Волшебный камень - Николай Асанов

Христина вспомнила о незаконченном шурфе возле избушки, который Сергей все откладывал, как самую легкую работу, потому что шурф был почти рядом. Христина пригляделась к нависшим над избушкой скалам. Снеговые шапки их как будто осели со вчерашнего дня.

Она торопливо вернулась к избушке. Начатый у самой подошвы скалы шурф сиротливо чернел среди необычайной голубизны снега. Тревожно оглядевшись и приметив положение нависшей над шурфом и избушкой снеговой шапки, Христина спрыгнула вниз.

В шурфе скапливалась вода от пробившегося сверху горного ключа. Христина отвела русло родника в сторону, чтобы вода не брызгала в глаза. Мокрая глина скоро сменилась дряблой породой темного оттенка. Она рассыпалась на лопате, было трудно выбрасывать ее на поверхность. Меховые сапоги промокли. Но Христина торопилась и, не замечая усталости, пробивалась все глубже.

Она углублялась с такой быстротой, что скоро не смогла выкидывать землю наверх. Пришлось забивать второй уступ. Уже начало темнеть, когда она нащупала каменное основание под рассыпными породами. Выбросить всю землю наверх она уже не могла. По привычке набрала пробу прямо из шурфа и вылезла из него. Прислушалась. Все было тихо.

— Сергей! — крикнула она.

Отозвалось эхо. Где-то громыхнул подтаявший камень. Она торопливо пошла к избушке, с трудом таща инструмент и мешок с пробой.

Сергей еще не вернулся.

Христина была так утомлена, что не могла разогреть ужин. Зажгла приготовленные с обеда дрова, легла на койку и мгновенно уснула.

Среди ночи ее разбудил грохот обвала. Она накинула полушубок и выскочила из жилья.

Небо словно разорвалось над ней. Воздушная волна толкнула ее в кустарник. Поднявшись, Христина увидела снежный вихрь на том месте, где стояла избушка. Гудя, летели камни, сорванные снегом, ударяясь о стволы поверженных и согнутых деревьев. Христина с трудом дышала — столько мелкой колючей пыли носилось в воздухе. Стало холодно, словно обвалы вызвали северный ветер. Водяная пыль, покрывшая одежду, замерзла хрустящей ледяной коркой.

Когда снежный вихрь осел, Христина увидела над охотничьей избушкой мертвую лавину, похожую на шишак шлема сказочного богатыря. Сломанные деревья торчали из нее, словно перья. И она с облегчением подумала о том, что вовремя пришла сюда и предупредила Сергея.

Избушка не пострадала. Прикрывавшие ее сверху сваленные недавно Христиной лесины предохранили жилье от разрушения. Христина пробила ход в избушку, откопала дымовое отверстие и разожгла огонь. Но каждый шорох в лесу заставлял ее вздрагивать и выглядывать наружу. Она беспокоилась не о себе, о Сергее. И это беспокойство было неприятно ей, как будто ставило ее, обычно такую решительную и непокорную, в полную зависимость от этого постороннего человека.

Выглянув вот так, — в который уже раз! — она вдруг с ожесточением подумала о том, что не привязана же ее душа к этой разведке, и окончательно решила: «Завтра же уйду!» А через секунду поправилась: «Завтра, как только он вернется!»

С утра она занялась работой. Мысли о том, что пора покинуть эту опасную для нее долину, рассеялись, ей захотелось сделать сюрприз Сергею, окончив всю работу по промывке образцов с последних шурфов к его приходу. Неумело, но очень тщательно подражала она приемам геолога, отмывая мелкий песок и мутные осадки глины, выбирая гальку. Названия камней она не знала, но отмывавшиеся из этой смеси мелкие камешки иногда были необычайно красивы, и она радовалась каждой такой находке с простодушием и веселостью ребенка. Пусть это ничего не стоящие осколки горного хрусталя или кристалл кварца лежит на ее ладони, все равно, она добыты ее руками и очень красивы.

Она заканчивала промывку последнего мешка, и вдруг ей попался необычайный камешек — октаэдр, так называл эти камни Сергей, с выпуклыми гранями, прозрачный, как вода. Христина выпрямилась, провела рукой по лицу, рассмеялась. Неужели это алмаз?

Она уронила камень в галечник, перемешала всю пробу. Он отличался от всех других. Вот подарок для Сергея!

Она вышла из жилья, будто торопилась ему навстречу. В глаза ударило солнце, уже опускавшееся к горам. И со стороны этого солнца, с запада, с перевала, послышался крик погонщиков, становившийся все явственнее и громче:

— Ойе-эй, олешки бегут!

— Ойе-эй, кончилась путина!

— Ойе-эй, встречайте гостей!

— Ойе-эй, очаг разжигайте!

Христина вздрогнула и застыла в молчаливом ожидании: радость идет к ней или несчастье?..

— Серге-ей! — зазвучал на перевале звонкий женский голос.

Христина повернулась и медленно пошла в домик. Вошла в комнату, где ей не жить больше, прислонилась к косяку и широко распахнула дверь.

Ворвался ветер, шевельнул волосы Христины. Она внимательно смотрела на подходивший обоз. Отметила, как истощены олени, нарты почти пустые, — должно быть, погонщики оставили много железа в тайге. Она не знала, что их гонит азарт вот этой светловолосой женщины, которая проходит мимо нее в дом, проходит хозяйкой, мельком взглянув на стоящую возле двери Христину.

— Вы Христина? Да? — спросила Варя.

— Да.

— Где Сергей Николаевич?

— Ушел в горы.

— Когда он вернется?

— Сегодня.

— Почему здесь так холодно? — словно перебивая себя, сказала Варя и позвала: — Филипп! Филипп! — Снова неодобрительно взглянула на Христину, сказала: — Так вы и есть лесничиха?

— Нет, я техник-лесовод, — спокойно ответила девушка.

Вошел Иляшев. Он окинул сухим взглядом комнату, повернулся и вышел. Пусть они говорят, пусть выскажут все, что затрудняет дыхание и тревожит сердце. Так же молчаливо вернулся с дровами, положил в очаг и разжег. Уходя, он ободряюще взглянул на Христину. Она улыбнулась в ответ на этот взгляд.

Остяки за дверью переговаривались на протяжном лесном языке, в котором слышался шум ветра, заблудившегося в вершинах сосен, птичий щебет, звучание текущей воды. Они распрягали олешков, разводили костры, собирались готовить ужин.

Христина молча надела полушубок. Перекинув через плечо ружье, оглядела комнату внимательным взглядом, будто искала, не забыла ли что, но больше ничего не взяла. Варя смотрела на нее с недоумением. Вдруг поняла, что она уходит, уходит совсем. На лице Вари выразились и радость и испуг. Она быстро сказала:

— Куда вы?

— Домой.

— Почему?

— Время идти, — улыбнулась Христина.

— Но скоро стемнеет, куда вы пойдете? Останьтесь, сейчас будет готов ужин. Филипп! Филипп!

Снова вошел Филипп, как будто он все время стоял за дверью. Окинул их внимательным взглядом, усмехнулся неприметно, так, чтобы одна Христина заметила эту усмешку, говорившую: что с ней поделаешь, она всегда такая — она не умеет жить, не обижая людей. Она пришла из города, где каждый торопится, толкает локтем соседа. Где же ей понять, что в лесу мало людей, надо беречь их, помогать им, — нельзя терять человека в лесу.