За семью замками. Снаружи - Мария Анатольевна Акулова

И как на зло новая схватка.

Которую сначала надо переждать, делая глубокий медленный вдох через нос, а потом выдыхая через рот вместе с болью…

— Алло, — Агата очень надеялась, что её голос звучит спокойно, потому что врать Косте она давно уже не пыталась. Смирилась — не получается.

— Замочек, всё хорошо? Правду говори.

Но Костя огорошил. Потому что сходу требовательно. И так, что даже теряешься…

Агата хлопала глазами и шевелила губами несколько секунд беззвучно, потом перевела взгляд снова в окно — ворота разъезжаются, Гаврила приехал…

Выдохнула облегченно, улыбнулась даже…

— Да. Всё хорошо… А у тебя?

Говорила, направляясь в сторону выхода. Чтобы накинуть куртку, влезть в сапоги…

— Сраный рейс перенесли на утро. Я не попаду домой сегодня. Гаврила скидывает. Что у вас там?

— Он скидывает, потому что ты его задолбал, Гордеев! — Агата пыталась имитировать свою привычную язвительность и легкость. — Он не заставит самолеты летать, если они не летают!

Наверное, слегка переигрывала, но слишком многое должна была учитывать. За собой следить, успеть перехватить Гаврилу, чтобы не заорал с порога, что они едут в роддом, Костю успокоить…

Переигрывала, но Костя, кажется, клюнул… Хмыкнул, молчал недолго…

Агате пришлось закрыть телефон рукой, делая влетевшему в расстегнутом пуховике Гавриле (которого тоже успело замести — волосы, ресницы, плечи были усыпаны пушистым снегом) большие глаза. Мол, молчи только…

Но ей тут же захотелось смеяться, потому что у Гаврилы глаза всё равно больше. Он в шоке. Выглядит так, словно сам рожать собрался.

Будто не ехал за ней, а бежал…

— Это Костя… — Агата произнесла тихо-тихо, Гаврила кивнул, заметавшись. От Боя отмахнулся с тихим «да уйди ты!». Крутил головой, вращался в поисках сумки…

Которая стояла прямо под ногами, но его конкретно пришибло, потому что не видел, пока Агата не ухватила за локоть, не указала в нужный угол пальцем…

— Я в машину кину и вернусь. Хорошо? Сама не выходи, там жесть как скользко. Поняла?

Гаврила сказал приглушенно, смотря в глаза. Агата закивала. Только потом он снова развернулся, чтобы сбежать по лестнице, оставив дверь открытой, понестись к машине…

— Это Гаврила?

И одновременно с тем, как ушастый Костя задал вопрос с подозрением, Макс напомнил о себе новой схваткой.

Сильнее прошлой. Такой, что глаза Агаты стали размером с блюдца, губы сложились в болезненное «о», а рукой с телефоном пришлось придержаться за стенку, пальцами другой сжимая с силой поясницу…

Конечно же трубка полетела на пол. Конечно же им теперь пиздец…

— Сестрёнка, ты чего?

Гаврила вернулся очень быстро. Увидел её с гримасой боли на лице и немного согнувшуюся, потом увидел телефон у ног, когда одна уже в сапоге, а вторая ещё босая…

— Рожаю, блин…

Агата процедила сквозь зубы, злясь на боль и ситуацию, Гаврила опустился на колени. Сам поднял ногу, сам «запаковал» в сапог, второй тоже застегнул. Поднял с пола мобильный…

— Алло, — сказал, глядя на Агату снизу-вверх извинительно. Взглядом говоря: ну спалились уже… Чего тут… — Рожаем, Кость… Чё ты орешь?

Глава 28

Агата толком не помнила дорогу до роддома. Только отрывками. Даже в последовательности уверена не была. Вокруг снег, в салоне жарко и много звуков. Мало движения, много остановок, потому что пробки.

Ехать было сложно. А им, как назло, через весь город.

Гаврила психовал. Жал на клаксон и матерился так, что уши в трубочку.

Но будто опоминался каждый раз, обращаясь к ней. Просил потерпеть и обещал, что им еще немного — скоро ей там что-то вколют и будет хорошо.

Шутить пытался, но видно было, что нервничает.

Срывался на Костю, который наяривал всю дорогу, как сумасшедший.

В итоге, когда мужчины откровенно перекрикивались, переходя все границы, Агата не выдержала. Протянула руку, требуя у Гаврилы:

— Дай, я сама…

Он нехотя, но вручил трубку. Сначала Агата слушала, как Костя матом кроет Гаврилу, погоду, авиалинии. Потом тишину, потому что она шепнула: «Кость»… И он заткнулся…

— Почему ты молчала? — Костя сказал отрывисто и с укором, но так, что понятно — злится сейчас на кого-угодно, но не на неё. Просто простить себе не может, что где-то далеко.

— Потому что ты всё равно не прилетишь, пока снег не закончится. Ну и смысл? А я рожу, не бойся…

Агата говорила Косте, а уверенности прибавлялось у самой.

Он не спешил отвечать. Явно подбирал слова. А Агате внезапно захотелось улыбнуться.

— В курсе меня держите. — Костя, скорее всего, улыбку почувствовал, и сам немного расслабился. Наверное, всего на несколько минут, а потом снова будет психовать, но хотя бы так… Отдал очередное ебанное указание. Улыбка Агаты стала ещё более теплой. — Хорошо? — А потом будто понял, что перегибает в генеральстве, смягчил вопросом.

Можно было бы съязвить, что Агата непременно попросил Стерву Павловну запилить Косте видяшку, но она поняла, что сейчас ему вообще не до смеха. Поэтому…

— Хорошо. Я люблю тебя…

— И я тебя. Блин…

Агата скинула, но продолжала улыбаться, пока не скрутила новая схватка. Пока Гаврила не выдохнул, произнося: «хух, на месте», пока не вышли вдвоем, вверх по ступенькам не поднялись, пока не обули бахилы…

Пока Агату не передали из рук в руки Павловне. Которая скользнула своим привычно тяжелым взглядом по Гавриле, спрашивая:

— Папашка где?

И пусть ответить хотелось только в рифму, Гаврила разродился правдивым:

— В аэропорту застрял…

— Вот и отлично. Значит, родим спокойно.

Павловна сказала будто бы реально облегченно, даже радостно как-то, Агата с Гаврилой переглянулись, губы задрожали одновременно и одинаково. Синхронно же оба рассмеялись.

Правда Агата смеялась недолго — интервал между схватками сокращался неумолимо. Походу кто-то очень торопился в этот мир… Или над чьим-то папкой нельзя безнаказанно ржать.

Гаврила обнял сестренку, поцеловал в