую особенность в методике преподавания этой стрельбы: как только мы «догоняли» по результатам нашего учителя, он показывал следующий секрет, который позволял ему сразу же значительно опередить нас. Как только мы снова доходили до его уровня, освоив этот приём, появлялся очередной секрет – как быть сильнее. А потом Сальвадор сказал:

– Никогда и никому не показывайте своего последнего секрета, как быть лучшим. И на занятиях в финале не показывайте, что вы можете стрелять ещё быстрее. Никто не знает, кто из будущих учеников станет вашим врагом в жизни. Оставьте себе один шанс…

Такого мудрого подхода к простым занятиям «пострелять» мы ещё не знали, но совет этот запомнили навсегда, поэтому и сегодня имеем тот свой последний, коронный приём, о котором никому и никогда не расскажем… А слова никарагуанца напомнили нам, что игра со смертью может начаться у любого из нас в любую минуту. Мне подумалось, что он бы мог и не говорить нам об этом, ведь к занятиям по стрельбе, на самом-то деле, это никак не относится. Но это – важнейшее правило выживания для тех, кто живёт этой жизнью… Значит, он переживает за нас, любит и видит в нас братьев и людей одной крови… И опять я, не говоря ни слова, проникся к этому человеку безмерным чувством благодарности. «Да как их можно не любить?» – задавал я сам себе вопрос и отвечал: «Не любить – невозможно. Они – мои братья!» А ещё меня поражала мысль: «Он уже много дней тратит свои время и энергию, передавая нам уникальные знания бескорыстно и с любовью. Почему? Он не получает за это денег. У него нет на это распоряжений от своих командиров. Он даже никак не зависим от нас по службе. Почему? Ведь не просто пострелять ему хочется? Они вдвоём с Хорхе смогут это сделать и без нас. Ведь мог бы так, из уважения, чуть-чуть показать и… А тут – всё, до деталей, до мелочей. Это какая-то исключительная национальная никарагуанская черта…»

Так и создаются коллективы, группы, сообщества, народы. Только забота друг о друге, только вера единомышленникам объединяют крепче, чем кровное родство. И выражение «Мы с тобой одной крови!» – это и есть кровь общих идей, кровь понимания между людьми. Сказал неправильно, тем более, не понял, не поддержал в трудную минуту – и ты уже изгой в этом сообществе. Всего лишь мгновение от ненависти до любви. И ты стал другой