Седьмая принцесса - Элинор Фарджон

Солнце, словно золотой корабль, застыло среди синего неба с белыми барашками, когда, исцарапанные и мокрые по пояс, они вышли к тому месту, где ручей выбегал из-под земли. Они всё ещё громко кричали от радости.

Кристи потеряла свою ленту, Барби разодрала до крови коленку, у Вилфа на голове была шишка, коса у Одри совсем растрепалась и в волосах у шеи запутался репейник, а у Дика рубашка порвалась у самого плеча.

Одна только Сильвия вышла из воды невредимой.

Выбравшись на берег, они увидели сэра Джона, который сидел под дубом и натирал до блеска свой щит. Он прошёл лесом и лугом вдоль ручья и теперь поджидал их возвращения.

— Ну, дети, — сказал он со своей мягкой улыбкой, — никто из вас не погиб?

— Ни одна душа, сэр, — ответил Дик.

— А всё благодаря Дику, — сказала Сильвия. — Такого опытного мореплавателя я в жизни не видала. Он все опасности преодолел и всем был защитой.

— А всё благодаря Сильвии, — сказал Дик. — Она самая добрая из фей, охранявших когда-либо бедных смертных. Она нас от всех бед спасла. Хоть матушке, конечно, придётся положить заплату на мою рубашку.

— А сирены стащили мою ленту! — похвасталась Кристи.

— А драконы искусали мне ногу! — сказала с гордостью Барби.

— А великаны набили мне шишку! — пробормотал угрюмо Вилф.

— А ведьмы дёргали меня за косу! — сказала с радостью Одри.

— А Эмили снесла яичко, — сказала Сильвия. — И Дик всех спас, и яичко тоже.

— Крутое яйцо хорошо для салата, — сказал Дик. — Разрезать на четыре дольки и пустить, словно белые с золотом лодки, на зелёную гладь салата… Знать бы только, где это яичко сварить.

— Его сварит Отшельник из Хардхэма, — сказала Сильвия, — он одними яйцами с луком питается.

— А где Отшельник живёт?

— На повороте реки, — сказала Сильвия.

— Что ж, это нам по дороге, — сказал Рыцарь. — Идёмте, дети.

И он зашагал вперёд, туда, куда показала Сильвия, а она направляла его, легонько трогая рукой, то влево, то вправо, а сама шла следом, а Вилф спешил, переваливаясь, за нею, а за ним шли гуськом Кристи и Барби, Дик и Одри, взявшись за руки, и Руфус, весь мокрый и мрачный, и Майк, мокрый и радостный, и Поль, мокрый и невозмутимый, а замыкала шествие Эмили, мокрая и вне себя от счастья.

— Какой у вашего дедушки щит прекрасный! — сказала Сильвия.

Дети, не оборачиваясь, засмеялись, а Дик ответил:

— У него нет ни детей, ни внуков, но щит у него светел, как его мечты. Ведь другого такого рыцаря с таким дивным щитом не сыщешь в целом свете, правда?

И он улыбнулся Одри. Но она только с грустью взглянула на своего Рыцаря, а потом на Дика и покачала головой.

Наконец они вышли за Сильвией на дорогу, которая, после всех их блужданий, показалась им гладкой и просторной; и вскоре они уже были у моста, под которым текла широкая река. Сэр Джон просиял, словно на лицо его из-за тучи упал луч солнца, и с радостным криком он застыл посередь моста.

— Дитя, это наконец река? — спросил он у Сильвии.

— Да, — отвечала она, — а Отшельник живёт вон там, за высохшим руслом канала.

— Пусть подождёт, — сказал сэр Джон, — ибо сердце моё радуется на пороге приключения.

И, взяв Одри за руку, он продолжал:

— Милое дитя, я дал тебе слово и не вернусь, пока не найду реку Муррей, а в ней — твой мяч.

А Одри взглянула ему прямо в глаза и отвечала своим звонким голосом:

— Я тоже дала тебе слово. Так что возьми меня в жёны когда захочешь.

— Я возьму тебя в жёны, как только мы найдём, кто бы нас обвенчал.

— Отшельник из Хардхэма вас обвенчает, — сказала Сильвия. — Он круглый год только о том и мечтает, да только некого было венчать.

— Жаль мне его огорчать, — сказал сэр Джон, — но только я не променяю свою реку и на тысячу отшельников.

— Вы её не потеряете, — сказала Сильвия, — если пойдёте через Хардхэм. Она там рядом протекает под Пулбороским мостом, прямо рукой подать.

— Так тому и быть, — сказал Рыцарь. — Идёмте, дети.

И они пошли быстрым шагом вперёд по высокой и узкой тропе, что пролегала вдоль высохшего русла канала, а потом поднялись по заросшему травой склону туда, где сидел Отшельник из Хардхэма.

