Все только начинается - Василий Кононюк

Вместе с тем шла интенсивная работа по двум направлениям. Организовать покушение на военном аэродроме в Моздоке за четыре часа, пока вернется вертолет. Это было почти невыполнимо. Основные усилия были направлены на то, чтобы разместить на предполагаемом пути следования вертолета точки с крупнокалиберными пулеметами и переносными зенитными комплексами. С этим тоже была сплошная напряженка. ЗРК, имеющиеся в наличии, были все старых образцов, не имеющие селекции тепловых целей. Такими поразить вертолет было крайне трудно и лишь при грубой ошибке экипажа, не выпустившего вовремя тепловых ловушек.

С пулеметами ситуация была еще хуже. Оборудованные крупным калибром пикапы в условиях боевых действий в горно-лесистой местности были совершенно бесполезны, поэтому отсутствовали. Приходилось изобретать на месте, как перебросить вооружение в нужные точки. Учитывая, что вертолет мог идти на высоте около шести тысяч метров, ожидать большого толку от них в любом случае было наивно. Но делалось то, что могло быть сделано.

Летчики подтвердили опасения полковника, рассказав, что сразу после взлета их вызывали и требовали срочно вернуться на аэродром. Но наученные горькими реалиями своей службы, они отключили связь и полетели дальше. В десять ноль-ноль они обещали прилететь и знали: их ждут. А начальство покричит и успокоится. Найти тех, кто хотел бы и умел бы летать в этих горах, было непросто.

Возвращаясь назад, они летели низко, держась вдали от дорог и населенных пунктов. Саша сканировал пространство и направлял движение в сторону от редких людей, встречающихся в этих местах. Так долетели до полянки и загрузили боезапас. Затем поднялись повыше и полетели на аэродром. По дороге по ним запустили ракету, но тепловая ловушка увела ее в сторону от вертолета. Летчики сразу же передали информацию о факте обстрела и координаты, откуда производился старт.

Сели они прямо возле своего Як-40 и начали перегружаться, пока полковник выяснял отношения с офицерами, приехавшими на двух «козликах» к их самолету. Когда вынесли носилки, обступив их и угрожающе поводя стволами в стороны вышек, один из офицеров выхватил пистолет и, откинув бронежилет, успел выстрелить в «Маурова», пока не получил прикладом в лоб.

Прибывших тут же уложили на землю, невзирая на звания. Связав руки и ноги гибкими пластиковыми наручниками, оставили лежать до прибытия военного патруля. Полковник уже созвонился с местным ФСБ, доложил об инциденте и, заскочив в самолет, скомандовал вылет.

Столица встретила их июльской жарой. Попросив высадить его возле ближайшей к аэродрому станции метро, Саша с удовольствием снял маску и подставил солнечным лучам слегка небритое лицо. Затем, надев на голову свою пятнистую панаму цвета хаки, пошел в сторону входа в подземку.

Девушки в связи с жаркой и солнечной погодой демонстрировали всем свою душевную красу и богатство, бросали заинтересованные взгляды на мужчину в камуфляже с большим рюкзаком на спине и замотанной в покрывало длинной винтовкой. Что бы там кто ни говорил, но вооруженный мужчина вызывает у женщины больший интерес, чем безоружный. Милиционеров в метро его внешний вид тоже весьма заинтересовал, но Саша им подмигнул, и они поняли, с рыбалки мужчина идет, в покрывало удочки и спиннинги замотал.

Этот залитый солнцем город, мирные люди, улыбающиеся девушки настолько не вязались с событиями сегодняшнего утра и прошлой ночи, что эти два пласта реальности не соединялись в одно целое. Все окружающее казалось Саше иллюзией, сновидением, а его сознание тщетно искало вокруг признаки угрозы и агрессии. Но, кроме кучки развязных и матерящихся малолеток, ничего не находило.

Саша вспомнил, как, изучая в школе историю, он недоумевал, почему в древности люди постоянно воевали. Сейчас ему казалось, он нашел ответ. Мирная жизнь по эмоциональности настолько беднее, преснее войны, что через несколько лет спокойной жизни тебя с неудержимой силой тянет обратно. Ведь почувствовать радость бытия всей своей кожей, печенью и спинным мозгом можно, только когда смерть прошла с тобой рядом и ты почувствовал ее холодное, стылое дыхание на своей коже.

Один из шумной компании грязно и громко обматерил сделавшую им замечание женщину. Той захотелось научить ребятишек не мусорить на перроне. Саша решил, хватит мудрствований, нужно улучшать жизнь каждый миг. Поэтому, подойдя, влепил матерщиннику оплеуху, от которой тот отлетел метра на два. Его дернувшимся товарищам, одному ткнул двумя пальцами в шею, второму дал ногой по самому дорогому. Их подруги начали угрожать милицией и видеонаблюдением. Посмеявшись над кажущейся парадоксальностью ситуации, Саша сказал:

— Когда эти недоросли начнут понимать, о чем идет речь, передайте им, услышу еще одно матерное слово, вырву языки.

Сев в поезд, Саша думал о том, что это неправильно, что нужно было найти слова, которые дойдут до сознания ребят, чтоб они поняли — так нельзя. Нельзя мусорить на перроне и материть пожилых женщин. Он искал эти слова и проигрывал в своем сознании эту сцену снова и снова. И она снова и снова заканчивалась оплеухой и ударом ногой. Саша с грустью понял, что добрым словом ему ничего не изменить. Не дано ему глаголом жечь сердца людей, и он приговорен судьбой раздавать пинки и оплеуха. Это было больно осознавать, и он не хотел с этим мириться. Увидев стоящую беременную женщину, он попросил молодого парня, читающего журнал:

— Молодой человек, большая просьба к вам. Уступите место беременной женщине, ей трудно стоять.

Молодой человек, оторвав глаза от текста, глянул на него как на пустое место, произнес:

— Отвянь, — и снова уткнулся носом в журнал.

— Парень, я тебя еще раз очень прошу. Уступи место. Представь на ее месте свою сестру, жену.

— Ты что, старичок, по-русски не понимаешь? Отвянь, тебе сказано. Я холостой, и сестры у меня нет.

Схватив парня двумя пальцами за нос и с удовольствием сжав их до хруста, он поднял его и отшвырнул на середину вагона.

— Почему до тебя доходит, как до твари, только тогда, когда тебе сделать больно? Неужели так трудно оторвать свою задницу от сиденья, улыбнуться и посадить на свое место того, кому это нужнее, чем тебе?

— Решил, раз ты здоровый, то можешь делать, что хочешь? Унижать тех, кто слабее? Посмотрим… — угрожающе сказал парень.

Одной рукой с платком зажал кровавивший нос, вторую он сунул в карман куртки. Саша сделал шаг вперед. На всякий случай. Тот достал вместо пистолета мобильный телефон и щелкнул Сашину фотку.

— Я тебя в тюрьму засажу, сталинист хренов! Таких уродов, как ты, нужно держать в тюрьмах, чтоб нормальным людям жить не мешали! — прокричал он, выскочив на очередной станции, и побежал по ступенькам к дежурившим милиционерам.