Чёт и нечёт - Лео Яковлев

— Я проверил, что он не татарин. Я не понимаю, что он сказал, а ты понимаешь! Так, может быть, ты сам — татарин? А ну, покажи паспорт!

— Да я вот здесь остановился и вышел за хлебом. Что я, паспорт должен с собой носить?!

— Ну ладно, проверю в следующий раз, — подвел итог дискуссии милиционер и, повернувшись спиной к уважаемому собранию, пошел вверх по улице. Народ поскучнел и стал рассасываться.

А Ли и Нина пошли через цветник, и на их пути внезапно появилась лестница, ведущая в дворцовый парк. Удивительно красивый парк — в нем почти до середины июня задержалась весна, звенели ручьи и пели птицы. Толпы экскурсантов и отдыхающих еще только собирались в Крым, и парк был почти безлюден — небольшие группы людей с детьми собирались возле маленьких озер, где плавали лебеди и утки, а на длинных аллеях почти никого не было, и Нине и Ли казалось, что парк в этот солнечный и нежаркий полдень принадлежит только им.

— Как легко здесь дышится! Давай будем держаться правее и выйдем к дворцу, — сказала Нина, когда Ли увлек ее на аллею, уходящую влево.

Но Ли уже знал, куда он идет.

— Подожди меня! — сказал он Нине и пошел прямо по яркой бархатной зелени лужайки к одинокому исполинскому дереву, стоявшему посредине прекрасной поляны. «Кедр ливанский», — прочла Нина надпись на табличке, установленной у края поляны.

Ли не нужно было читать надписи. Он вспомнил названия деревьев, мелькавшие в его отрывочных снах минувшей ночью: смоковницы, оливы, кедры ливанские. Смоковницам и маслинам он уже поклонялся на Востоке и в Новом Афоне, а теперь он шел на зов главного Дерева Хранителей его Судьбы, он шел к Кедру ливанскому, широко раскинувшему ему навстречу свои вечнозеленые ветви над прекрасной поляной на фоне розово-желтых гор и голубого неба.

Ли вступил под его сень и обнял ствол, такой широкий, что руки его не сомкнулись. «Наверное, в три-четыре обхвата, — подумал Ли. — Если бы только мы смогли когда-нибудь вернуться сюда вчетвером — мы с Ниной, Исана с Лео…» Он прижался щекой к теплой коре и стал жадно глотать воздух, напоенный ни с чем не сравнимым благоуханием великого Дерева. Ли закрыл глаза, и тотчас же перед его взглядом, плотно отгороженным веками от внешнего мира, возник свет, засиявший всей цветовой гаммой, в которой преобладали золото и лазурь, зелень и синева. Все эти любимые Ли цвета клубились облаками, тесня друг друга, но не смешиваясь. Время от времени эти находящиеся в непрерывном движении облака складывались в чудесные пейзажи, в картины удивительной красоты, и Ли ощущал себя двенадцатилетним мальчишкой: он встречает на плоской крыше свой очередной восход Солнца, открывающий ему чарующие дали его Долины. Он знал, что в не менее прекрасных далях, открываемых ему Деревом, тоже есть не только расстояние, но и Время, и что это дали его собственного близкого и далекого будущего. Ему показывали, как в разных частях этой динамичной картины его любимые цвета складывались в сочетания, таившие угрозу, но потом опять мирно расходились в разные стороны.

Вдруг он заметил, что в разноцветных облаках появляются лица, прекрасные лица из его будущих лет, лица тех, кому еще предстояло узнать и полюбить его. Они появлялись, он смотрел в их еще неподвижные глаза, и под его взглядом их черты теряли свою резкость и четкость, и они таяли в голубом тумане, и спустя несколько мгновений Ли погружался в новые видения.

Потом все эти яркие картины стали бледнеть, и он вернулся в реальность летнего крымского дня, вернулся человеком, умудренным новым и самым важным знанием — знанием своего будущего, и в свете этого знания события последних лет и особенно последнего месяца приобрели совершенно иной смысл. Ли понял, что мир людей ловил его и не поймал, что Хранители Судьбы его не покинули и лишь показывали ему варианты и возможности его человеческого бытия, безграничность его личной свободы и неприкосновенное право выбора во всем, кроме Жизни и Смерти, чужой и своей. Таким был его договор с Ними, договор о его дальнейшей жизни, и Ли с радостью поставил под ним свою подпись, ибо за эти несколько лет своего «бунта» он понял, что жить без уверенности в том, что он Им нужен, он уже никогда не сможет.

Вся эта неслучайная встреча с Деревом, все путешествия Ли в прошлое и будущее заняли лишь несколько минут земного времени, и когда Ли с просветленным лицом вернулся к Нине, ожидавшей его на удобной парковой скамье, внешне все в мире оставалось на своих местах, даже облачко, выглянувшее из-за вершины Ай-Петри, застыло в неподвижности, прежде чем спрятаться снова. Они обошли дворец, и Ли радовался тому, что он мог молчать, слушая рассказ Нины о ее первом посещении дворцового парка, и думать о своем, о том, что только что произошло в его невидимом мире.

От дворца они прошли в сторону Сары. Ли шел уверенно, забирая влево, туда, где слышался голос моря.

— Ты здесь бывал, что ли? — спросила Нина.

— Нет, разве что в своих прежних жизнях, — ответил Ли.

Они вышли к Зеленому мысу и через парк туберкулезного санатория спустились к Черным камням. Идя по парку, Ли видел здесь тень молодой Исаны, которую Лео привез сюда почти тридцать лет назад. Им было тогда по двадцать шесть лет, как теперь Ли и Нине. Здесь умирала Исана, а по этой тропе с деревянными лестницами на кручах она, уже неся в себе Ли, спускалась к Черным камням. Подъем обратно, так она рассказывала, занимал у нее час с четвертью, так она была слаба.

Нина решила выкупаться в уютном заливе, но вода была холодная, и она только окунулась. Ли раздеваться не стал и, сидя на отшлифованном волнами обломке древней скалы и бросая камушки в море, опять погрузился в свои раздумья. На память пришли прочитанные где-то стихи:

Есть еще острова одиночества мысли —Будь умен и не бойся на них отдыхать.Там обрывы над темной водою нависли —Можно думать и камушки в воду бросать.

Когда они пришли на пристань, абсолютно спокойное до этого море начало волноваться. При полном отсутствии ветра штиль сменился четырех- или пятибалльным штормом, и с теплоходика объявили, что рейс отменяется. Но вдруг из-под тента, который был натянут над большой моторной лодкой человек на десять-двенадцать, высунулась озорная морда бывалого морского волка и провозгласила:

— Ну, кто смелый? Идем на Ялту без захода на все прочие причалы.

— Пошли! — сказал Ли. — Сегодня мы можем быть смелыми!

И они первыми сели в лодку. «Смелых» набралось достаточно, и лодка вышла навстречу волнам.

— Утонем! — сказала Нина, когда на траверсе уже был мыс Ай-Тодор.