Он сидел под каменными арками маленькой часовни, в которой не было ни крыши, ни окон, ни дверей — один только чистый воздух, льющийся с небес. Внутри часовни был алтарь, украшенный цветами, а вокруг, на старинной кладке, висели цветочные гирлянды и венки, которые так благоухали, словно то была комната невесты.

Отшельник сидел на камне в лучах заходящего солнца, на нём было белое одеяние и на каждой руке по кольцу; слева от него стояла миска с крошками хлеба, справа — блюдо капустных листьев, а у ног его, обутых в сандалии, — блюдце с сахарной водой. А вокруг него резвились крольчата, и он кормил их зелёными листьями правой рукой, а между ними прыгало множество птиц, и он сыпал им крошки левой, и некоторые из них садились ему на руку и на колени и клевали крошки прямо из рук. Увидев, кто подымается к нему вверх по склону, Отшельник сказал:

— Друзья, вот идут к нам братья и сёстры.

И поднялся на ноги так тихо, что не вспугнул ни птицу, ни зверя, ни насекомого, и ступил вперёд, протянув к нашим друзьям старые руки, и, взяв Одри за руку правой рукой, сказал:

— Добро пожаловать, милая невеста.

А потом он повернулся к Дику и, протянув к нему левую руку, сказал:

— Добро пожаловать и тебе, юный жених. Вы вступаете в самое прекрасное приключение в жизни.

Одри потупилась, а Дик вскинул голову и взглянул на сэра Джона: что-то он скажет. Но при слове «приключение» сэр Джон опустился на землю и принялся начищать свой щит.

Все молчали, словно ждали чего-то, и никто, кроме сэра Джона, не знал, что делать.

И Одри в смущении прошептала:

— Ах, Дик!

А Дик почесал в голове и, взглянув ещё раз на сэра Джона, сказал:

— Что ж, это надо сделать. Не пугайся, дорогая.

Ибо щеки её побледнели, словно дикие розы перед тем, как опасть.

И Дик с Одри вошли в часовню с Отшельником из Хардхэма, а дети и животные вошли вместе с ними. Там Отшельник снял со своих рук два золотых кольца и обвенчал Одри с Диком.

Когда Дик и Одри обвенчались, они вышли из часовни под пение птиц, и жужжание насекомых, и писк и смех животных и детей, что играли вместе в траве.

Сэр Джон поднял глаза от своего щита, что сиял, но не так ярко, как глаза Одри и Дика, и сказал:

— Какой у вас счастливый вид!

И тогда они объяснили ему почему. Он взглянул задумчиво на Одри и спросил:

— Кто же тогда найдёт тебе твой мяч?

А Одри сказала, что мяч ей теперь совсем не нужен.

— И все же, — сказал сэр Джон, — я не должен оставлять поиски, ибо я всё ещё мечтаю найти в реке Муррей твой мяч с цветами и звёздами, милое дитя, даже если тебе это уже всё равно.

Он поднялся, но Дик спросил, разве он не останется на свадебный пир.

И они положили на блюдо листы капусты и выстлали их салатом, а сверху бело-алым кольцом — редиску, и крутое яичко, что снесла Эмили, разрезав его на дольки и пустив по зелёному морю листьев, словно золотые и серебряные лодки. А Отшельник из Хардхэма принёс сачок для ловли бабочек и снял им огромную испанскую луковицу, что висела в углу часовни, и изрезал её ножом на восемь частей и раздвинул дольки, так что она раскрылась, словно водяная лилия, и укрепил её в центре зелёного поля салата на венце из редисок. А пока он всё это делал, он плакал, но не от радости и не от горя.

Это и был их свадебный пир, и все отведали дивного салата.

Солнце уже почти ушло на покой, а луна уже почти поднялась на небо, когда закончился свадебный пир, и Дик с Одри сказали, что пора вести детей домой. Но сэр Джон сказал, что должен идти своей дорогой. Он поцеловал детей и Одри на прощание и, взяв Дика за руку, сказал:

— Присмотри за Одри, пока меня не будет.

— Постараюсь, сэр, — сказал Дик Доветт.

— Я бы остался с вами и помог вам, — сказал сэр Джон-в-Мечтах, — но щит мой наконец сверкает как должно, и я должен найти реку Муррей и пройти по ней до истока.

И в спустившихся сумерках он зашагал от них прочь по дороге в Пулборо, где река течёт под мостом. И, глядя, как мерцает вдали его щит, Кристи тихонько шепнула Барби:

— Но ведь мы нашли реку Муррей и прошли её всю до истока.

И Барби шепнула в ответ:

— Да, там река Арун, он пошел совсем не в ту сторону.

А Сильвия улыбнулась и сморщила лобик; Вилф крепко спал, а остальные не слышали.

Когда дети были разведены по домам, а Дик и Одри пошли к себе, Дик достал что-то из кармана и протянул Одри.

— Что это? — спросила Одри.

— Свадебный подарок, — сказал Дик. — Я нашёл его в ручье, когда мы пробирались по нему.